Из Китая пришли новые для Европы садовые цветы. Самыми любимыми стали хризантемы. Этот цветок, до VIII в. имевший только желтую окраску, считался в Китае аристократом растительного царства и воспевался поэтами. Хризантемы украшали китайские уличные рынки, когда летние цветы уже отцветали. К 1600 г. китайцы вывели около 500 разновидностей хризантем, и часть их достигла Европы с новой волной цветочного импорта.
Новый Свет также дарил энергичным европейцам радости, которых они не знали прежде. Он дал им многоцветье. Еще в 1500 г. большинство городов и деревень имели тускло-коричневую окраску. Деревенские домишки иногда белили, но редко красили. Деревянные дома выглядели грязно-серыми, хотя в Голландии в то время на их фоне уютно светились красным дома, построенные из кирпича. В принципе дома мог бы украсить природный цвет слагающего их камня, но строительный камень обычно выбирали, руководствуясь не его цветом, а удобством обработки и эксплуатации. Во многих городах этот камень был изначально темным, а с годами даже светлый камень постепенно темнел от копоти, поднимавшейся от сжигаемых дров, — впоследствии угольный дым будет проделывать эту работу намного эффективнее. Общепризнанна красота освещенных солнцем витражей в некоторых средневековых соборах, но люди средневековья должны были намного острее воспринимать краски на фоне серых, закопченных городских улиц.
Европейская одежда была по преимуществу монотонной, за исключением той, которую носили богачи. Покупки не упаковывали, поскольку любая упаковка была дорога, а оберточная бумага воспринималась как экстравагантное излишество и никогда не окрашивалась. Хоругви и флаги бросались в глаза потому, что по цвету были намного богаче, чем одежды большинства горожан.
Одним из чудес, подаренных новооткрытой Америкой, были новые краски. Жители Мексики задолго до прибытия испанцев заметили, что некие бескрылые насекомые, питающиеся кактусами, в период вынашивания потомства приобретают ярко-алую окраску. Высушенные тела 70 000 таких насекомых давали всего полкило порошка кошенили, который затем использовали для изготовления самого яркого красителя. Алой уже давно называли краску, используемую для знамен и одежд, но алый, впервые полученный в Англии из кошенили, слепил глаза. Благодаря этому новому красителю «алый» (scarlet) стало модным словом, которое даже было перенесено на скарлатину, в 1670-е гг. впервые диагностированную как самостоятельная болезнь, а не как форма кори или оспы.
Морской путь вокруг Африки открыл доступ к дешевому источнику синей краски. Индигоферу, растение, из которого получали самый лучший синий краситель, выращивали в Бенгалии. Срезанное в полях и доставленное охапками на повозках к сушильным дворам и емкостям с водой, это растение отдавало индоксил в процессе ферментации. В течение многих столетий крошечные дорогостоящие партии индийского красителя индиго время от времени пересекали Средиземное море, но теперь он начал поступать в тысячах деревянных сундуков, заполнявших трюмы голландских и португальских кораблей. Индиго давал такой яркий синий цвет, что синяя краска, традиционно получаемая из европейского растения вайда, казалась блеклой. Вскоре по самым модным предместьям Амстердама и Венеции уже шествовали похожие на павлинов мужчины и женщины, демонстрировавшие свои плащи и шляпы, накидки с капюшонами и туники, окрашенные ярким индиго. Даже французская армия оставила свою красно-коричневую форму и оделась в синюю.
Стремление к разноцветью, вероятно, было проявлением тщеславия, но оно стало главным фактором подъема Бразилии, ныне одного из самых населенных государств. Португальцы первыми достигли побережья Бразилии. Тринадцать кораблей из их флотилии, двигавшейся к южной оконечности Африки, были прибиты тропическими ветрами к бразильскому берегу в апреле 1500 г. и отстаивались там в течение недели. С тех пор португальские корабли время от времени использовали бразильские гавани как промежуточные стоянки на длинном пути в Индию. Они вывозили оттуда в небольших количествах жителей Бразилии, обезьян и попугаев — в качестве невольников или заморских диковинок, — но главной их добычей было сандаловое дерево. Оно так ценилось в Европе, что стало непосредственной причиной создания порта Пернамбуку, где, защищенные коралловым рифом, португальские корабли могли без опаски бросить якорь. Мелкая разновидность этого дерева произрастала в Ост-Индии и уже была известна как бразильское дерево. Так Бразилия получила свое новое имя. Толстая кора бразильского дерева, замоченная в бочке с водой, давала красный цвет, который иногда называли соком Бразилии, и весьма ценилась красильщиками Европы.
НОВЫЕ ДОЗЫ ВОЗБУЖДЕНИЯ
Множество крошечных пакетиков, коробочек и баночек прибывало вместе с новыми грузами в пакгаузы Европы и ценилось на вес золота. Из Китая доставляли закрытые крышками банки с небольшими количествами ценнейшей составляющей лекарств, духов и бальзамирующих средств — мускуса. Сухой и легкий, темного цвета, он иногда внешне напоминал засохшую кровь. Извлеченный из мускусных желез молодых оленей, которые водились в горах Центральной Азии, кантонские поставщики зашивали мускус в маленькие кусочки кожи. В эпоху отсутствия болеутоляющих средств мускус служил снотворным. Первое издание широко известной энциклопедии утверждало, что он лучше опиума, поскольку не оставляет чувства «заторможенности и вялости». К XVII столетию китайцы уже импортировали сам опиум, который они курили с помощью трубок или использовали в качестве лекарства против боли. Китай пытался запретить курение опиума, но этот запрет не смог остановить потока опиума, который извлекали из мака, специально выращиваемого в Британской Индии для кантонского черного рынка.
Повсюду рынки сбыта для лекарственных средств были огромными. Европа тогда сильно страдала от малярии, а в болотистых местностях Италии она была заразной. Лечилась она корой перуанского кустарника — цинхоны. В основном ввозимая в Европу католическими священниками, она поначалу называлась иезуитской корой. То, что действующим веществом в этой коре является хинин, открыли французы во время Наполеоновских войн.
Гвоздика с Индонезийского архипелага ценилась в Европе как лекарство, в особенности от зубной боли, а также как пряность, добавляемая в еду и напитки. Для большинства торговцев перец стал настоящей находкой, подаренной Юго-Восточной Азией. Плоды этого ползучего растения, обвивавшегося вокруг веток деревьев, собирали после того, как они краснели, и рассыпали на циновках под жарким солнцем, на котором они сморщивались и чернели. Перец был так дорог, что на многих кухнях Европы его добавляли только к особым сортам мяса и отмеряли так тщательно, словно это был золотой песок. Как и многие продукты, которые некогда были очень дорогими, перец отчасти утратил свое очарование после того, как стал дешевле.
Изменился не только стол богатых европейцев, но и облик самого сельского хозяйства. Путешествия Колумба, Васко да Гамы и других европейских мореплавателей через Атлантический, Индийский и Тихий океаны привели к всемирной сельскохозяйственной революции. Наряду с грузами, складированными на палубе или в трюме корабля, плыли маленькие пакетики семян и саженцы, которые со временем распространились — в результате намеренных или случайных действий — на всех континентах. Попавшие в Америку кофе, хлопок, сахарный тростник и индигоферу стали выращивать в промышленных масштабах, а их урожаи поставлять в Европу. В Аргентину был завезен крупный рогатый скот, а в Австралию — позднее — овцы, и со временем первая стала разводить крупный рогатый скот, а вторая — овец больше, чем когда-либо паслось в любой стране Европы.
Подобное перемещение растений и животных не раз случалось и в далеком прошлом — например, 10 000 лет назад в Малой Азии, 5000 лет назад — в Северной Европе или в начале христианской эры в Центральной Азии. Но этот последний обмен охватил большую часть земного шара и был совершен с беспрецедентной скоростью.
