Круги накладывались один на другой, одни отбрасывались, другие становились все более значимыми, начинали пересекаться один с другим, часто места пересечений светились тревожным цветом. Начали появляться и находить свое место в мозаике люди конкретные. Настало время перейти от размышлений к более активным действиям. За предполагаемыми преступниками установили тщательное наблюдение.

Выяснилось, что преступная группа состоит из жителей Одессы, Килийского и Татарбунарского районов области. Все с богатым криминальным прошлым: кражи, разбой, изнасилования… в «местах не столь отдаленных» побывали, и не раз. Ядро группы: будущие «лидер» и «мозг» — татарбунарцы, еще в 1991 году, совсем молодыми людьми, думали-думали и решили, что разбойничать — дело выгодное, престижное. Действовали дерзко, какой-то период им сопутствовала удача, но в конце концов были задержаны. Суд, зона, тюремные «университеты»… Свобода! Работать по-прежнему не хотелось, так что больших раздумий, чем бы заняться, у них не было: разбойничать, грабить, унижая других, поднимать собственное Я. Теперь они стали умнее, опытнее, освоили законы конспирации — часто меняли места жительства, переезжая из района в район. Вращались в криминальном мирке, присматривались, устанавливали контакт с преступными группами, искали и находили будущих «сотрудников». Создавалась и информационная сеть. С начала преступной карьеры помнилось: ворвешься во вроде б солидный дом, скрутишь обитателей, а там, по большому счету и взять нечего — не хранят хозяева дома ценностей, предпочитают банковское обслуживание или недавно отстроились, все деньги в дом и мебель вложили. Обидно: рисковали, а толку?

Сперва разработчик операций — «мозг», — контактировал с информаторами, затем организовывал длительную разведку, просчитывал различные варианты отхода, а лишь затем собирал свою команду.

Как и почти всегда, само задержание разбойников хлопот милиции не доставило: сопротивляются бандиты в редчайших случаях, когда под хмельком или наркотик придает удали, обычно свое здоровье, а тем более жизнь, берегут. Храбры они, когда их много, они при оружии, тогда да — врываются к мирным людям и наслаждаются их беззащитностью. Тогда они входят в кураж, бьют, насилуют. Но атаковать опера?! Зная, что, даже если прорвешься, уйдешь на время, все равно отыщут и, будем откровенны, жизнь превратится в ад? Жить-то они хотят, и очень. К тому же сейчас у бандита есть много шансов уйти от ответственности. Если, конечно, деньги есть.

— Вот дорога была очень скользкая, — пожаловался Фадеев, — еле доехали, ведь не только в Татарбунарах нужно было побывать, но и в Килие. Я так устал, что на обратном пути чуть за рулем не заснул. И еще была одна проблема — у главаря группировки двор охранял здоровенный «кавказец», храбрости этой породе не занимать, мы не знали, что с ним делать. Стрелять? Жалко, собака то тут ни при чем, к тому же терялся фактор внезапности, весьма необходимый при первом допросе. Пришла информация, что 28 января к нему приедут приятели из другой группировки, в таких случаях собаку на время закрывали, чтобы не порвала гостей. Потому и мы в гости «напросились» именно в этот день. Знаете, мы только вошли, я главарю успел два вопроса задать, как он сломался. Ухватился за голову, говорит: «Все, хана. Опять передо мной параша, вьттттка, часовой».

Помните песенку бедных разбойничков из мультфильма «Бременские музыканты»: «Пусть нет и ни кола, и ни двора…» — в отличие от мультяшных, герои этого повествования вовсе не бедствовали, а имели весьма солидное движимое и недвижимое имущество.

Весьма интересная деталь: один из подозреваемых еще в 1998 году совершил разбойное нападение в составе другой группы, был задержан и находился на «подписке о невыезде» до последнего заседания суда, состоявшегося в декабре 2003 года. Если уж выезжал, то редко — поразбойничает чуток — и сразу домой. Наказали его «изрядно»: семь лет условно, да еще с отсрочкой исполнения приговора, когда самое минимальное наказание по статье 187, часть — 4 (Разбой) — восемь лет лишения свободы. Такой приговор, да еще и рецидивисту, стоит солидных денег. Куда ж ему деваться было: сидеть-то не хочется, вот он и разбойничал. Теперь, если опять «по подписке» отпустят, ему вдвойне «пахать» придется.

— А я его еще раз задержу, потом еще раз, до Верховного суда дойду, но прижму до конца, — зло сказал Фадеев. — Если не опускать руки, можно воздействовать и на поведение судей: три раза выпустят, на четвертый не посмеют. Работа мне вряд ли надоест, вы не представляете, какое удовлетворение дает сыщику «момент истины», когда преступник начинает давать показания. Азарт, эйфория, живешь по-настоящему! Знаете, в эти моменты все время кажется: человек все же поймет, что преступление себя не оправдывает.

Фамилии и имена действующих лиц изменены: пока они не подлежат разглашению. Естественно, кроме имени и фамилии начальника городского уголовного розыска.

Молодая красивая женщина то нервно расхаживала по влажному тротуару, то останавливалась возле аптеки, смотрела на свое отражение в витринном стекле, на сменщицу, на посетителей. Ей казалось, что все усмехаются, глядя на ее бесцельное блуждание. Ходила она уже с полчаса, устала — это после полного рабочего дня на ногах, — озябла, но войти в теплое помещение аптеки — это же заговорить со сменщицей — ей было стыдно. Та так ей позавидовала: «Тебе хорошо, тебя, как леди, муж домой повезет, а мне на двух маршрутках…»

…Серый микроавтобус «тойота» подъезжал к железнодорожному вокзалу. Водитель посмотрел на часы — половина восьмого. «За Ленкой рановато, клиента путного бы найти, на десятку…» И как по заказу — трое молодых парней: «Командир, на Котовского. Заболотного, угол Днепропетровской. Двадцатка». Водитель замялся, дорога дальняя, как ни гони, а минимум минут сорок. В лучшем случае, Ленка ругаться будет. Но парни явно очень спешили. «Четвертак», — сказал он, решив — откажутся…

Периодически она доставала мобильный и набирала его номер, но — только длинные гудки, потом вообще отключился. «Значит опять! — поняла она, — Снова с какой-то шлюшкой! А как обещал, какие клятвы давал: «Ленка, это первый и последний раз! Да и ничего ведь не было, честное слово! Ну посидели в баре, поцеловались пару раз, бес попутал». Какой подлец! Что ему надо, чем я плоха, ведь года нет, как мы обвенчались…» Набрала номер матери. Внезапно стало так жалко себя, что, когда раздался знакомый низкий голос, она разразилась рыданиями, долго не могла объяснить, что случилось, попросилась назад, в родную квартиру, где провела детство, где ее поймут.

…«Командир, налево, еще налево, — указывал дорогу сидящий рядом, — ну вот, мы уже и приехали. Тормози». Он еще успел посмотреть на часы, подумать: «А быстро до…» Горло захватила удавка.

Начальник городского угрозыска Александр Карачебан:

— Я так думаю — это не первое их преступление, есть информация, что они и до этого совершали грабежи, дерзкие очень, настоящие молодые волки. Убийство они заранее обговорили, решили, что, захватив хорошую машину, а затем продав ее на запчасти, быстро разбогатеют. Удавку приготовили, распределили: кто где сидеть будет, кто давить, кто придерживать. Не Владимир, жертвою стал бы кто-то другой.

В начале ноября в дежурную часть Хмельницкого (бывшего Ильичевского) райотдела пришли мать и старший брат Владимира Ж. и сообщили о его исчезновении. Вообще, когда пропадает совершеннолетний, розыск начинают через трое суток: мало ли, может, загулял, тем более Владимир человек еще молодой. Но выяснилось, что вместе с «потеряшкой», неизвестно куда исчез и микроавтобус, принадлежащий государственному морскому агентству Инфлот, на котором он работал. Начали искать, посылать запросы, первоначально сильной активности не проявляли, зачастую бывает, что «пропажа» сама появляется либо на рабочем месте, либо дома, с повинной головушкой. Но время шло, а ни человека, ни машины. Никакие запросы результатов не принесли, и потому дело об исчезновении Владимира передали в городской угрозыск.