Не один из членов команды его собственного мостика нервно сглотнул, распознав полную, ледяную искренность его обещания. Капитан "Анхура" не могла видеть его лица, но ей это и не было нужно. Она уже видела, на что он способен.

— Понятно! Понятно, капитан Терехов! — немедленно заявила она, в ужасе выпаливая слова так быстро, что они были почти неразборчивы. Почти. — Мы поняли!

— Хорошо, — очень, очень тихо сказал Терехов.

Хелен Зилвицкая напряжённо сглотнула, радуясь, что шлем её скафандра по крайней мере отчасти скрывал выражение её лица от прочих пассажиров бота, хотя она не могла не гадать, многие ли из них ощущают то же самое.

Она повернула голову, бросив взгляд на сидящего слева от неё гардемарина. Хелен предпочла бы оказаться в паре с Лео Штоттмейстером, раз уж ни Аикавы, ни Рагнхильд не было поблизости, но её никто не спрашивал. Коммандер Фитцджеральд просто посмотрел на оставшуюся на борту корабля троицу салаг и ткнул пальцем, забирая Лео на свой бот, а Хелен и Пауло д'Ареццо отправив с коммандером Льюис и лейтенант-коммандером Фрэнком Хеншоу, вторым механиком "Гексапумы". После чего старпом обвёл троих гардемаринов мрачным взглядом.

— Обстановка там будет скверной, — откровенно заявил он им. — Что бы вы себе не представляли, там будет хуже. Основная задача вас троих — быть помощниками мне, коммандеру Льюис и коммандеру Хеншоу. Несмотря на это, вы можете оказаться в ситуации, где от вас потребуется принимать немедленные решения. В таком случае используйте собственный разум и держите меня или коммандера Льюис постоянно в курсе. За охрану вражеского персонала отвечают майор Качмарчик и лейтенант Келсо. И оставьте это им и их морпехам. Наша забота — сам корабль, и руководствоваться мы будем тремя основными принципами. Во-первых, безопасностью наших собственных людей. Во-вторых, необходимостью взять под контроль его системы и заняться повреждениями, которые могут угрожать кораблю дальнейшим разрушением. В третьих, необходимостью предотвращения каких-либо попыток саботажа или уничтожения данных. Вопросы есть?

— Да, сэр.

Это сказал д'Ареццо, и Хелен краем глаза взглянула на него.

— Что именно, мистер д'Ареццо?

— Я понимаю, что охрану пленников будут обеспечивать морская пехота, сэр. Но что насчёт раненых? Я уверен, что мы обязательно наткнёмся на попавших в ловушку раненых — и, если на то пошло, скорее всего, и на не пострадавших членов экипажа — как только начнём разбирать завалы и вскрывать повреждённые отсеки.

— Именно для этого у вас есть личное оружие, мистер д'Ареццо. Вы все, — взгляд старпома вонзился в них, — должны помнить, с чем имеете дело. Первой помощью раненым и их транспортировкой на "Гексапуму" для дальнейшего лечения займутся в основном санитары коммандера Орбана. Безотносительно, кто эти люди, и что они сделали, мы проследим, чтобы им была оказана надлежащая медицинская помощь. Но не совершайте ошибку, ослабляя бдительность только потому, что этот корабль сдался. В настоящий момент его экипаж, скорее всего, слишком потрясён и напуган — и благодарен за то, что остался в живых — чтобы представлять собой какую-либо угрозу, но не полагайтесь на это. Достаточно одного упёртого психа с гранатой или импульсным ружьём, чтобы убить вас или всю вашу партию. И ни вам, ни вашим родителям ничуть не станет лучше от знания того, что тот, кто вас убил, сам был застрелен пятью секундами позже. Вы меня хорошо поняли, люди?

— Да, сэр, — ответили они хором, и старпом кивнул.

— Ладно, — он кивнул в сторону ожидавших их ботов. — Тогда загружайтесь.

Теперь, когда бот коммандера Льюис завис справа и чуть ниже изломанного корпуса "Анхура", Хелен смотрела в находившийся рядом с ней иллюминатор. Она ещё никогда не бывала так близко от корабля хевенитского проекта, и когда она смогла по-настоящему оценить его повреждения, её пробил озноб. Хелен обнаружила, что ощущение от непосредственного взгляда на обломки своими глазами сильно отличалось от разглядывания изображения на дисплее даже самого высокого качества. Разрушенный крейсер находился между ботом и солнцем, и дрейфующие обломки — некоторые не меньше самого бота — в ярком свете Нунцио-Б выглядели чёрными и остроугольными. Она вспомнила предупреждение коммандера Фитцджеральда и поняла, что тот был прав. Внутри искалеченного корабля будет хуже, чем она вообще могла себе представить.

Хелен прислушалась к скороговорке приказов на борту стыковавшихся шаттлов первого взвода лейтенанта Анжелики Келсо. Герметичность сохранил только передний шлюпочный отсек "Анхура", и майор Качмарчик явно не был намерен рисковать без необходимости. Первое отделение взвода Келсо было в полной боевой броне, и он отправил их вперёд, убедится в безопасности отсека прежде, чем туда высадятся остальные морпехи, бывшие в скафандрах.

Айварс Терехов пристально смотрел на главный экран мостика. Изображение на него передавалось с нашлёмной камеры Анжелики Келсо, показывая, как она и её морпехи берут под контроль единственный функционирующий шлюпочный отсек "Анхура". В безукоризненном отсеке не было видно признаков повреждений. Во всяком случае, признаков физических повреждений, нанесённых кораблю. Другое дело бледное, потрясённое лицо офицера, встречавшего Келсо, когда та поднялась на борт. Его левая рука висела на испачканной кровью перевязи, тёмно-красный форменный китель был порван и покрыт пылью там, где его не усеивали пятна высохшей пены огнетушителей. Его левая щека пузырилась волдырями ожога, волосы на левой стороне головы обгорели. Как минимум половина находившихся рядом с ним людей была в той или иной степени помечена пронёсшимся по кораблю вихрем уничтожения, но не это заставило Терехова недоверчиво уставиться на экран. Только двое из находившихся в отсеке членов экипажа носили скафандры; остальные по-прежнему были в форменной одежде, в которой их застигла сокрушительная атака, и форма эта не принадлежала Республике Хевен.

Или, правильнее сказать, больше не принадлежала Республике Хевен.

— Ну, — сказал Терехов секунду спустя, когда его несколько отпустило изумление, — должен признать, что это… неожиданный поворот сюжета.

Кто-то фыркнул и капитан поднял взгляд. Рядом с его командирским креслом стояла Наоми Каплан, наблюдавшая — как и вся остававшаяся на мостике "Гексапумы" минимальная вахта — как Келсо завершает брать под контроль галерею шлюпочного отсека и на борт корабля вслед за первым отделением высаживаются остальные морпехи.

— Госбезопасность? — тактик помотала головой с выражением, в котором странно переплелись удивление, не меньшее чем у Терехова, и ярко выраженная неприязнь. — Уж простите, шкипер, но "неожиданный" это чертовски слабо сказано!

— Может быть.

Терехов чувствовал, что к нему возвращается уравновешенность, хотя вид формы, внушавшей ужас любому гражданину Народной Республики Хевен, вызывал в нём куда более сильное чувство, чем неприязнь. На протяжении четырёх месяцев после битвы у Гиацинта он и его оставшиеся в живых подчинённые находились в заключении у Госбезопасности. Всего четырёх месяцев, но этого было более чем достаточно, чтобы свежая, жаркая вспышка ненависти вытеснила из его рассудка остатки удивления.

Головорезы Государственной Безопасности, которые заправляли в лагере военнопленных, поглотившем жалкую горстку выживших, обращались с ними со злобой, вызванной безысходностью от вида неуклонно сокрушающего Народную Республику Восьмого Флота. Они изливали на заключённых свои страх и ненависть с бессистемной жестокостью, от которой полностью удержать их не могло даже предвидение неизбежности поражения. Избиения были обычным делом. Некоторые из его людей подверглись изнасилованию. Некоторых пытали. Как минимум трое, в отношении которых прочие выжившие клялись, что те попали в плен живыми и невредимыми, просто исчезли. А затем, одно за другим, пришло известие о перемирии, которое Высокий Хребет был достаточно глуп, чтобы принять… за которым, восемь местных дней спустя, последовала новость о мятеже Тейсмана против Оскара Сен-Жюста.