12 октября Политбюро, обсудив статью Красина и предложения Ленина, решило поручить Секретариату опросить всех членов ЦК, находящихся в Москве, относительно перенесения окончательного решения вопроса о монополии внешней торговли на следующий Пленум, и в случае если за это предложение не будет большинства опрошенных, передать вопрос на решение очередного заседания Политбюро. Красину поручалось предоставить членам ЦК все материалы в двухдневный срок[644]. Сохранился ряд письменных ответов на запрос Секретариата, говорящих о том, что почти все опрошенные согласились с предложением Ленина отложить окончательное решение вопроса, не изменив, однако, своего мнения по существу. Противился ленинскому предложению только Зиновьев. 14 октября он писал Сталину: «Я решительно против пересмотра решения… и по формальным соображениям, и по существу. В статье т. Красина (видимо, он считал, что именно она смутила Ленина. - B.C.) ничего, кроме демагогии не вижу. Голосую против всякого пересмотра»[645]. Интересно, что наиболее активные и принципиальные противники Ленина - Сокольников и Бухарин - заняли более гибкую, чем Зиновьев, позицию: они согласились с повторным обсуждением этого вопроса. Сокольников 14 октября в письме Сталину поддержал «предложение т. Ленина об отсрочке решения о монополии внешней торговли»[646]. Бухарин в принципе был против пересмотра принятого решения, но соглашался пойти навстречу Ленину по тактическим соображениям. 17 октября он писал Сталину, что считает опасения Ленина и Красина несостоятельными, так как они игнорируют те убытки, которые терпит страна из-за неумения «мобилизовать крестьянский товарный фонд», в чем повинен плохой аппарата Внешторга. Он считал, что будет лучше, если получат прибыль капиталисты-партнеры, чем продукты сельского хозяйства останутся нереализованными. Соглашаясь на отсрочку окончательного решения еще на два месяца, он отмечал, что это приведет к дополнительным финансовым потерям. Свое согласие ждать Бухарин объяснял тем, что такой важный вопрос нельзя решать при колебаниях ЦК партии[647]. Каменев 14 октября известил Сталина, что он «согласен пересмотреть на первом заседании Пленума ЦК»[648]. Сталин также согласился на повторное рассмотрение вопроса, заявив о сохранении приверженности принятому решению: «Письмо тов. Ленина не разубедило меня в правильности решения пленума Цека от 6/Х о внешней торговле… Тем не менее, в виду настоятельного предложения т. Ленина об отсрочке решения пленума Цека исполнением, я голосую за отсрочку с тем, чтобы вопрос был вновь поставлен на обсуждение следующего пленума с участием т. Ленина»[649]. 16 октября на основании проведенного опроса Политбюро приняло решение о переносе вопроса о монополии внешней торговли на следующий Пленум ЦК[650]. Ответа Троцкого в распоряжении историков нет. Либо его не запрашивали (он был в отпуске), либо он уклонился от ответа.
Получив согласие членов ЦК вернуться к вопросу на ближайшем пленуме, Ленин начал готовиться к борьбе за пересмотр принятого решения, собирать материал в пользу принятия решения о сохранении режима монополии внешней торговли в неприкосновенности. Наиболее веские аргументы представил торговый уполномоченный РСФСР в Германии Б.С. Стомоняков[651]. До 12 декабря Ленин не испытывал никакой потребности в помощи Троцкого для решения вопроса о сохранении монополии внешней торговли.
12 декабря Ленин направил Троцкому для ознакомления письмо, полученное им от Н.Н. Крестинского, в котором он сообщал, что отмена монополии внешней торговли катастрофически отразится на развитии экономических отношений с Германией. Ленин обратился к Троцкому с вопросом, согласен ли он с Крестинским, и информировал его, что он будет «воевать на пленуме за монополию»[652]. В тот же день Троцкий ответил Ленину, сформулировав свое отношение к этой проблеме: «Сохранение и укрепление монополии внешней торговли является делом безусловной необходимости… С другой стороны, видоизменения и усовершенствования методов монополии внешней торговли безусловно необходимы». Последнее заявление достаточно неопределенно и в общем и целом соответствует решениям октябрьского (1922) Пленума ЦК РКП(б). Получается, что Троцкий вроде бы и согласился с Лениным, но тут же оговорил, что он не против перемен. Почему он занял такую позицию? Может быть, ответ находится в следовавшем тут же заявлении, которое можно расценить как попытку посеять недоверие у Ленина к членам ЦК, представить их двурушниками: «Но сейчас и фактические противники [монополии] внешней торговли не ведут против нее лобовых наступлений, а действуют сложными обходными маневрами… Возникает опасность, что под видом усовершенствования методов осуществления монополии могут быть подсунуты меры, по существу подтачивающие монополию»[653]. Заявив, что он затрудняется в выборе между вариантами заместителя наркома РКИ В.А Аванесова (торгуют крупнейшие хозяйственные организации - синдикаты, концерны - под контролем Внешторга), с одной стороны, а с другой - Н.Н. Крестинского и Б.С. Стомонякова (торгуют торгпредства как специализированные хозяйственные органы), Троцкий выводил вопрос о монополии на проблему перестройки всего хозяйственного механизма, против которой выступал Ленин. «Важнейшим вопросом, однако, было и остается регулирование нашей внешней торговли из России в связи со всей вообще хозяйственной работой. Нужно, чтобы кто-нибудь знал и решал, что можно ввозить и чего нельзя, что нужно вывозить и что нужно сохранить для себя. Решения тут нужны не в плане законодательной регулировки, неподвижной номенклатуры, а практические, изменяющиеся, всегда приспособленные к хозяйственным потребностям, взятым в их полном объеме. Это, очевидно, должно было бы быть работой Госплана, стоящего, в свою очередь под знаком развития государственной промышленности. Но это - тема особая, о которой я писал не раз»[654].
Как видно, Ленин и Троцкий, рассматривая вопрос о монополии внешней торговли, сходились в общей его постановке, расходясь в том же, в чем Ленин разошелся с Пленумом ЦК, но, что важнее, Троцкий вписывал эту монополию в совершенно иную, чем Ленин, схему хозяйственного механизма. В результате получалось совпадение в подходе к решению частного (хотя и важного) вопроса при сохранении противостояния в главном. Кроме того, если Ленина беспокоило то, как вывозить, то Троцкого - что вывозить и кто это решает.
На следующий день, 13 декабря, Ленин в письме Фрумкину и Стомонякову сообщил о получении письма от Троцкого и о согласии с ним «во всем существенном, за исключением, может быть, последних строк о Госплане. Я напишу Троцкому о своем несогласии с ним и о своей просьбе взять на себя, ввиду моей болезни, защиту на пленуме моей позиции» (выделено нами. - B.C.). Согласие во всем существенном означало, что Ленин в принципе приемлет варианты и Аванесова, и Крестинского со Стомоняковым, что между ними можно и нужно выбирать лучший. Следовательно, Ленин сделал определенный шаг навстречу позиции, занятой Пленумом ЦК , в том числе Сталиным, Каменевым и Зиновьевым. Здесь же Ленин впервые высказал предположение о возможном вынесении этого вопроса на обсуждение коммунистической фракции съезда Советов и предстоящий съезд партии, в случае, если на Пленуме «не получится согласия»[655]. И действительно, одновременно Ленин пишет Троцкому: «Мне думается, что у нас с Вами получается максимальное согласие, и я думаю, что вопрос о Госплане в данной постановке исключает (или отодвигает) спор о том, нужны ли распорядительные права для Госплана»[656]. Обращает на себя внимание то, что спор снимается или отодвигается только при «данной постановке вопроса», а она заключалась в предложении решать его в практическом, а не законодательном плане. Это означает, что вопрос о реорганизации системы управления в данном случае не стоит и в этой ситуации (при «данной постановке вопроса») Ленин мог найти с Троцким общий язык в одном, отдельно взятом вопросе. В письме Троцкому он повторил свое предложение перенести вопрос на фракцию съезда Советов и партсъезд в случае поражения на Пленуме. Тот факт, что Ленин лишь повторил это предложение, делает невозможным расценивать его как предложение Троцкому союза против ЦК партии.
