Поистине великое это дело — хорошее настроение больших масс людей. Тогда и личное горе не кажется таким тяжелым, и трудности легче переносятся, и бои идут успешнее. Вызванный большой радостью настрой подобен вешнему половодью. Он способен захватить человека, увлечь в водоворот событий, которые еще больше сближают людей и тем умножают их силы. Когда по партизанской зоне разнеслась весть о нашей победе, казалось, проснулись от зимней спячки заснеженные деревни и села. Даже в лютые январские холода оживленнее стало на улицах. Дольше обычного задерживались у колодцев и прорубей крестьянки. Чаще сходились подымить ядовитым самосадом старики. Детей и вовсе нельзя было зазвать в хаты. Они почти с рассвета до темноты громили «вражеские гарнизоны», не обращая внимания на отмороженные носы и щеки. «Атаки» на время прекращались только тогда, когда с северо-востока доносился грохот фронтовых орудийных раскатов.

В бригадные и отрядные штабы, в райкомы партии и комсомола посыпались запросы прислать агитаторов, беседчиков, самодеятельность. По деревням пошли партизанские активисты, понесли в народ правду о том, что произошло в ночь на 17 января 1944 года. Они рассказали о том, что совершилось не только в районе Лепеля, но и на северо-западе, где вражеские гарнизоны были атакованы партизанами бригад имени К. Е. Ворошилова и имени ВЛКСМ. Стало известно и о делах партизанских бригад П. А. Хомченко и Ф. К. Ветрова, которые в памятную январскую ночь осуществили дерзкие диверсии на железных дорогах.

Однако мы забежали немного вперед. Все это было чуть позже. С рассветом же 17 января, как и рассчитывали, началась переброска вражеских войск из районов озера Шо, Лепеля, Каменя, Уллы к дороге Пышно — Березино. Подкрепление партизаны встречали огнем из засад.

На командный пункт оперативной группы доставили пленных — обер-ефрейтора и восемнадцатилетнего солдата. Оба были из 87-й немецкой гренадерской дивизии, которая, оказывается, прошла всю Европу и с первых дней вероломного вторжения немецко-фашистских войск в нашу страну действовала на Восточном фронте. В боях под Невелем она была разбита Красной Армией и отведена в ближний тыл для переформирования. Приняв пополнение, дивизия получила приказ «мимоходом» разгромить партизанскую группировку в районе южнее Полоцка, то есть нашу группировку.

Обер-ефрейтор, служивший в дивизии еще со времени ее действий в Европе, имевший полезный крест и знаки отличия за зимнюю кампанию в России, пытался держаться с достоинством. Однако, оказавшись в ярко освещенной электрическим светом уютной комнате командного пункта, не смог скрыть своего удивления. Он явно не понимал, где находится. Через минуту обер-ефрейтор и вовсе сник, стал суетливо-угодливым и вместе с тем растерянным, унылым. Было видно: в старом оболваненном нацистами служаке рушилось последнее, что как-то поддерживало его. Через переводчика, торопясь и часто сбиваясь, обер-ефрейтор поведал нам историю гренадерской дивизии, явно беспокоясь за правильность перевода.

— Мы не ждали такой организованности от партизан, — разоткровенничался пленный, — нам говорили, что операция предстоит легкая и что на нее уйдет не более трех дней.

— И вы поверили?

— Мы уже убедились, что русских нам не победить.

— А вы лично раньше верили, что русских можно победить?

— Германия проиграла войну. Гитлер капут…

Обер-ефрейтор уходит от прямого ответа. Он боится признаться в том, что такая вера в нем была. В то же время он понимает, что отрицать это — значит зародить недоверие к другим своим показаниям. Что это — пробуждение совести? Скорее всего, высшая степень духовного кризиса, когда человек теряет старую точку опоры и еще не находит новую. Некоторое время он обычно пребывает в состоянии нравственной депрессии, после которой либо находит в себе силы стать на твердую землю, либо оказывается на дне.

— Если можно, — просит обер-ефрейтор, — я напишу от себя воззвание к немецким солдатам и офицерам. Надо кончать войну. Не надо больше крови.

Я смотрю в лицо старого служаки: а может, в нем действительно шевельнулась совесть? Пусть напишет. Посмотрим.

Переходим к допросу второго пленного. Этот «тотальный» воин то и дело прикладывает руку к голове, на которой отсутствует головной убор.

— Зачем к пустой голове приставлять руку, — замечаю я. — Кто тебя этому учил?

Солдат в оправдание лепечет, что не имеет достаточной подготовки, так как служит недавно и в боях почти не участвовал. Какая там подготовка: несколько месяцев муштры — и на фронт.

По показаниям пленных, наступление на деревни Красное и Березово должно было начаться в 9.00 17 января. Однако никакого движения со стороны противника не было ни в девять, ни в десять часов. Наша операция в районе Пышно — Березино, как и предполагалось, смешала карты противника. Только во второй половине дня враг выполз из своих укрытий и предпринял атаки под Красным.

С еще большим опозданием зашевелились оккупанты на западе зоны. День клонился к вечеру, когда пошли в наступление части 391-й гренадерской дивизии, которая имела задачу прорвать оборону партизан и, наступая на Ушачи, соединиться с 87-й гренадерской дивизией.

В нашем веке гренадерскими называют воинские части, состоящие из отборных солдат. Однако партизаны крепко всыпали фашистским гренадерам в тот памятный понедельник. Бригады Д. В. Тябута, В. Э. Талаквадзе, И. А. Куксенка стремительной контратакой отбросили части 391-й дивизии к исходным рубежам. В дальнейшем эти части ограничили свои действия охраной железной дороги на участке Полоцк — Крулевщина.

Как раз в эти дни мы получили сообщение о событиях на Ленинградском фронте. Наступление с ораниенбаумского плацдарма в направлении на Ропшу качалось 14 января. На следующий день в сражении приняла участие 42-я армия, двигавшаяся из района Пулковских высот. 14 января перешли в наступление войска Волховского, несколько позже 2-го Прибалтийского фронтов. Как известно, январско-февральское наступление под Ленинградом и Новгородом завершилось победой. Группа армий «Север» была отброшена на 220–280 километров на запад.

Жадно ловили в партизанской зоне добрые вести о положении на фронтах. Сообщения об успешных боевых действиях Красной Армии вдохновляли партизан на новые боевые дела. Вскоре мы провели дерзкую по замыслу боевую операцию.

Ценой немалых потерь части 87-й гренадерской дивизии заняли деревни Красное и Красная Горка, Переброшенная в район Красное 16-я Смоленская партизанская бригада 17 и 18 января вела оборонительные бои. Но противника надо было заставить отступить. Бригадой командовал майор И. Р. Шлапаков. Войну он начал в звании старшего лейтенанта. Принимал участие в боях под Смоленском. Был ранен, попал в окружение, остался в тылу врага. Коммунист не растерялся. Вместе с товарищами по оружию он создал в смоленских лесах партизанский отряд, который вскоре перерос в бригаду, наводившую ужас на врага в северо-западной части Смоленской области. В конце 1943 года бригада перебазировалась в нашу зону. Боевые дела 16-й Смоленской бригады хорошо знают в Оршанском, Сенненском, Бешенковичском, Лепельском, Полоцком районах Витебской области.

Мы много слышали о воинском мастерстве, храбрости комбрига Шлапакова еще до прихода бригады в Полоцко-Лепельский партизанский край. Комбриг представлялся нам великаном, этаким богатырем из древних русских былин. Богатырский облик настолько сросся в нашем представлении со Шлапаковым, что я даже удивился, увидев перед собой человека ниже среднего роста. Иван Романович, заметив это, пошутил, что-де в партизанах малорослому удобней: за любую кочку спрятаться можно.

Предметом нашей беседы, состоявшейся во второй половине января, было наступление противника в районе Красного, которое он предпринял крупными силами пехоты из состава 87-й гренадерской дивизии с приданными ей танками и артиллерией. Надо было во что бы то ни стало остановить врага и заставить его отступить. Иван Романович задумался. Задача не из легких. Контратака вряд ли поможет. Против танков и артиллерии с автоматом не пойдешь… Прибыв под Красное и изучив обстановку, комбриг принял решение внезапно ночью атаковать наиболее насыщенные противником гарнизоны в деревнях Красное и Красная Горка. Замысел Шлапакова мог показаться безрассудным: слишком неравны были силы. На самом деле решение основывалось на точном и тонком расчете. Комбриг сделал ставку на… самоуверенность противника, а также на богатый опыт ведения ночного боя партизанами.