Девушки замерзли и под утро забрались в свои спальные мешки. Ольга и не заметила, когда Клаус успел положить возле нее ветку нежного рододендрона. Это заметил Степан. Он понимающе посмотрел Клаусу в глаза, по промолчал. Клаус смутился, но все же спросил:

— Твой друг Борис влюблен в Ольгу?

— Борис? — удивленно улыбаясь, переспросил Степан.

— Да, это видно.

— Ольга — племянница Бориса.

— Что это — племянница? — не понял Клаус.

— Дочь родного брата.

«А ты сам не влюблен в Ольгу?» — хотелось Клаусу задать еще вопрос, но он счел это бестактным и промолчал.

Клаус и Степан немного вздремнули, прижавшись спиной к спине и, как говорят альпинисты, укрывшись веревкой.

На следующий день Клаусу и Гансу предстояло покинуть лагерь «Рот-фронт»: заканчивался срок сборов. За двадцать дней русские парни и девушки стали для Клауса друзьями, опасные Кавказские горы сблизили их, научили ценить товарищество. Уезжая тогда в Берлин, он не знал, встретит ли еще когда-нибудь этого добродушного смелого Степана, отчаянного и бесшабашного Бориса Севидова, темпераментного Аршака Петросяна, Ольгу…

Клаус напрасно иронизировал. Отец был на весьма важном совещании, собранном рейхсминистром Розенбергом в малом зале заседаний имперского министерства на Унтер-ден-Линден, 63.

Имперское министерство по делам оккупированных территорий вынуждено было в сорок втором году, когда война с Россией приняла затяжной характер, менять свою тактику. И хотя основной принцип, рожденный в ставке фюрера еще в июле сорок первого года — «оккупированные советские территории следует, во-первых, подчинить, во-вторых, ими следует управлять, в-третьих, их следует эксплуатировать», — оставался прежним, организация и методы работы требовали изменений.

Кроме многочисленных коллег из своего министерства Розенберг пригласил представителя хозяйственного штаба «Восток» генерала Штапфа, который прибыл на совещание вместе со своим помощником, командиром бригады по восстановлению и эксплуатации месторождений нефти генералом авиации Эрвином фон Штауфендорфом. Этот факт красноречиво подтверждал предположение доктора Берка о том, что на совещании предстоит серьезный разговор о Кавказе. Рядом с Эрвином фон Штауфендорфом сидел его сынок Рудольф.

На такое представительное совещание Штауфендорф-младший проник в качестве представителя от группы армий «А». И немудрено: оберштурмбанфюрер Рудольф фон Штауфендорф — адъютант генерала Кестринга. Здесь, на совещании, он представляет своего шефа.

Последнее обстоятельство несколько огорчало доктора Берка. Ему необходимо было встретиться с самим генералом Эрнстом Кестрингом. Проклятый туман помешал инспектору кавказских вспомогательных войск прибыть в Берлин. А поговорить доктору Берку с ним было о чем. Совсем недавно доктора Берка, возглавлявшего до этого отдел по общим вопросам в министерстве по делам Востока, несмотря на тупое упрямство Альфреда Розенберга, назначили представителем министерства при группе армий «А».

Непонятно, почему так упрямился Розенберг. Кому, как не доктору Берку, проторчавшему перед войной почти пять лет консулом в Батуми, заняться Кавказом? К счастью, штабслейтер Шикеданц оставался на своем посту имперского комиссара Кавказа. Арно Шикеданц не даст в обиду своего старого друга Берка. Тем более что и работа Шикеданца будет во многом зависеть от Берка. А работа предстоит Шикеданцу немалая. В его распоряжение передавались недавно созданные комиссариаты: Грузия, Азербайджан, Кубань, Ставрополь, Кавказские горы, к тому же главные комиссариаты — Калмыкия и Армения.

Конечно, в кавказских делах неплохим помощником Шикеданцу будет Александр Николадзе. Вот он сидит рядом с Берком, этот бывший грузинский князь, а теперь официальный советник Шикеданца.

Сколько же лет сейчас князю? Пожалуй, под пятьдесят. А доктор Берк помнил Александра Николадзе еще молодым человеком. Они познакомились в восемнадцатом году в грузинском порту Поти, куда Отто Берк высадился в составе оккупационного отряда генерала фон Крессенштейна. Потом они встречались в Тифлисе, где Отто Берк работал в германской дипломатической миссии. Молодой Николадзе сотрудничал с меньшевистским правительством Грузии, возглавляемым Ноем Жордания. Тогда, в восемнадцатом году, немцам недолго пришлось находиться на Кавказе. Генерал фон Крессенштейн вынужден был вывести свои войска с Кавказа: Германия терпела поражение на западном фронте, а в самой Германии назревала революция… Вместе с немцами покинул Грузию и князь Николадзе. Иоахим Риббентроп взял преданного немцам грузинского князя к себе в министерство иностранных дел. В свою бытность консулом в Батуми доктору Берку не раз приходилось встречаться с Александром Николадзе.

Да, годы эмиграции внешне мало изменили князя. Он все такой же сухопарый, все такое же холеное лицо, аккуратные усы. Только стал Николадзе с годами как бы спокойнее, уравновешеннее, словно притушил в себе кавказский темперамент. Служба в разведке сделала его настороженным. Чувствуя расположение сильных, Розенберга и Шикеданца, грузинский князь в окружении высших чинов вермахта держится уверенно, если не сказать, самоуверенно. Эта самоуверенность обострилась у него особенно в дни, когда германские войска стали подходить к Кавказу. Этому грузинскому князьку импонирует план создания грузинской великой державы под руководством немцев. Он понимает, какая роль отводится ему на оккупированном Кавказе.

«Надо его пригласить сегодня на дачу, — отметил про себя доктор Берк и обвел взглядом зал. — Только бы не напросился в гости Эрвин Штауфендорф». Берк и прежде-то недолюбливал Эрвина за его изворотливость и карьеризм. Просто уму непостижимо, как это Эрвину фон Штауфендорфу с его очень средними способностями почти всегда удавалось обойти Берка, в любой ситуации урвать кусок пожирнее. Вот и теперь Эрвин почуял, что запахло жареным. Каким-то чудом втерся в доверие к Шикеданцу, стал его компаньоном по акционерному нефтяному обществу «Континентале Оль-АГ», а с апреля сорок второго — командиром «нефтяной бригады». Должность вроде бы не очень заметная, всего 1310 человек в подчинении. Это для генерала слишком мало. Но Эрвин, видимо, и не рвется командовать большим войском, ему и этого достаточно, чтобы погреть руки на кавказской нефти.

А что сможет получить он, доктор Берк? Правда, в его подчинении группа «Кюнстверк», ведающая конфискацией культурных ценностей. Но что значат библиотеки, киноленты, музейные экспонаты?! Все это большевики, наверное, успели эвакуировать. Да и то, что не успеют эвакуировать большевики, все равно группа «Кюнстверк» должна будет сдать в распоряжение рейхсвера. А нефть не эвакуируешь. Она достанется Герингу, Шикеданцу и этому Штауфендорфу.

Была у доктора Берка еще одна совсем немаловажная причина для завистливой неприязни к Эрвину фон Штауфендорфу. Мало того, что старшего сынка, Рудольфа, пристроил адъютантом к генералу Кестрингу, так еще и младшему, Гансу, нашел теплое местечко возле генерала Хофера. И тоже в должности адъютанта. А ведь под крылышком Хофера мог быть Клаус. Как-никак — зять. Опеку Хофера над отпрыском Штауфендорфа объяснить можно: в нефть вложены денежки и надежды самого Хофера.

Но ничего, теперь-то доктор Берк попытается исправить это недоразумение. Хофер не может не учитывать, что его дочь Диана ждет ребенка от Клауса. Должен же будущий дед побеспокоиться о будущем внуке, тем более что сейчас в его руках возможность оградить зятя от пуль…

Размышления доктора Берка прервал звон колокольчика в руках Розенберга, после наступившей тишины открывшего заседание. Министр попросил откровенно обменяться опытом, чтобы получить ясное представление об обстановке и соответствующим образом информировать фюрера.

Да, с июня сорок второго года Розенберг по-настоящему занялся Россией. Уж кто-кто, а этот сын сапожника из Ревеля хорошо знал Россию. Он изучал в Риге и Москве искусство и архитектуру и постоянно чувствовал себя впоследствии — подобно Гитлеру — художником, творчеству которого помешали.