Автором снимков была кинооператор Маша Сухова. С кинооператорами у нас была давнишняя дружба. В эту зиму кроме Маши в зоне находилось еще двое кинооператоров — Оттилия Рейзман и Семен Школьников. Маша Сухова уже не раз переходила линию фронта, бывала во вражеском тылу, и друзья считали ее ветераном. Труд кинооператора-документалиста нелегок и в мирных условиях. Нужно быть настоящим виртуозом, чтобы успеть подобрать нужный объект для съемок, найти самую верную точку, справиться с громоздкой аппаратурой, учесть при этом десятки непредвиденных мелочей, которые улавливаются каким-то шестым чувством.
Втройне трудно оператору в боевой обстановке, когда приходится снимать под свист пуль, при разрывах снарядов. Маша Сухова умела это делать превосходно.
Мы старались максимально облегчить и обезопасить труд кинооператоров. Особая сложность состояла в том, что боевые операции по взрыву эшелонов, автомашин и т. д. партизаны обычно совершали немногочисленными группами, которым легче скрытно подойти к объекту и бесшумно минировать его, легче маневрировать. Когда к такой группе присоединялся кинооператор, все усложнялось. Нужно было создать условия для съемок, прикрыть, помочь таскать нелегкую ношу. Маневренность группы снижалась, возрастала опасность быть отрезанными, окруженными.
Сложность состояла и в том, что кинооператоры обычно не хотели довольствоваться, так сказать, рядовой операцией. Им подавай выдающуюся, с которой не стыдно выйти на экран. Но ведь ее и снимать труднее. Маша Сухова старалась снимать преимущественно такие операции. Многие ее кадры вошли в кинофильмы «Народные мстители», «Освобождение Советской Белоруссии», «Великая Отечественная», «Дорога без привала».
В качестве ассистента оператора Сухова принимала участие в съемках документального кинофильма «Разгром немецких войск под Москвой». Когда партизаны узнали об этом, они стали относиться к ней с особым уважением и симпатией. Шутка ли сказать: девушка собственными глазами видела, как начинался важный поворот в ходе Отечественной войны. И не только видела, но и принимала участие в создании фильма об этом великом событии.
Пошли расспросы: как все это было, видела ли Маша их земляка генерала Льва Доватора? Маше приходилось рассказывать не только о том, что видела под Москвой, но и о себе. А судьба у нее трудная, не совсем обычная. На киностудию она пришла по комсомольской путевке. Профессии не было, образованием тоже не могла похвастать, и определили Машу уборщицей. Потом перевели в лабораторию. Жадно принялась Маша за учебу, постепенно освоила все процессы обработки пленки. Из книг, которые читала запоем, очень много узнала о других сторонах кинопроизводства. Особенно интересовалась девушка работой оператора. Киноаппарат тянул ее к себе как магнит. Маша добилась своего. В 1941 году она стала ассистентом оператора. Женщин-операторов тогда было очень мало. Как и шоферское, операторское дело считалось чисто мужским.
— Трудно было поначалу, особенно в боевых условиях, — рассказывала Маша, — но ничего, привыкла.
Стать военным оператором Маша Сухова готовилась вместе с Оттилией Рейзман. Учились стрелять, прыгать с парашютом. Получив обмундирование и оружие, иногда прогуливались по Москве.
Ребята со студии над нами подшучивали, — вспоминает Оттилия, — что мы теперь самые красивые девушки на Петровке: ходим в новеньких полушубках и в сапогах, горделиво поскрипывая ремнями.
В последний раз к нам в зону Маша Сухова прилетела в 1943 году, в самый разгар «рельсовой войны». Девушки очень много работали. Вели себя мужественно, особенно Маша. Рейзман говорила, что с Суховой ей нигде не страшно. Однажды девушки попросили помочь им снять, как немцы, чтобы обезопасить себя от внезапного нападения партизан, вырубают лес вдоль шоссе. Выделили мы им подводу, охрану, и кинооператоры отправились на задание. Девушки не ограничились съемками. Они решили попутно испортить телеграфно-телефонную связь противника. Спилили несколько столбов, перерезали провода. Так увлеклись работой, что чуть не просмотрели подошедших гитлеровцев. Маша заметила их первой. Партизаны предложили отходить. Но девушки и слушать не хотели. Решили встретить врага огнем. Сани отогнали в сторону, а сами залегли и, когда фашисты подошли совсем близко, открыли огонь из автоматов. Нанеся гитлеровцам потери, девушки вышли из боя невредимыми. Только у Маши пуля пробила полушубок.
Пришлось пожурить девушек, разъяснить, что у них свое, очень ответственное задание и что устраивать засады и завязывать по своей инициативе перестрелки с противником им не разрешается. Снять на пленку будни и боевые действия партизан — вот их прямая обязанность, остальное — наша забота, наш долг. Девушки, конечно, со всем согласились и хотя повинились, но было видно, что они ничуть не сожалеют о случившемся. По-человечески их можно было понять, но, если разобраться, по молодости они многим рисковали.
Зиму 1943/44 года москвичи прожили в деревнях. Кинооператоров везде встречали радушно. Деревенские женщины надивиться не могли, как это простые девушки, а таким мудреным делом овладели. Охали и вздыхали, радовались и плакали. Искренне жалели уходящую в лихолетье девичью красу и молодость и тут же хлопотали в кладовых и у загнеток, стараясь получше угостить отважных девушек.
Кинооператоры приняли активное участие в боях в период апрельско-майской блокады.
Почти одновременно с нашим состоялось совещание командного состава партизанского соединения Борисовско-Бегомльской зоны. Присутствовали командиры и комиссары бригад. Майор А. Ф. Бардадын ознакомил участников с приказом ЦШПД. Были намечены мероприятия по удержанию зоны и спасению мирного населения. С Р. Н. Мачульским, секретарем Минского подпольного обкома партии и командиром партизанского соединения, условились о взаимодействии и средствах связи с нашим соединением. В январе А. Ф. Бардадын как представитель опергруппы принял участие в совещании командиров партизанских бригад Сенненско-Оршанской зоны. Совещание состоялось в деревне Волова Гора, недалеко от Лепеля. На нем присутствовали комбриг Ф. Ф. Дубровский, его заместитель С. В. Маркевич, комбриги В. С. Леонов, А. Д. Гурко, П. И. Кириллов, Н. П. Петровичев и другие. С ними также договорились о взаимодействии и связи. Это было новым отрадным явлением в действиях крупных партизанских соединений.
После совещания члены нашей опергруппы побывали в партизанских бригадах. На это ушло несколько дней. Впечатление от поездки было хорошее. Везде соблюдалась строгая воинская дисциплина, моральный дух бойцов и командиров был высок, партизаны деятельно готовились к решительным боям. Оружие находилось в хорошем состоянии. У партизан имелись главным образом винтовки, карабины, автоматы, ручные и станковые пулеметы, трофейное оружие. Но боеприпасов к ним было недостаточно. Особым почетом пользовалась у партизан так называемая карманная артиллерия — ручные гранаты различных систем. Гранаты для партизана незаменимый вид оружия, они несколько восполняли недостаток в противотанковых ружьях и минометах.
Широкое распространение получила простая по конструкции, безопасная в обращении и падежная в работе партизанская ручная граната (ПГ), созданная самими партизанами. Было налажено массовое производство ПГ. Выпускались они в различных вариантах — от двухсотграммовых до полуторакилограммовых противотанковых. Осенью 1943 года партизаны смастерили партизанский гранатомет (ПРГ). Так же как и граната ПГ, гранатомет отличался простотой устройства и мог быть изготовлен в любой нашей мастерской.
Мастерские по производству и ремонту оружия, выплавке тола из неразорвавшихся снарядов и авиабомб в конце 1943 — начале 1944 года имел почти каждый крупный партизанский отряд. В этих затерянных среди глухих лесных чащоб и топких болот оружейных мастерских, зачастую очень примитивных, творчество партизанских инженеров и техников било ключом. Партизанские умельцы создавали собственные автоматы и даже пушки. Техническая смекалка наших пушкарей до сих пор поражает посетителей Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны.
