Медонт и несколько служанок поливают водой руки женихов и смешивают в кувшинах вино с водой.

Одиссей. Слух ваш ко мне склоните, благородные женихи! Всем сердцем я прошу богоравного Антиноя, который столь рассудительно внес предложенье оставить лук в покое, чтобы завтра Бог, кому захочет, силу решенья пошлет; ну а сегодня: нельзя ли мне хоть раз коснуться лука великого Одиссея, чтобы руками гладкоблистающий ощутить?

Различные женихи. Оборванец! Лезешь все время вперед? Идиот! Вино ударило тебе в башку! Его ты дуешь, не просыхая, вместо того чтоб меру знать. Мало тебе, что ты средь нас пируешь за столом. Чавкая, все наши слушаешь разговоры. Уж не в состязаньи ль нашем хочешь ты принять участье? Проваливал бы ты отсюда. Иначе еще сегодня ночью на Сицилию ты сослан будешь. На Сицилию, где торгуют рабами!

Пенелопа (с верхнего этажа). Антиной! Что ты замышляешь? Боишься, что у чужестранца хватит сил, чтоб лук согнуть, и что потом он кольца топоров, двенадцать друг за другом, метко пробьет? Чтоб увезти меня потом домой как свою супругу? Вот как вы думаете обо мне. Что я сорвусь с бродягой, коль до того дойдет? Конечно, гость он видный, сложен хорошо, высокий ростом, какого любая женщина себе бы пожелала. Но в то, что я за ним пойду, ни один из вас ведь не поверит. Дайте лук ему, мужчина бравый он. Вне состязанья может себя он испытать. Давайте ж поглядим. И вот что я еще скажу: коль сдюжит он, я стать его еще сильнее подчеркну нарядом царским. Одену богато в плащ и хитон. Также мечом препояшу, и сандалии он получит по ноге, ведь он и впрямь красавец.

Телемах. Довольно, матушка, довольно. Здесь я определяю, кто в руки лук возьмет. И если чужестранцу навсегда я лук отдам в дорогу, никто мне в том не помешает из числа этих господ, кто договор в доме Одиссея заключил, чтоб вместе обирать народ. Ты же удались в свои покои, займись тканьем. Мужское дело лук. Прежде всего мое. Я в доме отдаю приказы.

Евмей берет лук, намереваясь передать его Одиссею. Женихи обрушиваются на него с бранью.

Различные женихи. Стой, свинопас бестолковый! Ты куда? Жалкий бродяга, лапу свою убери от оружья! Тебя собаки в клочья разорвут! Мы тебя так отдубасим, что на четвереньках поползешь к своим свиньям! Клади его сюда! На место!

Телемах. Прекратить!

Все женихи. На место!

Телемах. Старик! Ты знаешь, что тебе сулит, коль с шайкой ты заодно! Ты у меня попляшешь! Камнями с поля прогоню тебя! О как бы счастлив был я, женихи, впечатленье произвесть на вас властными словами. Но несмотря на все ваше чревоугодье, вы все еще энергии полны, отважные вояки, могучие бойцы, и в силе тысячекратно превосходите меня. (Истошно орет.) Прекратить!

Женихи оставляют Евмея в покое. Тот кладет лук на колени Одиссею.

По дороге назад шепчется с Евриклеей.

Евмей. Мудрая кормилица! Тебе велит Телемах тайком все двери зала запереть на ключ. Никто не должен выйти на свободу. Какой бы изнутри не доносился шум, стенания и крики, стуки и грохот, двери и врата останутся непроницаемы как крепостные стены. Приступай к работе, будь осторожна и молчи.

Одиссей (со знанием дела) осматривает лук.

Различные женихи. Привык он с луком обходиться, я вам доложу. Перевернул его уже раз пять. Смотрит, не источена ли кость жуком. Наверное, такой же хочет дома сработать лук себе. Голодранец. Жулик. Глядите, как певец, который на лиру укрепляет новую струну, так он захватывает легкою рукой тетиву, твердую как сталь.

Одиссей натягивает тетиву и быстро ее отпускает. Высокий, протяжный звук наполняет зал. Женихи, замерев, напряженно смотрят, как Одиссей берет со своего стола стрелу, устанавливает ее, садится на пол и без промедления пронзает все кольца топоров, от первого до последнего. Сверкая на солнце, стрела летит ровно, как по шнуру, и очень медленно. Женихи, не веря глазам своим, вскакивают со скамеек.

Одиссей (смеясь). Ха-ха! Я еще полон сил. Не так уж дряблы мышцы, как кажется на первый взгляд. Не перепрел еще мешок с тряпьем, как охотно кличут веселые женихи меня. Ну, а теперь давайте предадимся пьянству! Еще светло. Но нынче уж будем пить, пока ни один на ногах не устоит.

Пейте! Зовите ваших баб! Музыка! И танцы! Закатим же пир с попойкой, чтоб взвыли вы все от блаженства и кругом голова пошла от бесконечных услад!

Одиссей поднимает руку, приставляет ладонь козырьком к бровям, подавая тем самым знак Телемаху, чтобы тот вооружился. Антиной поднимает кубок. Одиссей вскакивает на стол.

Итак, женихи, исход борьбы уже решен. Теперь я выберу другую цель, в какую еще не стрелял никто.

Его стрела — снова со звонким жужжанием и в замедленном темпе — пронзает глотку Антиноя. Женихи стоят остолбевшие от ужаса.

Различные женихи. Чужеземец, ты в своем уме?

Стрелять в людей тут запрещено.

Он в самом деле Антиноя уложил!

Он ведь с умыслом стрелял.

Он неумышленно стрелял.

Осматривают упавшего Антиноя.

Кровь из ноздрей ключом горячим свищет.

Стрела пронзила горло. Острие торчит снаружи за спиной.

К оружью! К оружью! Сейчас он выстрелит в тебя!

Тебя стервятники сожрут. Мужей он наших лучших перестреляет лишь развлеченья ради! Где оружье? Оружье, которое везде по стенам тут висело? Оружье Одиссея, где оно? Лук, мечи, щиты… Оружье! Оружье! Оружье нам подайте!

Одиссей. А! Собаки. Вам чудилось, я никогда из Трои не вернусь в мой дом. Его вы разорили. Ухаживали за моей женой и под окнами ее с прислугой грязной занимались блудом. Обирали пастухов моих и крестьян. Сына моего убить хотели и уничтожить весь царский род. Теперь вам всем грозит погибель.

Евримах. Ты подлинно царь Одиссей? Ты в самом деле к нам вернулся? О, как обвиненья твои справедливы! Преступлений и злодейств много содеяли в доме твоем женихи. Но заводила и зачинщик всего, в чем стали мы виновны, вот он лежит, и мертвый он. О браке помышлял он менее всего. К господству он стремился над твоей Итакой. Он подстрекал мужей сына твоего убить. К союзу нас он принуждал, чтоб будущая власть его распространилась на всех ахейцев. Теперь он получил свое, теперь он труп. Мы же хотим возместить весь вред, тебе и ближним нами причиненный. Каждый заплатит тобой положенную цену, двадцать быков каждый определенно, медью и золотом сверх того, то есть столько еще, сколько трофеев ты завоевал в Трое, прибавится в дому!

Одиссей. Хотя бы все ваши царства к ногам моим вы положили, все, что вам принадлежит, прибавя все награбленное вами… руки мои губить вас не устанут, пока жених последний за времена распутства своею жизнью не заплатит. И верной гибели, клянусь, никто не избежит.

Евримах. Вы слышали, друзья, и ничего тут не поделать.

Сей муж унять не хочет жажды крови и мести. Итак, решайтесь на борьбу, все на защиту. Слишком долго изощрялись вы умом в торгах и договорах, преступно применением оружия пренебрегая. Недостает теперь уменья с оружьем малым и без доспехов искусно защищаться. Но в численном перевесе мы, и нечего нам тут бояться. Сомкнем ряды тесней и стеной пойдем на чудище седое. Помните: это лишь герой минувших дней, на что другое боле не способен, кроме трусливого налета.

Женихи сбиваются в кучу за опрокинутыми столами и напирают всей толпой на Одиссея. В тот миг, когда они почти уже достигают его, из-за колонны появляется Амфином и, чтобы отвлечь Одиссея, угрожает ему мечом.