— Меняются времена, гибнут люди, но зло живет и чудодействует. Нужно энергично и постоянно бороться с ним, — закончил поверенный госпожи Григорьевой.

Интересную речь сказал также и гражданский истец Хлебников, лично выступавший на суде. Он охарактеризовал «Россиянина» как кредитного недоноска, отданного на воспитание в приют комиссионного банка, где, однако, кормилицы — в лице Слепушкина и Циона — оказались очень плохими. Деятельность «Россиянина» была окутана сетью лжи, обмана и фикции. Богатые, всем известные учредители украшали списки только своими именами, но не принимали никакого участия в делах. Все были учредителями, когда нужно было получать деньги, а когда требовалось отдавать — они оказывались частными лицами. В заключение гражданский истец не только не просил обвинения, а, напротив, ходатайствовал об оправдании Семенова и Пипера, так как они представляют собой только обломки корабля, а кто снарядил этот корабль, тех на суде нет. По словам господина Хлебникова, он пришел в суд только ради заявления протеста.

Из защитников первым начал говорить помощник присяжного поверенного Гольдштейн, горячо отстаивая память Н. П. де Росси. По его словам, де Росси был вовлечен в это печальное предприятие заманчивыми обещаниями. В его интересах было только расширение деятельности общества, что совершенно совпадало и с интересами банка, так как банк был одним из крупных акционеров. Для семьи покойного не важен гражданский иск, который предъявляется к подсудимым. Для нее безразлично — присудят ли с нее 10 000 000 рублей или 10 рублей, — она все равно не в состоянии заплатить. Для семьи важна только честь, доброе имя близкого ей умершего человека. Де Росси был фантазером, но не преступником; честный человек, оставшись на старости лет нищим, он взял место какого-то агента, у кого-то на побегушках, и даже из этих скудных средств он все-таки внес в общество хоть 100 рублей. Ему выпало на долю редкое несчастье: его судят после смерти. Теперь де Росси не имеет покоя даже в последнем месте упокоения.

— Вы — судьи совести, дайте же хоть детям его возможность принести хорошую весть на его могилу! — обратился защитник к присяжным заседателям.

Присяжный поверенный Нестор, защищавший А. С. Семенова, просил суд отрешиться от невыгодного для подсудимого впечатления, которое было навеяно рассказом свидетельницы Григорьевой о неудачной продаже пароходства. Произнеся речь в защиту подсудимого и отрицая его виновность в злоупотреблениях, он вместе с тем указал присяжным заседателям, что само по себе нарушение устава акционерного общества без корыстных целей уголовно не наказуемо, а может иметь лишь гражданскую ответственность.

Наконец третий защитник, присяжный поверенный Миронов (со стороны Пипера), обратил внимание присяжных заседателей на то, что они пришли судить живых и мертвых.

— Ваше положение, господа присяжные заседатели, исключительное… Нужны осторожность и правильный взгляд на дело, — говорил защитник.

Что можно увидеть из этого дела? А то, что когда-то состоятельный купец первой гильдии Семенов принужден был перейти во вторую гильдию, а над делами его учреждается администрация. Чем занимается теперь Пипер, который, кажется, мог бы рассчитывать на хорошую службу? Восемь лет состоит лишь под судом. Ни одного дня у него не было спокойного, без нравственных страданий. Между тем Пипер ровно никакого значения как член правления не имел и только добросовестно исполнял свои обязанности. Благодаря Пиперу страховое дело шло прекрасно и давало большие доходы, но они поглощались транспортными операциями, до которых он не касался. Коллеги его мало церемонились с ним и брали его подпись только по необходимости. Все сделки с госпожой Григорьевой прошли в правлении в то время, когда он был за границей, и теперь ему приходится отвечать за чужие грехи.

Защитник очень скептически отнесся к деятельности «Россиянина», с его опрометчиво поспешным открытием сразу 450 агентств, и видел во всем бестолковое ведение дела. Предприятие вели на авось, не задумываясь, и по выражению защитника:

Торговали — веселились,

Подсчитали — прослезились

Пипер, на свое несчастие, носил тогда звание члена правления. В настоящее время ему 62 года, он — старый и больной человек.

— Я не прошу у вас милости для него, нет! Будьте только справедливы… Он должен быть оправдан, — настаивал присяжный поверенный Миронов.

На разрешение присяжных заседателей было поставлено свыше 70 вопросов о том — доказаны ли злоупотребления в обществе «Россиянин» и виновны ли в них де Росси, Пипер и Семенов.

Резюме председательствующего Н. С. Карчевского, чрезвычайно содержательное по своему характеру, отличалось в то же время полнейшей объективностью. Он приглашал присяжных заседателей воздержаться от обобщения настоящего дела с аналогичными банковскими делами и в обсуждениях своих строго держаться определенных рамок, касающихся только данного дела. Не затрагивая дела по существу, он указал лишь, что стороны были на высоте своего положения и достаточно осветили дело со всех сторон. Что же касается разногласия экспертов, то председательствующий находил, что мнение их не обязательно; не нужно смотреть на экспертов, как на авгуров, и воспринимать все, что бы они ни сказали: ведь у каждого и без того есть своя голова, своя логика.

Удалившись в особую комнату, присяжные заседатели совещались около 4 часов. В результате, признав творившиеся в «Россиянине» злоупотребления доказанным фактом, они вынесли обвинительный вердикт де Росси и Семенову. Оба они были признаны совершившими преступление без предварительного соглашения и заслуживающими снисхождения.

Резолюцией санкт-петербургского окружного суда было объявлено действительного статского советника Н. П. де Росси из-за смерти наказанию не подвергать, а санкт-петербургского купца А. С. Семенова лишить всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и отдать в исправительные арестантские отделения на восемь месяцев.

Отставной надворный советник Э. Ф. Пипер был объявлен оправданным по суду.

Гражданский иск признан подлежащим удовлетворению посредством взыскания с имущества покойного де Росси и Семенова в следующих размерах: в пользу конкурсного управления несостоятельного должника общества «Россиянин» — 466 483 рубля, в пользу госпожи Григорьевой — 139 000 рублей, в пользу бывших акционеров В. Е. Хлебникова — 10 000 рублей и Н. В. Хлебникова — 5 000 рублей, с процентами со дня подачи исков.

Весной 1892 года в Малмыжском уезде Вятской губернии неизвестными злоумышленниками было совершено ужасное преступление, жертвой которого сделался крестьянин Конон Матюнин. Последний, страдая падучей болезнью, занимался обыкновенно сбором милостыни и с этой целью странствовал по уезду. В последний раз его видели в селе Старый Мултан вечером 4 мая, а через два дня после этого он был найден убитым. Труп его лежал в трех верстах от села на пешеходной дороге и был страшно изуродован. Голова была отрезана по самые плечи, и ее нигде не оказалось. На нижней части живота имелись странные пятна, словно от укола, проникавшие через всю кожу до подкожной клетчатки. Кожа с поверхностными слоями мышц была отодрана спереди до ключицы и сзади между лопатками до пятого грудного позвонка, который, в свою очередь, был перерублен в верхней части. Пять левых ребер и четыре правых были отрублены почти у самого позвоночника, так что образовалось большое отверстие в грудной полости. В груди не оказалось легких, сердца и его оболочек, — очевидно, с умыслом вынутых. Пищевод, лимфатическая аорта и нижняя полая вена были перерезаны. Голова, по-видимому, была отделена от туловища острым ножом, а ребра вместе с позвонком рубились топором.

Несмотря на то что Матюнин отличался крепким, атлетическим телосложением, труп его оказался в высшей степени малокровным, и даже большие вены не содержали крови. На обеих голенях его виднелись довольно большие кровоподтеки.