Представить экономическую жизнь инков и предшествовавших им микро-государств можно, только учитывая уникальную географию Анд. Ландшафт и климат так разнятся, что, поднимаясь выше, человек словно попадает совсем в другую страну, затем еще одну, и еще. Расположенные в непосредственной близости друг от друга, словно на наклонной лестнице, в Андах соседствуют четыре разные географические и климатические зоны, которые обычно бывают разделены тысячами километров океана или суши. Эти четыре зоны разделяют разрывы по вертикали, а не по горизонтали. Чтобы понять это, нужно представить себе Норвегию, расположенную на уровне высшей точки Голландии, которая в свою очередь расположена на уровне высшей точки Сицилии. Попасть из зоны в зону можно, шагая по извилистым горным тропинкам, иногда дорогам, а не в результате длинного плавания по океану.

«Борта» и «днища» долин — это сухой и теплый район, где в условиях ирригации можно выращивать разнообразные плоды, кактусы и даже кукурузу. Средняя часть склонов, на высоте не менее 500 метров над уровнем моря, представляет собой зону, наиболее благоприятную для земледелия. Здесь росли кукуруза и бобовые, тыква и кинойя — зерновое, богатое протеином.

Гораздо выше расположена третья сельскохозяйственная зона, где выращивали поразительное разнообразие сортов картофеля и других корнеплодов — в целом, вероятно, около 250 разновидностей. Еще выше, чем страна картофеля, располагались альпийские пастбища, используемые летом. На большей части этих высокогорий паслись стада лам. Когда животное закалывали, его мясо разрезали на полоски и высушивали на солнце.

Древние южноамериканцы достигли невероятных успехов в поиске и одомашнивании растений, которые сейчас можно встретить во многих уголках мира. Они окультурили картофель, ямс, томаты, разные бобовые, кешью и арахис, коку, острый перец, тыкву, маниок, или кассаву, известную в Европе как тапиока, и ананас. Кукуруза как возделываемая культура независимо появилась в Южной Америке и в Мексике. Здесь также росли каучуковые деревья и особая разновидность хлопка, из которого делали рыболовные сети и полотно.

Эти горные народы, столь консервативные в религии, были невероятно изобретательными. Они изобрели лом, который использовали при добыче полезных ископаемых, а также высокоэффективную лопату для огородничества. Они умели делать заклепки и припой. Это была цивилизация, созданная по преимуществу собственными усилиями. Инки позаимствовали у Центральной Америки и ацтеков гораздо меньше, чем придумали сами.

КРУШЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ ИНКОВ

Инки правили своей империей, состоявшей из гор, плато и пустынь, влажных джунглей и вечных снегов, менее ста лет к моменту, когда на ее окраинах появились испанцы. Испанское влияние выразилось в форме болезней, которые быстро распространились среди коренных народов. Император инков, участвовавший в приграничных военных действиях, возвращался на юг, на инкскую территорию, примерно в 1525 г., когда его сразила загадочная болезнь. Смерть пришла быстро. Вопрос престолонаследия был жизненно важным и судьбоносным для инков, как и для многих европейских монархий. Внезапно господство инков поставила под угрозу гражданская война — еще до прихода настоящего врага.

Очень часто лидеры в самых влиятельных мировых центрах власти вели между собой борьбу, считая себя застрахованными от внешнего нападения в тот самый момент, когда они теряли превосходство. Некогда это очень часто делали греки. Даже Европа попала в ловушку излишней самоуверенности в 1914 г. и еще раз в 1939 г. Точно так же и инки боролись друг с другом, не зная, что могущественный и незнакомый враг — испанцы — уже у порога.

Еще более беззащитными оказались инки перед лицом другого врага — новых болезней, которые пришли вместе с захватчиками. Когда Христофор Колумб открыл Америку, в Европе, из которой он прибыл, свирепствовала оспа. Некоторые испанцы, не подозревая о том, привезли ее с собой на кораблях, пересекших Атлантику. К 1519 г. эта болезнь достигла острова Эспаньола, истребив, вероятно, около трети его населения. Это было секретное и неучтенное оружие испанских солдат, отплывавших из Панамы под командованием Франсиско Писарро покорять инков. В ноябре 1532 г. испанцы без труда захватили верховного правителя инков, Атауальпу. Оспа, их невидимый союзник, опередила испанских солдат и убила множество инков.

Скорость, с которой гибли заразившиеся оспой, сама по себе вызывала отчаяние у наблюдавших за этим людей. Начальные симптомы болезни, инкубационный период которой длится 12 дней, выражаются в учащенном пульсе, ощущении сухости во рту, тупой боли в животе и острой — в пояснице, иногда рвоте. Те, кому удавалось пережить эту болезнь, покрывались сыпью и язвами, которые начинали рубцеваться примерно на шестнадцатый день лихорадки и отваливаться, иногда оставляя следы, навсегда обезображивающие лицо. Лица с оспинами, уже привычные на улицах Мадрида и Вены, начали появляться и в Америке. К 1530 г. оспа свирепствовала — или уже натворила самое худшее — повсюду от Боливии на юге до Великих озер на севере.

Тем временем в деревнях и вигвамах, на высоких склонах Анд и на холмах за Миссури замаячил призрак других болезней. Вслед за оспой вскоре пришла корь. Начал распространяться и тиф — относительно новое бедствие и для самой Испании, куда его завезли испанские солдаты, возвратившиеся с острова Кипр. Подтянулись также инфлюэнца, впервые отмеченная в Америке в 1545 г., а также коклюш, дифтерия, скарлатина, ветрянка и даже малярия; ни одной из этих болезней коренные жители не знали, а потому они были особенно опасны. Сколько людей умерло от болезней в Мексике в первые пятьдесят лет после прихода испанцев — повод для бесконечных подсчетов и ученых догадок. Вероятно, перед приходом Кортеса в Мексике жили 8 миллионов человек; а половину столетия спустя осталось меньше трети от этого числа. Далеко на юге, в империи инков, болезни также унесли миллионы жизней, в то время как в малонаселенных районах умерли, возможно, восемь человек из каждых десяти.

Поначалу влияние испанцев — так же как их болезней — на местное население было катастрофическим. Цивилизация пошатнулась. Культурная и экономическая жизнь практически замерла в главных городах, хотя в течение многих десятилетий сохранялась, с меньшими изменениями, в редко населенных районах. Миллионы людей умерли, а для других просто изменилась форма рабства или подчиненного существования — с инкской на испанскую. Для побежденных, возможно, главным утешением в долгой перспективе стал католицизм, превратившийся со временем в господствующую религию в Латинской Америке.

Грандиозность этих сокрушительных перемен можно, наверное, осознать, представив, что вторжение совершилось в обратном направлении, что ацтеки или инки внезапно ворвались в Европу, навязали свою культуру, свой календарь, объявили христианство вне закона, установили алтари для тысяч жертвоприношений в Мадриде и Амстердаме, невольно стали причиной эпидемии, сравнимой по масштабам с Черной смертью, переплавили золотые изображения Христа и святых, забросали камнями витражные окна и устроили в нефах соборов склады оружия или продовольствия, разрушили чуждые им греческие статуи и римские колонны и стали отправлять в мексиканские или перуанские горы награбленную добычу — драгоценные металлы, а также рабов, наемников и другие человеческие трофеи.

В Европе всемогущая католическая церковь находилась в опасном положении. Она слишком терпимо относилась к множеству черных ходов и лазеек, позволявших богатым и недостойным за установленную плату надеяться проскользнуть на небеса. Считалось, что святые создали некие сокровищницы милосердия и снисхождения, частью которых их хранители могли оделить тех богатых грешников, которые в последний момент возжаждали спасения и были в состоянии заплатить за него. Порой под индульгенции и отпущения, даваемые в обмен на деньги или «добрые дела», подводились солидные духовные основания. Так, в 1095 г. для поощрения Крестовых походов, направленных на освобождение Иерусалима от неверных, папа Урбан II обещал простить грехи тем крестоносцам, которые отправятся за моря «из чистого благочестия, а не для того, чтобы стяжать славу или богатства».