Это была тяжелая и вместе с тем очень нужная для разведчика учеба. В конце дня парнишка возвращался в лагерь до того уставший, что, не успев прилечь, уже спал крепким сном. Но он не хныкал и терпеливо выполнял все, что требовал от него командир группы…
Мария надела пальто, закинула за плечо автомат и первой вышла из землянки.
- Ну что мне с ней делать? - удрученно спросил Васильев. - Говорю останься, а она идет!
- Пусть… - махнул рукой Пацан. - Женщина!…
Это было сказано тоном такого знатока женщин, что Васильев расхохотался.
- Ну, раз женщина, Махно ее забери, то пусть идет…
Они вышли из лагеря, моментально растаявшего во мраке ночи, и пошли гуськом по узкой тропинке. Где-то жутко ухал филин, и Мария тревожно оглядывалась вокруг:
- С детства боюсь филина… Ужасная птица!…
- Разговоры прекратить! Мы за линией дозоров, - тихо скомандовал Васильев.
Через пять часов ходьбы группа вышла к маленькому хуторку. Здесь на окраине жил партизанский связной.
- Попроси у него лошадь с повозкой и возвращайся, - сказал Васильев пареньку.
Ферко ушел. Николай и Мария спрятались недалеко от домика, готовые в любую минуту прийти на помощь товарищу. Стояла тихая осенняя ночь. Холодная, покрытая морозным инеем земля уже дышала зимой. В конце хутора лениво лаяли собаки, перекликались петухи, предчувствуя скорую зарю.
Во дворе связного послышались приглушенные голоса, скрипнули ворота, выехала повозка. Когда она приблизилась, Васильев узнал в вознице Пацана.
- Садитесь… Хозяин сказал: если сможете - вернете, а нет так нет…
- Если не вернем, то и за лошадь и за повозку кроны получит…
Рассвет застал разведчиков возле шоссе. Оставив в лесу повозку, они вышли к дороге и замаскировались. Буквально через пять минут показалась небольшая колонна крытых грузовиков и остановилась как раз напротив разведчиков. Не успели партизаны и моргнуть, как из грузовиков на дорогу высыпали немцы и запрудили все шоссе. Это были неприятные минуты: лежавшие почти рядом разведчики могли быть в любую минуту обнаружены. Уйти невозможно - кустарник редкий и далеко просматривается. Затаив дыхание и сжимая оружие до боли в руках, смотрели на солдат разведчики. Немцы весело болтали, курили. Шоферы побежали к ручью, размахивая брезентовыми ведрами. Но вот они залили в радиаторы воду, с передней машины что-то прокричал, высунувшись из кабины, офицер, и солдаты полезли в грузовики. Колонка двинулась по направлению к фронту.
- Это фрицы едут в район Прешова из Братиславы, - сказала Мария. - Будут там укрепления строить…
- Откуда это вам известно? - хмуро спросил Васильев.
- Из разговоров солдат… Я немецкий знаю…
- Любопытно… - Командир группы искоса посмотрел на девушку и, как ей показалось, посмотрел с интересом, а не презрительно.
- Что они еще говорили?
- Еще?… Что лучше укрепления строить, чем сидеть в них против русских…
- Почему вы не сказали мне, что хорошо знаете немецкий?
- Я думала, что вам об этом начальник разведки сказал… Он знает…
Выбрав удобное место, с которого далеко просматривалось шоссе, Васильев подогнал поближе повозку.
Вдали показался автобус. Командир приказал Пацану лечь за пулемет, а сам выехал на повозке прямо на шоссе, загородив проезд. Он был одет в штатское пальто, старую кепку и сапоги, автомат и гранаты, прикрытые сеном, лежали в повозке.
Небольшой автобус серого цвета еще издали стал сигналить, требуя убраться с дороги. А Васильев, соскочив с повозки, стал возиться возле колеса, делая вид, будто надевает его на ось.
Автобус заскрипел тормозами и остановился. Шофер, открыв дверцу, высунулся из кабины и закричал на Васильева. Тот успел разглядеть, что в автобусе сидело семь офицеров.
Выпрямившись во весь рост, Николай крикнул:
- Маруся, переведи господам, что дорога занята партизанами и я предлагаю им сдаться.
Когда Костюкевич прокричала из-за кустов этот ультиматум, один из офицеров распахнул дверцу и выстрелил в Васильева из пистолета. Пуля просвистела мимо. Тут же прогрохотал автомат Марии, и офицер кулем вывалился из машины на обочину. Немцы схватились за оружие. Шофер включил сцепление и дал газ, пытаясь прорваться сквозь огонь. Длинная очередь из пулемета полоснула по машине, мотор поперхнулся и смолк. Схватив автомат, ударил по автобусу и Васильев. Оттуда раздалось несколько пулеметных выстрелов, и следом показался из окна белый платок.
- Прекратить огонь! - закричал Васильев.
Стрельба стихла. Из автобуса, подняв руки, вышли три офицера, ожидая решения своей участи.
- Мария, обыщи автобус! Пацан, ко мне! - приказал Васильев.
Минуты через две все было кончено. Забрав документы и оружие, свалив на повозку все трофеи, партизаны быстро скрылись в лесу. На повозке сидели и пленные. А на шоссе остались убитые фрицы и изрешеченный автобус…
* * *
Группа Владимира Лихачева, вышедшая из лагеря раньше группы Васильева, должна была за ночь добраться к дальнему шоссе. Впереди легко шел командир, за ним, след в след, шагали бойцы, время от времени вытирая с лица обильный пот.
- Нельзя ли потише, Володя? - попросил Йозеф Ханзел. - Такой кросс мои ноги не привыкли бегать…
- Привыкай и молчи… в тылу…
Уметь молчать - необходимое правило разведчика, и Лихачев, хорошо знавший это, старался научить своих подчиненных молчать в разведке, а если нужно доложить, то коротко и ясно, только самую суть.
В лесу Лихачев чувствовал себя как дома. Здесь не было такого обитателя, голос которого бы не различил Владимир и тут же не ответил ему, мастерски подражая. Он мог кричать как перепел, петь как скворец, или заливаться соловьем, подражать рябчику и кукушке, грачу и вороне, иволге и сороке, стучать как дятел и выть подобно волку… Это был человек леса. Он любил это зеленое море, каждую травинку под ногами, ему понятны были заботы муравья, ползущего по тропинке, и той белки в старом урочище, которой он по пути подкидывал под дерево грибы и орешки.
Раньше, чем научился читать букварь, Лихачев познал основы лесных наук, которые преподал ему отец, старый уральский охотник. Тот еле умел расписываться, но лучше иного ученого знал таежных жителей, начиная от гнуса и кончая медведем, и с полсотни метров бил белку пулей в глаз. Владимир с малых лет ходил с отцом в тайгу по орехи, собирал грибы с матерью, дикие ягоды. Он не боялся заблудиться в лесу. По цвету коры на дереве, по длине веток или наклону ствола, по солнцу он всегда находил дорогу домой.
Мальчишкой он целыми днями пропадал в тайге, выслеживая птицу, узнавал, где гнездится глухарь, строит гнездо белка или лисица, где живут полосатые бурундуки и есть самая вкусная малина. На земле, ветках деревьев и кустарниках, на валежнике читал он неведомые для других следы зверей и птиц, целые истории о жизни и охоте лесных обитателей.
В войну Владимир Лихачев стал разведчиком. Ему пришлось читать следы людей и выслеживать их, как некогда выслеживал зверей в своей уральской тайге. И теперь, ведя группу на задание, Владимир непроизвольно соблюдал все охотничьи предосторожности, словно подбирался к логову зверя и боялся спугнуть его…
Глянув на светящийся мазок месяца, изредка нырявший среди туч, Владимир прикинул, что вот-вот должна появиться пересекающая маршрут дорога. И в самом деле через полчаса они вышли к дороге. Разведчики залегли в кустарнике и смотрели, как тянется по дороге порожний обоз, видно, что-то возивший в прифронтовой район… Измученные лошади, спящие в повозках старики словаки… Переждав, пока обоз скрылся за поворотом, разведчики по одному перебежали через дорогу и снова скрылись в лесу. Они спешили к другому шоссе, которое было в нескольких километрах от этого места. Вышли к нему, когда солнце, заливая землю ярким светом, медленно оседлало вершину горы.
Несколько минут разведчики лежали в придорожном кустарнике, внимательно наблюдая за шоссе. Оно петляло среди гор, проскакивало по краю глубокого оврага и терялось за высоким холмом. «Тут не годится, - оглядывая местность, думал Лихачев, - подобьешь машину - полетит в пропасть… Нужно поискать другое место». Остановились возле небольшого мостика через овраг. Слева дорога огибала гористый мыс, а справа тянулась километра два у подножия холмов, и ее хорошо было видно отсюда.
