— Не в этот раз, — спокойно сказал он лейтенант-коммандеру Каплан. — Она ещё не в таком бешенстве, чтобы прибить курицу, несущую золотые яйца, а стоимость судна вроде подлинного "Неймегена" в несколько раз превзойдёт стоимость любых грузов, которые оно может перевозить здесь, в Пограничье. Она не откажется от этих денег, пока считает, что может подобраться к нам на дальность действия энергетического оружия — или, ради всего святого, достаточно близко, чтобы воспользоваться ботами и абордажными шаттлами — ещё через двадцать минут, и захватить нас неповреждёнными.
Он был прав, но Хелен решила, что никогда не сядет играть с капитаном в карты. Он был слишком…
— Ладно, канонир, — произнёс капитан ровным, будничным тоном, который словно бритвой прорезал сгустившуюся на обоих мостиках тишину. — Задействовать план "Скотобойня" через тридцать секунд.
— Слушаюсь, сэр, — чётко ответила Каплан. — План "Скотобойня" через тридцать секунд. — Она нажала клавишу на своём пульте, и её голос раздался в каждом наушнике по всей "Гексапуме". — Внимание всем, говорит тактик. Готовность к действиям по плану "Скотобойня" по моей команде.
Хелен поняла, что не может оторвать взгляда от индикатора времени, от медленно меняющейся цифры секунд.
"Скотобойня", — подумала она, — название безобразное, но подходящее, если план капитана сработает…"
Она обнаружила, что стресс странно повлиял на её ощущение времени. С одной стороны, она была собрана, отчётливо осознавала происходящее, чувствовала каждую секунду, пролетавшую мимо неё и уносившуюся в бесконечность словно дротик пульсера. С другой же, цифры на индикаторе времени, казалось, менялись невыносимо медленно. Как будто каждая из них плавно вспыхивала, а затем сменялась следующей настолько неторопливо, что она могла на самом деле видеть процесс изменения. Пульс её, похоже, подскочил втрое, однако дыхание следовало размеренными вдохами и выдохами. А потом, внезапно, окружавший её сверхнапряжённый кокон взорвался, выбросив её в мир неистовой активности, когда Наоми Каплан нажала красную кнопку в центре своего пульта номер один.
Кнопка эта запустила только одну команду, но команда эта была только первым камешком в лавине. Она активировала каскад тщательно подготовленных вторичных команд, а каждая из этих команд, в свою очередь, запустила собственный каскад, и события понеслись вскачь.
Импеллерный клин КЕВ "Гексапума" внезапно набрал полную мощность. Главстаршина Клэри резко двинула джойстиком, и тяжелый крейсер кувыркнулся на сто восемьдесят градусов с ускорением шестьсот g. Боковые гравистены крейсера пробудились к жизни; буксируемые платформы РЭБ были отброшены вправо и влево; энергетические орудия выкатились из амбразур, фиксируя гравитационные линзы в образовавшихся в гравистенах "портах"; импульсы радаров и лидаров как бешеные хлысты стегнули оба хевенитских корабля.
Это было худшим кошмаром любого пирата — жирный, беззащитный торгаш, с жестокой внезапностью превратившийся из объятой ужасом жертвы в один из самых грозных боевых кораблей космоса на дистанции, где уклониться от встречи было невозможно… а выжить практически также невероятно.
Переход к состоянию боевой готовности занял у "Гексапумы" четырнадцать секунд. Системы платформ РЭБ ещё только начинали свою работу, но компьютеры управления огнём Каплан уже много часов вели постоянное отслеживание обеих целей. Ракеты в очередях подачи пусковых установок были запрограммированы на три залпа вперёд, а решение задачи стрельбы обновлялось каждые пятнадцать секунд с того самого мгновения, когда Бандиты Один и Два вошли в радиус досягаемости ракет. Теперь же, одновременно с разворотом крейсера, двойной бортовой залп вырвался из пусковых, сориентировался в пространстве и устремился прямо к Бандиту Два.
На такой короткой дистанции они использовали максимальные установки двигателей, а последнее поколение двигателей мантикорских ракет на максимуме развивало ускорение свыше 900 километров в секунду за секунду. Ухудшало ситуацию, с вражеской точки зрения, то, что Бандиты продолжали двигаться ракетам навстречу со скоростью более двух тысяч километров в секунду. Подлётное время не превышало тридцати четырёх секунд, и эти драгоценные секунды ушли у пиратских тактиков на осознание происходящего. Расчеты противоракетной обороны Бандита Два умудрились запустить одну противоракету. Только одну… и та промахнулась. Лазерные кластеры эсминца хевенитской постройки сумели сбить три ракеты с лазерными боеголовками. Остальные — все остальные — прорвались сквозь отчаянный огонь последнего рубежа обороны и детонировали в одно апокалиптическое мгновение, заключив обреченный корабль в огненную сеть, словно сплетённую адским пауком.
Бортовые гравистены эсминца не успели даже моргнуть. Он просто исчез во вспышке термоядерного взрыва реактора, получившего по меньшей мере десяток прямых попаданий.
Но Каплан даже не смотрела на эсминец. Она знала, что должно с ним случиться, и поручила одному из своих старшин отслеживать его судьбу. Если бы, каким-то чудом, эсминец почему-то сумел бы выжить, старшина был уполномочен продолжить ракетный обстрел самостоятельно. Каплан могла это позволить, потому что ни одна из пусковых не была нацелена на Бандита Один… также известного как "Анхур".
Хелен знала, что у неё на глазах происходит блестяще спланированное и безжалостно осуществлённое убийство, а не бой. Но она сама была тактиком, как бы недавно ни началась её работа в таком качестве. Она могла опознать произведение искусства, когда его видела, даже если совершеннейшая жестокость его эффективности вызывала у неё озноб.
Ничего подобного Айварс Терехов не испытывал. Он чувствовал только ликование и мстительное удовлетворение. Эсминец типа "Дефорж" был не более чем раздражающим фактором. Помехой. Врагом слишком незначительным, чтобы беспокоиться о том, чтобы взять его неповреждённым. Крейсер был желанной для него целью — флагман, на котором можно будет найти старших офицеров и важные сведения, которые требовал захватить имевшийся внутри него хладнокровный профессионал. И это радовало капитана, поскольку этот же крейсер — крейсер типа "Марс" — требовал сокрушить имевшийся внутри него мститель. Ничто не должно было отвлекать его от "Анхура", поэтому они с Каплан и спланировали полное уничтожение эсминца, чтобы очистить себе дорогу к крейсеру.
"Гексапума" легла на новый курс, носом прямо на "Анхур". Не так много лет тому назад это было бы самоубийственным ходом, подставило бы широко открытую "глотку" её клина любому оружию, из которого мог выстрелить её враг. Но на "Гексапуме" была установлена носовая гравистена, даже более прочная, чем обычные гравистены, прикрывавшие её борта, а на "Анхуре" ничего подобного не было.
В носовой гравистене "Гексапумы" были порты для двух громоздких гразеров и трёх лазеров, установленных на ней в качестве погонного вооружения. Как и бортовые энергетические орудия, они были мощнее, чем устанавливаемые на линейных крейсерах в начальный период Хевенитских Войн. На самом деле, калибр погонных орудий вырос даже больше, чем бортовых, поскольку теперь, когда КФМ получил возможность всеракурсной стрельбы, им больше не было необходимости делить место с пусковыми установками ракет, а системы управления огнём мантикорского крейсера держали "Анхур" мёртвой хваткой. "Гексапуме" потребовалось ещё двадцать семь секунд, чтобы полностью развернуться — двадцать семь секунд, в которые ракеты, подписавшие приговор Бандиту Два, продолжали мчаться сквозь пространство, а преимущество Бандитов в скорости сократило дистанцию до них ещё на 54 362 километра.
Развернувшись, корабль Терехова развил максимальное боевое ускорение. Он ускорялся в направлении "Анхура" на семистах двадцати g одновременно с тем, как Бандит Один продолжал тормозить на 531 g, и это, тоже, было одной из тех вещей, на которые "Гексапума" не должна была быть способна. Единственным громадным минусом новой технологии носовой гравистены с тактической точки зрения было то, что импеллерному клину, чтобы действовать, требовалось быть открытым с обеих сторон. Когда КФМ внедрял новую систему, ему пришлось принять тот факт, что корабль с поднятой носовой гравистеной не будет способен ускоряться. Флот пошёл на это с радостью, поскольку впервые в истории корабль с импеллерным двигателем получал защиту от смертоносного залпа "в глотку", который был мечтой любого тактика.
