Лотта. Сейчас, сейчас. Не поворачивайся, я сейчас вернусь.

Мужчина. Стыд и позор!

Лотта. Ничего не говори. Успокойся. Я иду. (Возвращается и опять становится рядом.)

Мужчина. Как можно до такой степени опуститься! Позор!

Лотта. Я ничего плохого не делаю.

Мужчина. Я же видел, ты роешься в отбросах.

Лотта. Я искала газеты. Может быть, в них что-нибудь есть о Пауле. Только газеты, сухие…

Мужчина. В наше время никто не роется в чужом дерьме.

Лотта. Нет.

Мужчина. Ты тоже можешь прилично выглядеть. Профессия у тебя есть, помогать ты умеешь. Никаких оснований бродяжничать.

Лотта. Я и не делаю этого. Я просто посмотрела на выброшенные газеты.

Мужчина. В отбросах копаются только душевнобольные и бродяги.

Лотта (тихо). Я — праведница… Бог опять с нами.

Мужчина. Ты — женщина. Не старая и не молодая. Ты могла бы иметь приличный вид. Найди себе подходящий круг друзей, преодолевайте сообща трудности. Ты еще можешь выглядеть как женщина, которая нравится.

Лотта. Я? Не уверена. Нарисуй картину моего будущего.

Мужчина. Уже завтра или послезавтра придет благословенный день, как ты сама говоришь. И что ты скажешь о себе в этот день?

Лотта. Так, так. Говори дальше!

Мужчина. Кто не держит себя в руках, кто ничем не занимается, кто ходит и побирается…

Лотта. Я этого не делаю!

Мужчина. Возьмем, к примеру, шахматный клуб, куда я хожу два раза в неделю. Во-первых, спокойная обстановка. Это уже поддержка человеку. Во-вторых, игры на выезде, развлекательные поездки. (Умолкает.)

Лотта. Чудесно. Говори дальше.

Мужчина. Что ты будешь делать, когда я сяду в автобус?

Лотта. К мусорной урне я больше не пойду, Боб!

Мужчина. Но что же ты будешь делать?

Лотта. Нда… Что же мне делать? Что я стану делать, когда смолкнет музыка…

Мужчина. Ты в шахматы играешь?

Лотта. Нет.

Мужчина. Хочешь научиться?

Лотта (смотрит на него и медленно качает головой). Нет… нет…

Пауза.

Мужчина. Игроки занимают свои места. Подают друг другу руки, но не трясут… Мужчины между собой называют друг друга по фамилии: Корчной и Полугаевский. Или: Спасский и Фишер^{25}. Или…

Комната ожидания у врача-терапевта. На стенах пугающие плакаты против курения. Вместе с шестью другими пациентами в комнате находится Лотта. Они листают иллюстрированные журналы, решают кроссворды, смотрят перед собой. Толстая женщина вяжет, Турок ерзает беспокойно на стуле. Над обитой белой кожей дверью, ведущей в кабинет врача, укреплен репродуктор, через который вызывают пациентов. Лето. В своем выцветшем костюме Лотта сидит у полуоткрытого окна. Доносится шум улицы и крики детей с соседнего школьного двора. На каждого пациента врач тратит одну-две минуты. Иногда, если речь идет об обновлении рецепта, — даже меньше.

Через положенные промежутки вызываются: «Фрейлейн Кванд, пожалуйста… Господин Вернер Шмидт, прошу… Фрау доктор Мельхиор, пожалуйста». Пациенты возвращаются в комнату ожидания, если они оставили свои вещи. Вообще же они могут покинуть дом врача и через другую дверь. После вызова фрау Мельхиор, которая задержалась в кабинете дольше других, в комнату ожидания вошла пожилая женщина. На ее приветствие присутствующие ответили невнятными междометиями. Вдруг Лотта громко обращается к присутствующим.

Лотта. Может быть, вам будет интересно узнать, что недавно мой муж получил большую премию… Мой муж — публицист Пауль Лига. Он пишет также под псевдонимом Смоки.

Все пациенты с удивлением смотрят на Лотту. Она замолкла и потупила взор. Фрау Мельхиор вышла от врача, чтобы взять летнее пальто с вешалки. Она говорит всем громко и отчетливо «До свидания» и выходит. Ей все ответили также отчетливо. Через репродуктор попросили: «Господин Уранюц, пожалуйста», Турок поспешно скрылся за белой дверью. Вошла молодая женщина, тихо произнесла «Гутен таг». Все на нее только посмотрели. По вызову встала со своего места Толстая женщина. Она оставила вязанье на стуле и направилась в кабинет врача. С полдороги вернулась, чтобы взять свою сумочку. Комната на короткое время погружается в темноту. Затем снова зажигается свет. Лотта сидит одна в комнате ожидания. Из своего кабинета вышел В р а ч, он положил новый номер журнала «Дер Шпигель» на журнальный столик. Потом видит Лотту…

Врач. А вас не вызывали?

Лотта. Нет, я тут просто так.

Врач. Вы не записывались на прием ко мне?

Лотта. Нет, я не записывалась. У меня ничего не болит.

Врач. Тогда я прошу вас выйти.

Лотта. Да.

Лотта медленно выходит из приемной врача. Врач закрывает за ней дверь. Идет в свой кабинет, закрывает дверь.

ЗАНАВЕС.

Представим себе: прилежное современное общество, почти одинаково далекое как от святых идеалов, так и от нетленных красот поэзии (да к тому же еще и порядком подуставшее), вместо очередного мифа или идеологии подпало вдруг магии великого произведения искусства. Увиденные в таком ракурсе, персонажи да и само действие этой пьесы вдохновлены и одержимы, вознесены и одурачены духом шекспировского «Сна в летнюю ночь». И точно так же, как ни один из нас не в силах вести собственную жизнь, а лишь такую, что подчинена неисчислимому и непостижному торжеству «структурных» условностей и правил, предустановлений и традиций, — точно так же и действующие здесь современники оказываются фигурантами и идеологами древней и непостижимой в своей прелести комедии. Подобно цветочному соку, которым Пэк и Оберон орошают вежды уснувших в афинском лесу влюбленных, здесь само произведение искусства впрыснуто в мысли и чувства персонажей, мороча им головы и сбивая их с толку. Однако превращения свершаются взаправду, преображая людей, духов и само действие, — «Сон в летнюю ночь» все длится и длится без конца, и никому не дано своим бодрствованием развеять его чары, найти волшебное противоядие и избавить всех от наваждения.

Элен.

Георг.

Хельма.

Вольф.

Титания.

Оберон, он же Нефакт.

Первенец.

Учтивец.

Киприан.

подростки

Черный мальчик.

Девочка.

четырнадцати-шестнадцати лет

Первый мальчик.

Второй мальчик.

Третий мальчик.

Городской парк. Справа, на переднем плане, — кусты бузины в человеческий рост. Красноватые ветки обнажены, как зимой. В них застрял и висит всякий мусор: бумажки, банки из-под пива, рваные колготки, туфля, трепещущий обрывок магнитофонной ленты из разломанной кассеты и т. п. До поры до времени сцена погружена в темноту, лишь луч прожектора скользит во мраке по верхушкам кустарника и этому мусорному фризу. Слышно зверей в цирковом зверинце. С левой стороны — песочница с грязным песком. За ней — раздвоенный пурпурный занавес. В преем между его полотнищами падает яркий свет. Там же видна покачивающаяся туда-сюда пустая трапеция.