— Слушай, Хуан, богатство-то наше на исходе. Ступай-ка ты к морю да скажи рыбе: желаю, мол, жить во дворце.

Пошел Хуан к морю, и снова выплыла к нему рыба:

— Чего тебе, Хуан, надобно?

— Да мне-то ничего, чудо-рыба, это все жена.

— А ей что понадобилось?

— Не хочет она больше в лачуге жить, дворец ей подавай!

— Быть по сему, — отвечает рыба. — Возвращайся домой, увидишь дворец!

Побрел рыбак домой. Глядит — а на месте хижины дворец. Думал войти, ан слуги-то его и на порог не пускают. Попрепирался он с ними: впустите, мол, я хозяйкин муж — да не тут-то было! Не сразу вышла к нему жена, а как вышла, Хуан так и ахнул: такая разодетая сеньора, что и не узнать!

Прошло время, а жене рыбака уж и дворец не мил.

— Вот что, Хуан, — говорит, — ступай-ка ты к морю и скажи рыбе, пускай нас королем с королевой сделает, да поторапливайся.

Делать нечего, пошел рыбак к морю, и выплыла к нему рыба.

— Чего тебе надобно, Хуан?

— Да мне-то ничего, это все жена.

— А ей что понадобилось?

— Да вот втемяшилось ей сделаться королевой, а я чтоб стал королем.

— Так тому и быть, — говорит рыба, — ступай домой, найдешь свою жену на троне.

Пришел рыбак домой. Перед ним покои королевские, на троне сидит его жена, а вокруг графов, герцогов да лакеев без счету.

Прошло время, жене опять неймется. Она и говорит рыбаку:

— Слушай, Хуан, ступай-ка ты к рыбе, и вели ей устроить так, чтобы солнце только для нас всходило. Да не мешкай!

В который раз побрел Хуан к морю, и выплыла к нему чудо-рыба.

— Чего тебе, Хуан, надобно?

— Мне-то ничего, это все жена.

— А ей что понадобилось?

— Да совсем сдурела, окаянная: хочет, чтобы солнце всходило для нас одних!

Задумалась рыба и молвит:

— Что ж, ступай-ка, Хуан, домой.

Махнула она хвостом и плюх в воду — и след ее простыл.

Вернулся Хуан в родную деревню, видит — стоит вместо дворца прежняя лачуга, а на пороге сидит его жена, в три ручья слезы льет и все не наплачется.

Занемог царь зверей — лежит у себя в пещере, на охоту идти сил нет. «Дай, — думает, — позову к себе зверей разных, пусть поохотятся да еды мне принесут». Позвал. Но ни до просьб, ни до разговора ни разу дело не дошло. Увидит гостя лев — и тут же сожрет. Явилась к царю и лиса, но нюхом опасность почуяла: в пещеру царскую ни ногой, встала на пороге.

— Входи! — говорит ей лев.

— Войти-то я войду, Ваше Величество, а хотелось бы выйти! Вон сколько здесь следов тех, что вошли, а обратно ни один след не ведет!

— И то верно! — отвечает лев. — Все они здесь сидят: думают, как меня лечить.

— Ах, вот оно что! Ну, так я быстренько за другом своим сбегаю, он знахарь знатный. Я мигом!

И побежала лиса в лес. Навстречу ей волк. Увидала его рыжая, обрадовалась:

— Я, говорит, уже с ног сбилась, тебя ищу!

— Это зачем?

— Дело важное! Лев на совет всех зверей собирает и меня за тобой послал. Все уже в пещере, а тебя нет как нет!

— Ну что ж! Раз царь зовет, пойду.

И пошел волк за лисой. Привела она его в пещеру и говорит:

— Вот кого здесь недоставало, Ваше Величество! — и тут же назад.

— Подойди ко мне поближе, дружок! — говорит лев волку. Тот и подошел. И с тех пор о бедняге ни слуху ни духу.

Жил на свете король, и росла у него дочка, красавица да гордячка. Стал король стареть. «Надо, — думает, — дочку замуж выдать, пусть внуки народятся, будет кому трон передать». А дочка не хочет замуж. Кто ни посватается — знай смеется.

В конце концов рассердился на нее отец. Позвал к себе и говорит:

— Слушай, дочка! Я турнир велю устроить, чтоб выбрала ты себе наконец жениха. И не перечь. Я тебя все равно замуж выдам, а то неровен час помру и внуков не увижу!

— Ладно, устраивай турнир! — отвечает ему дочка. — Согласна я замуж идти, но при условии: пусть выдержит жених испытание, какое я назначу. Пусть всякий, кто посватается, сорвет с дерева гранат и съест его на полном скаку, да так, чтоб ни зернышка не выронил! Кто не сумеет, тому не видать моей руки, а кто ни единого зернышка не обронит, тот мужем мне будет.

Согласился король.

— Ладно, будь по-твоему! Но смотри, заупрямишься, все равно замуж тебя выдам. За первого встречного оборванца пойдешь, попомни мое слово!

В скором времени созвал король рыцарей на турнир. Много их собралось — все верхом, в латах, при оружии.

Стали встречать гостей. Король на троне, рядом королева, а по левую руку — принцесса. Подходят к ним рыцари, кланяются, а принцесса и тут насмешничает: нет чтобы помолчать — каждому что-нибудь обидное норовит сказать.

Подходит к ней принц в черном платье — и собой хорош, и влюблен без памяти, а она поглядела на него и давай издеваться: нос у него крючком, а борода торчком! Дамы так и ахнули — красавец ведь! А она хохочет:

— Какой там красавец! Вылитый ворон. Принц-ворон! Принц-ворон! А еще сватается ко мне!

У принца и вправду был орлиный нос и платье черное, так что имелось кое-какое сходство. Потому и дамы, и королева заулыбались, а кое-кто и рассмеялся, — а зря.

Надо вам сказать, что принц этот в седле прекрасно держался, в бою доблестен был и к тому же богат — богаче самого короля!

Начался турнир. Подошли рыцари к дереву, сорвали по гранату и пустили коней своих вскачь. Никто с заданием справиться не смог — у всех зернышки наземь полетели. Только Принц-ворон на лету поймал все зернышки, кроме последнего, да и то не наземь упало, а в бороде его кудрявой запуталось. Подошел он к принцессе, стал руки ее просить, а она смеется:

— У тебя, — говорит, — зернышко гранатовое в бороде запуталось!

Король рассердился:

— Ну и что, что запуталось? Ведь не упало же! А раз выполнил он твое условие, пойдешь за него замуж!

— Я? За Принца-ворона? Ну уж нет!

— Нет, говоришь? Ну, так я накажу тебя, гордячку! Перед всем двором клянусь: первому попавшемуся нищеброду в жены тебя отдам, пускай только в замок придет!

Принцессе и в голову не пришло, что отец всерьез говорит. Однако вскоре слуга объявил, что нищий какой-то у ворот стоит и принцессу в жены требует. Ввели оборванца — весь грязный, в лохмотьях, и котомка при нем с объедками. Король глянул на дочь и говорит:

— Пойди переоденься!

И велит придворным:

— Отыщите-ка для нее платье, в каких нищенки побираются, и рваные башмаки впридачу. Не в королевской же мантии за голодранца идти!

Королева так и ахнула, а принцесса к ней кинулась:

— Да неужели, матушка, вы позволите отцу издеваться надо мной?

— Что поделаешь, дочь моя! — отвечает королева, а сама плачет. — Король клятву дал, а слово королевское назад не берут.

Пришлось принцессе надеть лохмотья. Позвали священника, и тут же обвенчал он ее с голодранцем.

— А теперь, — говорит король дочери, — возьми у мужа котомку и ступай за ним, куда поведет.

— Отец, не гоните, сжальтесь!

— И не подумаю! Ступай!

И пошла принцесса вслед за мужем прочь из дворца. Идут по тропинке и видят кругом пастбища богатые да стада тучные: коровы, овцы пасутся. И табун рядом, а кони — глаз не оторвать!

— До чего ж хороши! — говорит принцесса. — Не знаешь, чьи?

— Известно, чьи. Принца-ворона! — отвечает муж.

Идут дальше. Снова видят стада, еще лучше прежних.

— А это чьи?

— И это Принца-ворона!

Вскоре в селенье пришли, а за селеньем на горе — дворец красоты невиданной.

— Чей же это дворец?

— Как чей? Принц-ворона!