Сказать молодой даме, что у нее прелестные золотые локоны, — несомненная любезность; но спрашивать ее во всеуслышанье, такого ли цвета у нее интимное руно, — верх бестактности.

Если вы сидите на краешке стула, не ерзайте на нем — это отвлечет вас от беседы.

Если у господина, беседующего с вашей матерью, вздулись в паху брюки, не ставьте об этом в известность всех окружающих.

Надо всегда говорить правду; но, если ваша мать принимает гостей и, призвав вас к себе, спрашивает при всех, чем вы сейчас занимались, не заявляйте: «Я щекотала себя под юбкой» — даже если это чистая правда.

Не залезайте на цоколь античных статуй, чтобы потрогать их мужские атрибуты. К выставленным в музее экспонатам нельзя прикасаться ни руками, ни другими частями тела.

Не рисуйте черные кудряшки на интимной части фигуры обнаженной Венеры. Если скульптор изобразил богиню гладкокожей, то это значит, что она брилась.

Не спрашивайте смотрителя музея, почему у гермафродита имеются и мужские, и женские половые признаки. Ваш вопрос выходит за рамки его компетенции.

В зрительном зале не кричите во весь голос: «Вон та высокая брюнетка, с которой спит папа!» Тем более будьте сдержанны, если в театр вы пришли с вашей матерью.

Если со сцены вы услышали рискованные шутки, неприличные намеки, прозрачные недоговоренности, не пытайтесь растолковать их взрослым, даже если вам кажется, что взрослые их не понимают.

Если роль героя-любовника в спектакле играет женщина, не кричите через весь зал фразы, намекающие на ее нетрадиционные вкусы; ваше поведение вызовет неодобрение публики.

Благодарите Бога за то, что Он создал морковки для маленьких девочек, бананы для юниц, баклажаны для молодых матерей и свеклу для зрелых дам.

Славьте Бога за то, что Он дал вам желание и тысячи способов это желание удовлетворить.

Колетт [Sidonie-Gabrielle Colette; 1873–1957] — не только горячо любимая французами писательница, автор романов о Клодине, рассказов, сказок, пьес и т. д. (всего пятнадцать томов), но и танцовщица мюзик-холла, одна из первых, кто обнажил на сцене грудь, кто устроил первый в истории мюзик-холла сеанс стриптиза; это женщина, позволявшая себе многое (свобода нравов расцвела во Франции в «Прекрасную эпоху» и прочно укоренилась в обществе). Перечень ее любовников и любовниц (лесбийство считалось в то время верхом элегантности) изобилует громкими и достойными именами. За заслуги перед Францией и французской литературой Колетт была избрана президентом Гонкуровской академии и удостоена ордена Почетного легиона. Все, что она писала, было проникнуто искренней, спонтанной эротикой, любовью к окружающему ее миру.

Эссе «Нагота» было опубликовано в 1943 году в Брюсселе и переведено по изданию «S.-G. Collette. Oeuvres complètes еп quatre volumes» [Paris: Bibliothèque de la Pléïade. Vol. 4, 2011]; оно дано в сокращении, так как текст, опубликованный в многотомнике, был слеплен автором из двух статей.

Два коротких рассказа Колетт «Груди» и «Что под платьем» взяты из сборника «Эгоистическое путешествие» [ «Le voyage égoïste», 1925], объединившего тридцать новелл, в которых писательница иронически рассуждает о женской моде 20-х годов. Перевод двух малых эссе выполнен по изданию «S.-G. Colette. Le Voyage égoïste» [Paris: Arthème Fayard, 1986].

На декорацию, изображающую зимний лес, заваленный снегом и заиндевелый вплоть до последней веточки, посыпались белые хлопья, по залу прошел смешок. Негромкий, полный какого-то затаенного смысла, он был знаком сообщничества, который зрители подавали устроителям ревю. Этим суровым декабрьским вечером температура на улице упала до минус пяти, тротуары обледенели, северо-восточный ветер поднял настоящую метель.

Я в очередной раз восхитилась тем, как доброжелательный настрой публики обратил опереточный снегопад — летящие на сцену обрезки перчаточной кожи — в шутку на злобу дня. Еще большее оживление пробежало по рядам, стоило обнаженной и изысканной труппе Фоли-Бержер заполнить пространство между белыми декорациями. Более смуглые, чем окружающая их ослепительная белизна, с гордо вздернутыми грудями, с длинными ногами, покатыми плечами, двигались они по сцене под музыку, исполненную такого желания нравиться всем, что каждый был волен либо слушать ее, либо не замечать.

Шеренга обнаженных дам, у которых только головы были украшены драгоценностями и прикрыты вуалями, служила фоном для других, одетых, что позволяло им живо двигаться и танцевать. Многолетнее, искусное использование ничем не прикрытой наготы красивого женского тела предписывает статисткам и танцовщицам умеренную, приглушенную жестикуляцию и маловыразительную мимику, ибо они настолько совершенны, что и без дополнительных эффектов удерживают устремленные на них взгляды тысяч глаз. Словно одного того, что их плоть лишена малейшего изъяна, достаточно, чтобы окутать их флером безмятежности, несовместимой с самой мыслью о непристойности. Ваятели всех времен награждали Венеру огромными пустыми глазницами, тонкими, не улыбающимися губами, узким лбом. Во всех представлениях Фоли, которые я издавна прилежно посещаю, обнаженные Венеры держатся спокойно, лишь слегка пританцовывая, так что их грудь остается неподвижной, а сами они не рискуют уронить платановый лист, кулон, украшенный сапфирами, или веточку мимозы, которых требует — да полно, требует ли? — стыдливость. Венера, подправленная в угоду моде в 1900 году, в 1910-м стала менее грудастой, но более пышной в области бедер и изогнутой в пояснице; к нашему времени она обрела довольно любопытные формы: у нее точеная талия и грудь торчком, как у Евы Альбрехта Дюрера.

В нынешнем 1940 году она одним своим видом заставляет умолкнуть грубый смех, обычно сопровождающий комические скетчи, потасовки и пощечины на сцене. Ибо полная нагота не вызывает в зрителях исступления. При ее появлении лица зрителей не обезображиваются. Со временем она избавилась от нелепого розоватого трико, ожерелий, эмалевых украшений. Прежде нагая богиня танцевала, тем самым совершая непоправимую ошибку, ведь танцевать нагишом позволено разве что ребенку. Получившая благодаря английской аристократии всеобщее признание, она звалась Мод Аллан[60]; французский же снобизм породил Мату Хари, которая, впрочем, всегда — и на то были основания — скрывала свою грудь. Колетт Андрис, самая обнаженная и грациозная из всех, слишком рано ушла из жизни.

Как правило, после заблуждений и ошибок воцаряется порядок, и теперь гармония достигается относительной неподвижностью женской наготы, которая стала подлинным украшением спектаклей мюзик-холла. Женщина вновь становится кариатидой, музой, символом времен года, воплощением смертных грехов, стихий. Только так и подобает держаться той, которую отличают благородство линий и спокойный нрав; той, что заслужила божественный дар: удлиненные конечности и белые нежные формы, где надо пухлые, где надо осененные мягкими западающими тенями. Причем большинство статисток — существа мирные, склонные к беззаботному образу жизни, размеренности и скромности. Если же это не так, значит, они весьма изменились, с тех пор как я сама более не попираю подмостки — эту наклонную, залитую светом, поверхность. Я покинула ее тогда, когда обнаженная женщина еще только приучала публику к своему чарующему и безмолвному присутствию на сцене, дарила зрителям свою сверкающую белизну и свою тень — тень стройной балясины.