Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Отсутствовал ротмистр минуты три, а вернулся с поручиком, который вчера мурыжил Масканина на предмет установления личности.

— Закорский! — рявкнул поручик. В дверях нарисовался давешний конвоир.

— Слушаю, господин поручик!

— Закорский, проводи этого господина к моему кабинету. И скажи там по пути, пусть его вещички приготовят.

— Слушаюсь! — конвоир строго зыркнул на Масканина. — А ну, идём, паря! Когда они удалились, Муранов и поручик расселись у стола.

— Что скажите, ротмистр?

— Дерьмо… — Муранов протянул портсигар, угощая, но территориал отказался. То ли не курящий, то ли сигареты ротмистра были для него "худые". "Ну и хрен с тобой", решил Муранов, подкуривая. — Всё дерьмо, поручик…

— Я так и думал, что он не наш клиент, — по–своему понял слова собеседника поручик.

— У?

— Масканин этот, говорю, слава Богу, не идеалист долбанный.

Ротмистр не был согласен с этим утверждением, но промолчал, предпочтя рассматривать расползающийся дым.

— Беда от этих идеалистов, — продолжил умничать поручик. — Все беды от них. Одни идеалисты создают утопические концепции… Потом другие идеалисты, как правило восторженные мальчики, начитавшиеся модных книжек, пытаются в меру своего разумения воплотить эти утопии в жизнь. Но мальчики взрослеют и становятся фанатиками.

— И шагают по трупам. Ради прекрасных и благородных идей, — продолжил мысль Муранов. — Кстати, и девочки тоже.

— Бог ты мой… — выдохнул поручик. — Сколько же ещё история будет повторяться?

В сопровождении конвоира, теперь уже бывшего, Масканин получил изъятые при оформлении деньги. Не так и мало, около двухсот рублей — всё что накопилось за последние месяцы. А ведь и сестрам отсылал изрядно. Там же в окошке ему выдали сложенный тюком плащ, часы, кой–какую мелочёвку и "Сичкарь". Пистолет он получил в госпитале, там этого бесхозного добра навалом, там же Максим выменял ППК всего за двадцать пачек сигарет. Пистолет–пулемёт, доставшийся вольнонаёмному каптенармусу после смерти прежнего владельца, валялся у него в загашнике, а Масканину, как не курящему, сигареты не нужны были. Раз положены сигареты по пайку, брал. Когда раздаривал их, а когда и менял на что–нибудь. ППК и бебут, вместе с полевухой, он оставил под присмотром портного.

Приятная весть настигла Максима, когда он уже собирался покинуть казённые стены. Приехал, вызванный телеграммой, брат и подался в полицейскую префектуру. Там ему и сказали ждать.

Из здания следственной тюрьмы Масканин вышел с чувством лёгкости и душевного подъёма. Брата он давненько не видал, соскучился. Кроме того, приятно всё–таки подышать свежим морозным воздухом после спёртого смрада камеры. Вот и здесь на юге зима наступила. До нового года рукой подать… Тут Максим поразился пришедшим мыслям. Тяжёлая каменюка на душе никуда не подевалась, две трети отпуска — псу под хвост. Сам арест его нисколько не угнетал, как не крути, а душная камера в сравнении с промёрзшей землянкой — курорт. Но однако же и предновогоднее настроение появилось. Странно даже, два предыдущих декабря он ни о чём подобном не думал. Не до праздников было. А теперь вот накатило. Как говорится, жизнь продолжается.

Следственная тюрьма впрямую примыкала к префектуре полиции, всего минуту–другую пройтись. Однако очень скоро Масканин понял, что пробраться к префектуре будет сложно. Никогда ещё он не видел в таком количестве правоблюстителей. На краю проспекта разгружались грузовики, десятки жандармов выстраивались в шеренги повзводно. Территориалы, судя по форме. Да ещё толпа просителей и родни у самой тюрьмы, плюс вездесущие репортёры. Неужели последствия беспорядков до сих пор резонируют? На улицах полно конных патрулей, от малиновых околышей жандармов в глазах рябит. Префектура располагалась в центральном районе Старграда и если уж здесь так много малиновых, то на окраинах их должно быть ещё больше. Похоже, власти опасались рецидива прошлой декады, поэтому в город продолжали стягиваться дополнительные силы.

Масканин остановился у ступеней парадного входа. Минут пять подождал, сам не зная чего. Потом сплюнул и поднял воротник плаща. Холодно и ветряно, а одет он не по–зимнему. Руки и шея уже начали подмерзать. Сейчас бы шерстяной шарф и рукавицы…

Народу и здесь хватало. С трудом протиснувшись, он был остановлен у закрытых дверей. В здание никого не впускали кроме репортёров и редких счастливчиков из толпы. И как теперь искать брата? Впрочем, он мог и на улице быть. Масканин огляделся, особо не надеясь на удачу. Так и есть, сплошь незнакомые, чем–то озабоченные лица, многоголосый гомон и скрытое раздражение. Этак постоишь здесь и вся радость от предстоящей встречи испарится. А вдруг брата и здесь нет? Вдруг он ушёл, спеша по каким–то своим делам? Досадно будет, если так и окажется. С лета не виделись. Или с мая? Но впрочем, какие у него дела, если он специально по телеграмме приехал?

Что толку стоять и ждать неизвестно чего? Масканин развернулся и побрёл сквозь толпу.

— Максим!! — услышал он, когда вышел на перекрёсток.

Он обернулся. По ту сторону проспекта у двухэтажного особняка стоял белый ирбис, в холостую урча мотором. Из–за машины, махая рукой, показался брат, на ходу запахивая длиннополую шубу.

Движение по проспекту в этот час было редким, должно быть из–за суматохи царящей в городе, а может из–за ударившего мороза и выпавшего снега. В Старграде снег всегда был проблемой, всегда почему–то не хватало снегоуборщиков, чем охотно пользовались извозчики, ведь лошадь и сани автомобилям ни чета. Максим поспешил через дорогу, лишь раз пропустив едва ползущий грузовичок.

— Ну что, хулиган, отвёл душу? — шутливо–строгим тоном спросил брат, разнимая объятья.

— Здравствуй, Вовка! — выдохнул Максим, словно не заметив вопроса.

— Опять на подвиги потянуло? Нельзя тебе одному без присмотра. Нельзя. Это ж надо, в кутузку загреметь! Погоди, это ещё отец не знает, ужо вставит тебе ума–разума, коли Господь своим обделил…

— Ты как добрался? Трассу от снега очистили?

— Да ты меня не слушаешь совсем! — брат старался напустить на себя строгости, но не смог и разулыбался.

Не мог он сейчас наставлять на путь истинный Максима, а злиться на него вообще не умел. Восемь лет разницы между ними и с детства Владимир опекал брата, многое ему прощая или втолковывая мудрости от собственных набитых шишек. Вот и сейчас он видел перед собой не взрослого мужика и боевого офицера, а всё того же маленького Максимку.

— Так как ты, Вовка, так удачно в Старград попал?

— Удачно! — фыркнул брат. — Встречать тебя у тюрьмы — это удачно? Ты это… Не сердись, но телеграмма застала меня перед самым отъездом…

— Хочешь сказать, по делам приехал?

— Да. Так уж совпало, прости…

— А отложить дела нельзя? До вечера хотя бы.

— Давай в машину, — скомандовал брат вместо ответа. — Нечего стоять носы морозить.

В салоне было тепло. Максим тут же подставил озябшие руки под исходивший от печки тёплый сухой воздух, крякнул от удовольствия и поинтересовался:

— Отец, говоришь, не знает?

— Пока да… — Владимир поудобней пристроил ножной протез, пристёгнутый к ампутированной по колено ноге. Проверил, нормально ли попадает на педаль обутая в ботинок искусственная стопа. И тронулся, плавно набирая скорость. — Хоть я и припрятал телеграмму, но это не надолго. Скоро узнает. Я на въезде в город в ресторанчик заскочил. Всю ночь ехал, передохнуть хотел, ну и перекусить заодно. Так вот, у мальчишки–разносчика "Старградские ведомости" купил. Полистывал я газетку, почитывал, завтрака дожидаясь, и вдруг вижу свою фамилию. А инициалы твои. Это в ведомостях на последней странице списки всех задержанных напечатали.

— Значит, ты не завтракал…

— Тьфу ты! Лучше подумай, что отцу скажешь, когда он обо всём узнает.

— Так зачем его расстраивать? Ему пока объяснишь что–нибудь, такого наслушаешься…

— Отца, конечно, можно не посвящать. Да только ты забыл, что он "Старградские ведомости" выписывает.

100
{"b":"246724","o":1}