— Благодарю вас, коммандер, — отозвался Терхов и посмотрел в сторону рулевого "Гексапумы". — Главстаршина, поставьте нас в коридор на отбытие.

— Есть, сэр, — уверенно ответила главстаршина Джанетт Клэри. — Есть встать в коридор на отбытие.

Её руки двигались мягко и уверенно и "Гексапума" отзывалась на их движения подобно выезженной чистокровной лошади. Она осторожно двигалась вперёд с ничтожным ускорением в 15 g, пока Клари выравнивала её точно вдоль невидимой линии, ведущей в сердце терминала. Хелен наблюдала за тем, как на дисплее символ тяжелого крейсера выходит на окрашенную зеленым полоску, и понимала, что Клэри не сделала ничего такого, чего не могла сделать она сама… после тридцати или сорока стандартных лет практики.

— Мы в коридоре, капитан, — четыре минуты спустя сообщила Клэри.

— Благодарю вас, главстаршина. Это было красиво сделано, — ответил Терехов, и Хелен подняла глаза на экран визуального обзора.

Узел Сети был сферой в пространстве, диаметром в световую секунду. Это был гигантский объём, хотя он казался намного меньше, будучи усеянным кораблями с поднятыми парусами Варшавской. И сейчас действовало семь обособленных терминалов, каждый со своими собственными, хотя и тесно переплетёнными коридорами прибытия и отбытия. Даже во время войны уровень использования Сети только рос. Пятнадцать лет назад диспетчеры обслуживали один переход каждые три минуты. Теперь они обслуживали в стандартные сутки более тысячи прибывающих и убывающих судов — переход каждые восемьдесят пять секунд в одном из четырнадцати коридоров — и поразительная часть этого прироста приходилась на переход Мантикора-Рысь.

На глазах у Хелен грузовик массой в шесть миллионов тонн прошел переход со стороны Рыси и заковылял по коридору прибытия. Только что там была пустота, а в следующее мгновение из ничего вырвался левиафан. Его паруса Варшавской, идеальные диски диаметром в триста километров, подобно сверкающим зеркалам полыхали голубой короной излучения энергии перехода. Затем излучение энергии погасло и грузовик свернул свои крылья. Его паруса трансформировались в импеллерный клин и он начал свой путь в обычном пространстве, разгоняясь в сторону от терминала. Судно двигалось от Мантикоры, направляясь в область ожидания Рыси, и это означало, что оно просто шло транзитом — как и подавляющая часть движения через Сеть — и скорее всего уже запрашивало место на уход в другой очереди.

"Гексапума" ровно двигалась вперед и Хелен завороженно следила за тем, как вспыхивают и гаснут лазурные огоньки парусов Варшавской, подобно зарницам летней грозы, разбросанным по безбрежным мрачным пучинам Узла. Наиболее близкие, принадлежащие приходящим с Рыси судам, были настолько близки, что их можно было рассмотреть подробно. Самые далекие, от судов, приходящих с терминала Грегора, были настолько крохотны, что даже увеличение экрана показывало их лишней горсткой звезд. Тем не менее, Хелен ощущала живую, ритмичную энергию Сети, пульсирующую подобно биениям сердца Звездного Королевства. Ещё когда Хелен была совсем малышкой, отец объяснил ей, что именно Сеть была и подлинным источником невиданного процветания Звёздного Королевства, и приставленным к его глотке кинжалом. Не столько из-за возможности вторжения через Сеть, сколько как источник искушения для алчных соседей. И глядя на эту бесконечную череду торговых судов, каждое массой в миллионы тонн, каждое уплачивающее транспортную пошлину, и, наверное, треть из которых несли мантикорские опознавательные коды, она поняла, что именно отец имел в виду.

Главстаршина Клэри, не нуждаясь в дополнительных приказах, удерживала "Гексапуму" в очереди и, когда число около иконки корабля сменилось на "3", Терехов опустил глаза на дисплей коммуникатора, соединяющего его с машинным отделением. Джинджер Льюис посмотрела на него в ответ, её зеленые глаза были спокойны.

— Коммандер Льюис, — с легким поклоном произнёс капитан, — Не будете ли вы любезны приготовиться по моей команде сформировать паруса Варшавской?

— Есть, сэр! Готовность сформировать паруса Варшавской. — Терехов снова кивнул, затем бросил короткий взгляд на маневровый экран главстаршины Клэри. Число на нём за время разговора с Льюис сменилось с "3" на "2" и взгляд капитана метнулся к экрану визуального обзора, на котором торговец Лиги, идущий перед "Гексапумой", проплыл немного вперед, задержался на какое-то мгновение, а затем исчез в небытие. Число на мониторе Клари сменилось на "1" и капитан вопросительно повернулся к лейтенант-коммандеру Нагчадхури.

— Разрешение на переход получено, сэр, — в следующее мгновение сообщил связист.

— Замечательно, коммандер. Передайте центральной диспетчерской нашу благодарность, — произнёс Терехов и чуть повернул кресло в сторону Клэри.

— Рулевой, заводите нас.

— Есть, сэр.

"Гексапума" очень плавно ускорилась, двигаясь всего лишь на 25 g и словно скользя по невидимым рельсам коридора убытия. Её символ вспыхнул ярким зеленым цветом, обозначающим выход в правильную позицию, и Терехов повернулся к Льюис.

— Поднять носовой парус для перехода.

— Есть поднять носовой парус, сэр, — отозвалась Льюис. — Носовой парус поднят.

Ни малейшего видимого изменения не произошло, однако датчики мостика поведали, что импеллерный клин "Гексапумы" скачком потерял половину мощности. Её носовые импеллерные узлы больше не генерировали свою часть силовых полос клина. Вместо этого её бета-узлы отключились, а альфа-узлы переконфигурировались для генерации паруса Варшавской, круглого диска концентрированной гравитации, простиравшегося в каждом направлении на сто пятьдесят километров,

— Приготовиться поставить кормовой парус по моей команде, — спокойно произнёс Терехов, его глаза сфокусировались на личном маневровом экране, в то время как "Гексапума" продолжала двигаться под тягой только кормового импеллерного кольца. В углу экрана открылось окошко с мельтешащими и изменяющимися цифрами, устойчиво возрастающими по мере того, как носовой парус погружался в терминал всё глубже. Терминал походил на глаз гиперпространственного урагана, чудовищный гравитационный поток, навечно застывший в водовороте между двумя точками обычного пространства, и парус Варшавской вцепился в круговерть этой невиданной мощи. Она нежно тащила "Гексапуму" в своё сердце, через переход, во время которого гравитационный сдвиг мог бы разорвать её беззащитный корпус.

Круговерть цифр взлетела ввысь и Хелен почувствовала внутреннюю дрожь. По обе стороны критического момента имелся резерв времени почти в пятнадцать секунд, однако её воображение упорно рисовало ужасающие последствия выхода за пределы этого окна безопасности.

Значение гравитации перешло порог. Носовой парус теперь получал от порабощённого гравитационного потока, нескончаемо вращающегося в терминале, достаточно мощности для обеспечения движения и Терехов слегка кивнул, в удовлетворении.

— Коммандер Льюис, поднимайте кормовой парус, — невозмутимо произнёс он.

— Есть, сэр. Кормовой парус поднят, — ответила Льюис и "Гексапума" содрогнулась. Её импеллерный клин полностью погас, второй парус Варшавской вспыхнул на противоположном от первого конце корпуса, и весь экипаж испытал приступ тошноты.

Хелен не была новичком в космических путешествиях, но никто и никогда не мог привыкнуть к неописуемому потрясению перехода границы между обычным космосом и гиперпространством, а при переходе через Сеть это ощущение было ещё сильнее, поскольку градиент был намного резче. Однако резче он был в обе стороны, что, по крайней мере, означало, что всё происходило намного быстрее.

Маневровый дисплей снова мигнул, и на какое-то мгновение, измерить котрое было невозможно, КЕВ "Гексапума" перестал существовать. Только что он был в семи световых часах от столичной планеты Звёздного Королевства, а в следующий момент оказался в четырех световых годах от звезды класса G2 под названием Рысь… и чуть больше, чем в семистах световых годах от Мантикоры.