Время от времени эту пропасть удавалось перепрыгнуть, и такие прыжки имели жизненно важные последствия для рода человеческого.
За всю человеческую историю было три таких прыжка через океаны с целью заселения значительных необитаемых земель. Первым была миграция (более 50 000 лет назад) из Азии в Новую Гвинею и Австралию. Вторым (более 20 000 лет назад) — миграция из Азии на Аляску, за которой последовало медленное заселение всего американского континента. Третьим (в относительно недавнее время) — расселение полинезийцев по длинной полосе необитаемых островов в Тихом и Индийском океанах. О том, насколько недавней была последняя миграция, говорит то, что она происходила уже в христианскую эру, хотя сами мигранты даже не слышали имени Христа.
Плавания полинезийцев через океан к новым землям — одна из самых замечательных страниц человеческой истории. Некоторые из их путешествий были более отважными, чем предпринятое Христофором Колумбом через Атлантический океан в 1492 г. Вообще, есть странное сходство между продвижениями полинезийских мореплавателей и путешествиями Колумба. Одни покинули Китай в поисках новых земель, другой — Европу в поисках Китая.
Медленное расселение по островам началось из тропического лесистого Южного Китая. Может быть, уже около 4000 г. до н. э. наиболее смелые из его жителей начали преодолевать пролив, отделявший их от большого гористого острова Тайвань. Должно быть, многие мореплаватели погибли, пытаясь совершить такое опасное путешествие. Оказавшись на острове, они стали вести привычный для них образ жизни, занимаясь земледелием и рыболовством. Они делали собственные каменные орудия; умели производить распространенную тогда в Китае керамику; и они, возможно, держали свиней, кур и собак. И, само собой разумеется, они были искусными мореплавателями. Из судов они предпочитали — во всяком случае, много столетий спустя, когда приближались к центральной части Тихого океана, — каноэ с балансиром. Это судно представляло собой корпус с крепко привязанными к нему по бокам параллельными лагами, что обеспечивало ему устойчивость в бурном море.
Чередой путешествий они медленно продвигались на восток. Освоив одно место, отправлялись дальше, от острова к острову. За следующее тысячелетие эти народы-мореплаватели достигли Филиппинских островов, на которых расчистили участки под огородничество. Дальнейшие путешествия привели их потомков на Борнео, Сулавеси и Тимор, на Суматру и Яву; к 2000 г. до н. э. каждый из этих островов находился в процессе заселения. Многие из поселений основывались на вновь открытых островах, но некоторые — в районах, где уже давно жили люди. В таких случаях прежних жителей либо побеждали в войне, либо оттесняли в менее благоприятные районы, например в горы, либо же они умирали от неизвестных болезней, принесенных новыми поселенцами, или просто ассимилировались ими.
Есть соблазн дать этому неуклонному продвижению народов вперед простые объяснения. Возможно, причиной этому становилась перенаселенность родных мест, возможно, искать новый дом их заставляли извержения вулканов, землетрясения, тайфуны или другие природные бедствия. Ни одно из объяснений не будет исчерпывающим. Множество разнообразных факторов двигало этими австронезийцами, так же как многие причины побуждали первых европейцев заселять Северную Америку. Возможно, им, мореплавателям, претила мысль о том, чтобы жить в горах, вдали от моря, и поэтому они искали другие гавани и прибрежные долины, поселившись в которых, могли бы и рыбачить, и выращивать урожаи. В любом месте число незаселенных бухт и побережий было не бесконечным, оттого и необходимость эмиграции на новый остров или побережье возникала часто.
Путешествия этих людей в переполненных парусных каноэ подчинялись определенной логике. Двигаясь в восточном направлении, они с наибольшей вероятностью могли найти остров — необитаемый или заселенный — с тропическим климатом и той растительностью, к которой они привыкли на прежнем месте жительства. На начальной стадии миграции ветры также благоприятствовали им. Муссоны, вызываемые близостью этого региона к большому массиву суши — Азии, и сезонные потепления и похолодания, менявшие их направление, позволяли мореплавателям двигаться на юг, или север, или запад, или восток, до тех пор, пока они не слишком удалялись от экватора. География им благоволила: на восток шла цепочка из тысяч островов — словно тропинка из камней для перехода. Многие из них можно было увидеть невооруженным глазом с гор соседнего острова, в то время как на другие наталкивались, плывя наудачу.
В процессе медленной и постепенной миграции вдоль экватора люди достигли долго остававшегося необитаемым острова Новая Гвинея, заняв немногочисленные участки прибрежной полосы к 1600 г. до н. э., а затем попали в район тропических островов, на которые не ступала нога человека. К 1200 г. до н. э. коричневые паруса их лодок маячили в гаванях-деревнях Новой Каледонии, Тонга, Фиджи, Соломоновых островов и Самоа. К 500 г. н. э. их лодки можно было видеть близ Гавайских островов и острова Пасхи. Расстояние, в целом преодоленное за время этого продвижения по линии восток — запад в ходе последовательных путешествий, совершавшихся поколение за поколением, по протяженности сравнимо с сухопутным путешествием из Европы в Китай, растянувшимся более чем на 4000 лет. Позднее эти мореплаватели, двигаясь обратным курсом, открыли отдаленные острова Новой Зеландии.
На всей цепочке островов, протянувшихся через Тихий океан неким подобием Млечного Пути, эти мореплаватели оставили яркие следы, свидетельствующие об их происхождении. До наших дней вдоль всего пути от изолированных горных районов Тайваня до острова Пасхи и острова Питкерн на востоке сохранились языки австронезийской семьи.
Особым триумфом для полинезийцев было открытие вулканического острова Пасхи, представлявшего собой лишь точку в океане, расположенную в 1600 км от ближайшей обитаемой земли. Когда-то его покрывали густые леса, которые новые поселенцы свели до такой степени, что в конечном итоге главными ориентирами на нем стали не старые деревья, а каменные статуи, общим числом около 600. Одна из статуй — так и оставшаяся незавершенной — достигает 20 метров в высоту. По языку и общественному устройству жители острова Пасхи — полинезийцы; однако их статуи и их письмо свидетельствуют о еще каких-то предках или влияниях.
Полинезийцы жили как отдельными племенами, не очень ладившими друг с другом, так и могущественными монархиями, объединявшими под своим управлением многие острова. Гавайи, население которых составляли 200 000 или более человек, ко времени прибытия первых европейцев были в основном монархическими. Некоторые из этих полинезийских монархов, как и их европейские «коллеги», верили в свое божественное происхождение.
В процессе этой долгой цепи миграции другие путешественники достигли большого необитаемого острова Мадагаскар. На северо-восток от Мадагаскара ничем не нарушаемое море тянется до Индонезийского архипелага, расположенного приблизительно в 5000 км от него. С индонезийских островов почти наверняка и прибыли первооткрыватели Мадагаскара. Даже в наши дни они говорят на малагасийском языке, принадлежащем к малайско-полинезийской группе. Разговорный язык жителей Мадагаскара похож на речь, звучащую, скорее, на острове Борнео, чем в соседней Африке.
Первое плавание к Мадагаскару было предпринято, когда Рим стремительно приближался к своей гибели — около 400 г. н. э. Оно совершалось как раз тогда, когда далеко на востоке — почти на противоположной половине земного шара — другие полинезийцы впервые заселяли остров Пасхи. Плаванию к Мадагаскару способствовал северо-восточный муссон. Стоя на заросшем пальмами побережье Мадагаскара и глядя на волны Индийского океана, лениво набегающие на коралловые рифы, легко представить медленно приближающиеся коричневые паруса из циновок над одной-двумя маленькими индонезийскими лодками, подпрыгивающими на приливной океанской волне. Каждый на этих подплывающих маленьких лодках, должно быть, с нетерпением и тревогой всматривался в буруны, пенившиеся прямо перед ним, и в видневшиеся вдали очертания покрытых джунглями холмов; и, наверное, они гадали — удастся ли доплыть до земли раньше, чем лодки перевернутся на волнах или налетят на прибрежные рифы.
