Так как около трупа нигде не было найдено крови на земле, то становилось очевидным, что он был перенесен на дорогу уже спустя довольно продолжительное время после убийства. Вместе с тем нищенское положение Матюнина, не имевшего при себе никаких ценностей, на которые злой человек мог бы польститься, находившаяся на нем в целости одежда и, главным образом, самый способ убийства с обескровливанием трупа и вырезанием грудных внутренностей и головы невольно заставили многих думать, что это преступление было совершено с какой-нибудь религиозной целью. По собранным следственной властью сведениям оказалось, что в данном случае могло иметь место единственно принесение человека в жертву вотяцким языческим богам, для чего требовались и внутренности, и кровь жертвы. Опрошенные по этому поводу вотяки действительно не отрицали существования среди них наряду с христианством и остатков их прежних верований в языческих богов, из которых главными считаются Курбан, Антас и Чупкан. В честь богов этих в определенное время совершаются особые моленья, и на них обыкновенно приносятся в жертву живые животные — бараны, гуси. Жертвоприношение заключается в том, что у животного подрезывается горло, и кровь выпускается в особую чашку, а внутренности его сжигаются потом на костре. При этом голова животного составляет главную часть жертвы, и ее закапывают в землю на месте моленья.
Кроме мелких животных, в жертву Курбану, который считается главным богом и злым духом, приносится иногда — при засухе, неурожае и повальных болезнях — и крупный скот вроде быков. В исключительных же случаях для умилостивления Курбана вотяки, по рассказам некоторых лиц, не останавливаются и перед человеческой жертвой. Такая жертва намечается особым колдуном, с указанием ее подробных примет. Разыскав подходящего под приметы человека, вотяцкие жрецы заманивают его к себе и приносят в жертву. Чтобы получить кровь, жертву подвешивают к чему-нибудь и наносят ей небольшие уколы в разных частях тела. После же труп переносится в такое место, где его заметили бы люди и похоронили по христианскому обряду. При несоблюдении этого условия Курбан, по поверью вотяков, не примет жертву и замучает ее участников. Являлось предположение, что и Матюнин тоже стал жертвой и с той же целью был вывезен на дорогу.
Вотяки, однако, решительно отрицали существование у них ужасных человеческих жертвоприношений. Тем не менее находились люди, — в том числе даже один из православных священников, — которые с уверенностью подтверждали это. В результате и судебный следователь, и прокурор, собрав подробные данные по этому вопросу, пришли к убеждению, что несчастный Матюнин сделался жертвой религиозного изуверства. Благодаря различным обстоятельствам, подозрение в этом страшном преступлении пало на старомултанских вотяков Дмитрия Степанова, Андриана Александрова, Семена Иванова, Василия Кондратьева, Кузьму Самсонова, Василия Кузнецова, Андрея Григорьева, Александра Ефимова, Тимофея и Максима Гавриловых и Андриана Андреева. Все они, как выяснилось на следствии, хотя и принадлежали к христианскому вероисповеданию, но в то же время, по своему суеверию, не отказывались посещать и языческие моления у крестьянина Моисея Дмитриева. По словам одного из свидетелей, Андриан Андреев еще перед праздником Святой Пасхи говорил по-вотяцки своим знакомым, что он видел во сне бога, который потребовал «кык-пыдес ванданы куле», то есть резать двуногого. Другой свидетель утверждал, что утром 5 мая ему пришлось случайно встретиться с Моисеем Дмитриевым, который прятал что-то на повозке и боязливо осматривался. После по селу стали ходить слухи, что «Кузька резал, а Васька за ноги держал». Кузька же (Самсонов) был известен в Старом Мултане за лучшего мясника и одинаково хорошо владел как ножом, так и топором. Потом он стал жаловаться кому-то, что богатые вотяки подговорили его за деньги зарезать нищего, но ничего не заплатили. Повсюду в селе шли всевозможные толки, в которых трудно было разобраться. Между прочим, Моисей Дмитриев был заключен в малмыжский тюремный замок, где он вскоре умер. Особенным его расположением пользовался в тюрьме арестант Голова, который не преминул потом довести до сведения властей о том, что Дмитриев сознавался ему в убийстве нищего и указывал своих соучастников.
В общем, предварительное следствие до такой степени неблагоприятно сложилось для заподозренных вотяков, что все они были привлечены к уголовной ответственности по обвинению в убийстве крестьянина Матюнина с целью принесения его в жертву вотяцким языческим богам.
Из них никто не признал себя виновным. Тем не менее два раза рассматривалось это дело в сарапульском окружном суде — и оба раза присяжные заседатели выносили обвинительный вердикт.
Правительствующий Сенат дважды кассировал приговоры суда по этому редкому в уголовных летописях делу.
Благодаря своему исключительному характеру, дело это вскоре же приковало к себе жгучее внимание всего образованного общества. В этом отношении огромную роль сыграл известный писатель-беллетрист В. Г. Короленко, очень чуткий к чужой беде. Ни перед чем не останавливаясь, он употребил чрезвычайные усилия, чтобы в провинциальной глуши, в отсутствие опытных стенографов, создать подробный отчет по мултанскому процессу. Такой отчет дал полную возможность всякому интеллигентному человеку беспристрастно судить об этом темном деле, еще более затемненном неумелым ведением следствия. Трудно было сомневаться в том, что при важных упущениях, которые были допущены в процессе вотяков и точно констатированы правительствующим Сенатом, могла быть ошибка со стороны обвинивших их присяжных заседателей. Предварительное следствие велось чрезвычайно медленно, месяцами, даже по таким наиболее существенным вопросам, как исследование трупа и осмотр местности, где он был найден. Сознание у подсудимых добывалось чисто архаическими способами, и одного из них какой-то не в меру усердный пристав заставлял даже присягать перед чучелом медведя. Волей-неволей, благодаря следственным упущениям, создалась целая легенда о страшных человеческих жертвоприношениях. И отвечать на эту легенду должны были некультурные, невежественные дикари, которые, не понимая ужаса тяготевшего над ними обвинения, по-детски бормотали что-то в свое оправдание.
Между тем среди самих судей, видимо, существовало предубеждение, навеянное печальной легендой, и защита была стеснена до последних пределов. Даже при вторичном рассмотрении дела, уже после авторитетного напоминания правительствующего Сената о необходимости сугубого внимания к этому делу, как имеющему огромное общественное значение, со стороны сарапульского окружного суда были допущены настолько резкие нарушения прав защиты, что правительствующий Сенат, отменив и второй приговор, сделал вместе с тем суду замечание.
Несомненные заслуги в этом деле В. Г. Короленко, помимо его произведений, снискали ему всеобщие симпатии лучшей части общества. Ему главным образом были обязаны подсудимые-вотяки своим спасением от суровой, грозившей им кары.
В третий раз мултанское дело слушалось в городе Мамадыше казанским окружным судом с 28 мая по 4 июня 1896 года.
Заседаниями руководил сам председатель суда И. Р. Завадский. Со стороны обвинительной власти выступали товарищи прокурора Симонов и Раевский. Защиту подсудимых приняли на себя присяжный поверенный Н. П. Карабчевский, М. И. Дрягин и П. М. Красников, а также В. Г. Короленко.
Кроме экспертов — медиков и этнографов, вызванных судом, на заседаниях присутствовали несколько профессоров и ученых, командированных русскими университетами и обществами. Среди лиц судебного ведомства на суде в качестве наблюдателя находился также и прокурор казанской судебной палаты.
Состав присяжных заседателей был почти вполне народный, состоял из десяти крестьян, одного мещанина и только одного дворянина.
Судебное следствие и на этот раз казалось неблагоприятным для обвиняемых вотяков.
Товарищ прокурора Симонов допускал возможность человеческих жертвоприношений среди вотяков и поддерживал обвинение. По его мнению, в России многое еще не обследовано и остается неизвестным.
