После С. П. Марголина говорил другой защитник, дополнивший его речь по некоторым пунктам.

Решением судебной палаты Иосиф Коссацкий был приговорен к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения на один год и шесть месяцев.

В 1901 году 31 марта в Петербурге неожиданно разыгралось преступление, имеющее романическую подкладку.

Было 7 часов вечера.

По Фурштадтской улице в это время проезжала пролетка с двумя пассажирами — мужчиной и молоденькой девушкой. По-видимому, они ссорились, и проходившая мимо публика невольно заметила, что между ними идет резкий разговор.

Вдруг вблизи Анненской лютеранской церкви девушка отчаянно вскрикнула. В то же мгновение раздался выстрел.

Сбежавшиеся прохожие увидели в руке пассажира дымящийся револьвер.

— Спасите меня! — закричала девушка и, соскочив с пролетки, упала на мостовую.

Послышались один за другим еще два выстрела. Это снова стрелял пассажир, пустив одну пулю в свою спутницу, а другую — в себя.

Обезумевшая от ужаса девушка быстро приподнялась с земли и, спасаясь, вбежала в ближайшую булочную Герцфельда.

Следом за ней, с револьвером в руке, устремился и ее спутник.

В булочной поднялся переполох. Продавщица спряталась даже за прилавок.

Не обращая ни на что внимания, рассвирепевший пассажир произвел и здесь два выстрела в свою жертву, а затем выбежал на улицу.

Вскоре после этого он был задержан и обезоружен одним из городовых.

— Зачем вы стреляли? — спросили у него.

— Это дело мое. Что хотел сделать, то сделал, — ответил преступник.

Доставленный в полицейское управление, он назвался крестьянином Эдуардом Улевичем и объяснил, что стрелял в свою вероломную невесту.

— Я хотел убить ее за отказ выйти за меня замуж, — признался он на допросе.

К счастью, из всех пуль, выпущенных Улевичем, ни одна не причинила девушке серьезной раны. Стреляя без прицела, Улевич только один раз попал — в живот девушки, но пуля, пробив теплый ватный жакет, застряла в кожаном кушаке.

Точно так же оказалась простреленной и одежда самого Улевича. По освидетельствовании как у него, так и у девушки были найдены на теле только легкие ссадины от скользнувшей пули.

Пострадавшая оказалась мещанкой Варварой Сергеевой, 17 лет, белошвейкой по ремеслу.

По объяснению Улевича, он случайно познакомился с Сергеевой зимой 1900 года, когда жил в одном с нею доме на Забалканском проспекте.

4 декабря были именины Сергеевой, и хозяйка ее пригласила в этот день Улевича на вечеринку. Юная, миловидная белошвейка с первого же взгляда понравилась Улевичу, он влюбился в нее и начал ухаживать. По-видимому, и Сергеева благоволила к нему, принимая подарки, и через три недели Улевич сделал ей предложение.

Получив согласие, он с этого времени стал уже смотреть на Сергееву как на свою будущую жену.

Прошло месяца два после этого. Сергеева отвечала взаимностью своему жениху, но вдруг в обращении ее с Улевичем произошла резкая перемена. Оставив старую квартиру, Сергеева поступила в белошвейную мастерскую на Гороховой улице, а ночевать стала ходить на Петербургскую сторону. В это время она познакомилась с молодым человеком Александром Зябриковым, и последний, в свою очередь, начал ухаживать за нею.

Легкомысленная девушка позабыла свое обещание, данное Улевичу, и благосклонно отнеслась к новому поклоннику. Зябриков стал часто видеться с ней, провожал на квартиру и вообще пользовался вниманием со стороны Сергеевой.

Когда Улевич проведал о вероломстве своей возлюбленной, в нем заговорило сильное чувство ревности.

Встретив как-то Сергееву, он обрушился на нее с упреками.

— Ты же обещала стать моей женой, а между тем позволяешь другим ухаживать за собой! — взволнованно выговаривал он.

— Я раздумала выходить за тебя замуж, — откровенно призналась ему девушка.

Оскорбленный Улевич решил порвать свою любовь и, чтобы забыться, уехал из Петербурга в Ригу.

Перед отъездом Улевича на квартиру к нему зашла Сергеева, проводила его на вокзал и, когда он садился в вагон, заявила, что она все-таки любит его и выйдет за него замуж.

— Я тебе напишу после в Ригу, — сказала она, прощаясь.

Улевич долгое время тщетно ожидал от нее письма. Сергеева, очевидно, забыла о нем.

Жених, наконец, решил возвратиться в Петербург, чтобы убедиться — любит ли его Сергеева.

— Если она обманывает меня, то я убью и себя, и ее, — возбужденно говорил он.

29 марта он был уже в Петербурге и отправился вечером в мастерскую, где работала его невеста.

— Ну, что же ты мучишь меня? — сказал Улевич, встретившись с девушкой.

— Нет, я не выйду за тебя замуж, — ответила на это Сергеева.

Улевич проводил ее на Петербургскую сторону, упрашивая согласиться на брак, но Сергеева оставалась непоколебимой.

— Я раздумала, — упорно твердила она.

В день преступления мучимый ревностью, отвергнутый жених снова стал поджидать Сергееву на улице около мастерской. Но ее, оказалось, в то же время ожидал и ее новый поклонник.

Когда Сергеева вышла из мастерской, ее одновременно встретили и Улевич, и его счастливый соперник.

Втроем они дошли до Невского проспекта. Здесь Зябриков распростился с девушкой, и Улевич остался наедине с ней.

Узнав, что Сергеева хочет навестить приют Сергиевского братства, где она раньше воспитывалась, жених подозвал извозчика, и они поехали в приют.

Дорогой Улевич по-прежнему стал упрекать невесту в легкомыслии.

— Ты меня губишь этим. Я все равно не буду жить без тебя, — сказал он, когда они ехали по Фурштадтской улице.

Сергеева молчала.

Потеряв надежду уговорить ее добром, Улевич выхватил из кармана револьвер и стал стрелять…

Через полгода после преступления он предстал перед присяжными заседателями по обвинению в предумышленном покушении на убийство.

Дело рассматривалось во 2-м уголовном отделении, под председательством Д. Ф. Гельшерта. Обвинял товарищ прокурора Воронов. Защитником подсудимого выступал присяжный поверенный Н. П. Карабчевский. Большой зал санкт-петербургского окружного суда буквально осаждался многочисленной публикой, и места брались чуть не с боем.

Среднего роста, красивый молодой человек, лет 26, с небольшими усами, Эдуард Улевич производил на всех благоприятное впечатление. По ремеслу он столяр.

На суде фигурировали также в качестве свидетелей Варвара Сергеева и Александр Зябриков — молодой парень, из мастеровых, еще не достигший совершеннолетия.

— Признаете себя виновным? — спросил председательствующий Улевича.

— Признаю.

— Расскажите, как это случилось.

Подсудимый тихим голосом начал передавать историю своего знакомства с Сергеевой. По его словам, он страстно любил эту девушку и, когда она оставалась без работы, часто помогал ей деньгами. При этом он беспрестанно твердил ей: «Когда же ты, наконец, станешь моей женой?»

Сергеева охотно брала у него деньги, и первоначально ей было весело с ним, но потом она разлюбила своего жениха.

— Он мне опротивел, — жаловалась она своей хозяйке.

— Не обещали ли вы выйти за Зябрикова замуж? — спросил товарищ прокурора.

— Да, обещала, — смущенно ответила Сергеева.

Как выяснилось на судебном следствии, Сергеева была довольно сентиментальная особа и любила «чувствительные» стихи.

— Действительно ли вас любил Улевич? — спрашивают девушку на суде.

— Да, любил, — отвечала Сергеева. — Теперь я простила его и злобы против него не имею.

Когда между ними произошла окончательная размолвка и они ехали по Фурштадтской улице, Улевич обратился вдруг к ней с решительным видом:

— Выйдешь за меня замуж?

— Нет, — сказала она.

После этого он почти в упор стал стрелять в нее.

Как объяснил подсудимый, он лишился в это время всякого самообладания и не сознавал уже, на что идет.