На некоторое время Северная Африка стала привлекательной для людей-поселенцев. В некоторых местах этой засушливой страны примерно в 7000 до н. э. выпадало в три раза больше дождей, чем за типичный год нашего времени. Сахара была усеяна озерами и болотами. Путешествуя по этому огромному региону, люди могли не встретить ничего, кроме лугов или похожих на парки пространств, покрытых множеством тенистых деревьев. В наиболее благоприятные столетия население Северной Африки должно было быстро расти. Затем пришли засухи, и примерно после 3000 г. до н. э. люди начали покидать этот все больше опустынивавшийся район.
Подъем уровня Мирового океана практически завершился к 8000 г. до н. э. В общей сложности он повысился на 140 м — по наиболее распространенной оценке, на 400 футов (122 м) и более. Это было самое знаменательное событие в человеческой истории за последние 100 000 лет — гораздо более важное, чем изобретение парового двигателя, открытие бактерий, высадка на Луну и вообще все вместе взятые события XX в. Подъем воды в морях привел к грандиозным переменам в жизни человечества и бурному росту населения.
В Юго-Восточной Азии с наступлением океана прежняя береговая линия в большинстве мест изменилась до неузнаваемости. Она перестала быть береговой линией. Ни одно побережье не претерпело таких изменений, как берега континента, объединявшего Новую Гвинею и Австралию. Особенно это касалось тропической Новой Гвинеи с ее высокими горами. Снежный покров в этих горах спускался зимой до отметки 3600 м. Однако с ростом температур снега отступили на 1000 м выше по горным склонам. Климат высокогорий стал гораздо более благоприятным для земледелия. Новая Гвинея не проиграла от подъема воды в морях: взамен погрузившихся под воду земель она получила земли, освободившиеся от холодного снега и ледяных ветров. По мере дальнейшего повышения уровня моря Новая Гвинея в конце концов оказалась отделенной от Австралии образовавшимся проливом Торреса.
Больше всего повышение уровня воды в морях изменило очертания Австралии, поскольку она была самым плоским из континентов. Возможно, седьмая часть ее суши медленно погружалась под воду, в то время как жители побережий совершенно беспомощно наблюдали за этим. К концу этого грандиозного события австралийские племена, которые прежде жили в 500 км от океана, могли уже прислушиваться к звукам ночной бури или зловещему рокоту прибоя.
На крайнем юге австралийского континента море вклинилось в сушу, и Тасмания стала островом. Отделяющий ее пролив расширился и стал более бурным, и люди на острове почувствовали себя отрезанными от привычной жизни и заброшенными. Со временем это станет, возможно, самой длительной изоляцией в человеческой истории. За время этой изоляции черты тасманийцев действительно очень сильно изменились. Их волосы стали курчавыми, а размеры тела — меньше, чем у аборигенов, от которых они происходили.
Материковая Австралия, в отличие от Тасмании, оказалась не в полной изоляции. «Мостик» из островов связывал ее с Новой Гвинеей; и время от времени два человека, разделенные полоской моря, могли вступать в торговый обмен. Однако на самом деле этот узкий пролив по причинам, не вполне понятным, в течение тысячелетий служил глубоким рвом или высоким барьером. По одну его сторону, в Новой Гвинее, складывался образ жизни, для которого характерны были крупные садоводство и огородничество, создание запасов продовольствия, гораздо более высокая плотность населения и иной тип политической и социальной организации. На другой стороне австралийцы оставались охотниками и собирателями, объединенными в маленькие кочевые группы и жившими только за счет даров земли. Скорее всего, если бы уровень моря не поднялся и Австралия с Новой Гвинеей остались одним континентом с широкой разветвленной системой связей, последующая история Австралии не столь разительно отличалась бы от новогвинейской. Когда, в конце концов, изоляция была нарушена в результате высадки британцев в Сиднее в 1788 г., столь отличный образ жизни австралийцев вызвал острое потрясение и недоумение.
ПОТЕРЯННАЯ АМЕРИКА
Американский континент был открыт человеком незадолго до того, как уровень воды начал подниматься. Первые люди, вероятно, перешли из Сибири на Аляску не позднее 22 000 лет до н. э. Два континента были соединены узкой полосой холодной земли, и летом этот переход, видимо, не представлял особых трудностей. Возможно даже, что охотники и их семьи преодолели его, просто преследуя дичь, нашли новое место более привлекательным и решили здесь остаться. В конечном итоге они оказались открывателями нового континента и заняли особое место в истории — но, с их точки зрения, они просто занимались своим повседневным трудом. Очевидно, другая волна переселенцев также пересекла этот коридор и, двигаясь на юг по западному побережью, оказалась в более теплой Мексике. Их присутствие в Мексике около 22 000 лет до н. э. документируется драгоценными кусочками обработанного обсидиана, найденными на местах стоянок.
По поросшим травой пространствам бродили крупные животные, делавшие это место раем для охотников. Среди ландшафтов мирно паслись огромные бизоны, мамонты, мастодонты, лошади и верблюды, не подозревавшие о прибытии искусных охотников. Мелкую добычу, например кроликов и оленей, тоже можно было ловить миллионами, а съедобные растения росли в изобилии. Когда приблизилась зима, у новых поселенцев оказалось больше мехов и шкур, чем они когда-либо носили.
Население Америки увеличивалось. Многочисленными раскопками стоянок человека установлено ускорение распространения поселений около 11 000 лет до н. э. Пройдя по Панамскому перешейку, люди оказались в Южной Америке, и лишь немногие препятствия мешали их продвижению в южном направлении до тех пор, пока не показались нетающие льды крайнего юга.
Затем поднимающееся море — без всякого предупреждения — начало отделять Америку от остального мира. Около 10 000 лет до н. э. сухопутный мост между Азией и Аляской — единственные ворота в Америку — погрузился под воду. Образовался Берингов пролив. В течение некоторого времени море в новом проливе замерзало, и возможен был переход по льду. С потеплением климата даже этот переход стал рискованным. Постепенно все контакты между Америкой и остальным миром прервались, и эта безвестность длилась, вероятно, последующие 10 000 лет. Перелетные птицы мигрировали между этими двумя частями света, но люди жили в изоляции. Со временем население Америки утратило память о месте своего происхождения.
Столь длительная оторванность от Азии не остановила развитие Америки. Люди быстро осваивали все районы, в которых можно было жить. Постепенно ответвлялись племена, у которых складывались различные образы жизни: охотники-эскимосы на ледяном севере, кочующие охотники-собиратели на холодном крайнем юге, разные народы, сочетавшие занятия охотой и земледелием, в различных частях Северной и Южной Америки, в то время как в основе хозяйства некоторых других племен, живших по рекам Фрейзер и Колумбия на северо-западе, лежали обильные уловы лосося — и труд рабов. К 2000 г. до н. э. в Северной и Южной Америке сложилось пестрое разнообразие экономик и культур.
В конце XX столетия сложилось представление о том, что изолированным и непроходимым тропическим лесам Амазонки каким-то образом удалось избежать большого вмешательства человека. С пробуждением уважения к природе во многих кругах западного мира возникло благоговение перед чудом амазонских лесов. Здесь сохранилась первобытная природа во всем своем уязвимом великолепии: огромный зеленый бассейн, дренируемый тихой величественной рекой. Однако даже Амазонка, как стало теперь известно, имела свою связанную с человеком замечательную историю в течение того долгого периода, когда Америка была отрезана от Европы и Азии. Древнейшая во всей Америке керамика была произведена не в Северной и не в Центральной Америке, а в тропических лесах бассейна Амазонки еще до 5000 г. до н. э. Есть даже свидетельства того, что кукурузу — замечательное злаковое — впервые начали культивировать огородники этого региона. Интересно, что биологическое разнообразие здесь особенно впечатляюще не в девственном тропическом лесу, а на участках, когда-то возделанных первыми амазонскими огородниками, а затем снова затянувшихся растительностью.
