В литературе высказывалось мнение, что этим заявлением Ульянова вместе с Бухариным, которым была написана первая часть черновика этого заявления[1630], спасла Сталина. С этим нельзя согласиться, так как выступление Сталина на Пленуме с развернутым комментированием «Письма к съезду» и записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также открытой критикой отдельных их положений предшествовало письменному заявлению Ульяновой, написанному уже после окончания работы Пленума . Следовательно, никакого влияния ее заявление на ход и исход политической борьбы на Пленуме не могло оказать. Самое большее, оно могло помочь разобраться в вопросе личных отношений Ленина и Сталина активу партии, читающему протоколы Пленума. Это была хорошая поддержка Сталина, но не более того.
Июльский (1926) объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) стал кульминацией в использовании троцкистско-зиновьевским оппозиционным блоком ленинского «Завещания» против Сталина. «Письмо к съезду» теряло силу в качестве эффективного средства борьбы против Сталина. И это понятно. Прошли годы, время многое расставило по своим местам. Опасения относительно раскола партии не оправдались, Сталин зарекомендовал себя политиком, являющимся гарантом единства партии, а не олицетворением угрозы раскола. Призыв ликвидировать СССР казался диким и вполне мог быть расценен как проявление контрреволюции. Укрепление СССР было условием победы социалистической революции. Политический потенциал «Письма к съезду» был исчерпан и не принес ожидаемых результатов. Оппозиция не могла предложить ни новых ленинских материалов, ни дать новой трактовки уже использованным текстам. Авторитетом Ленина она воспользоваться не смогла, а собственного авторитета, авторитета предлагаемой ими программы развития явно не хватало, чтобы повести партию за собой. Конечно, оппозиция использовала «Завещание» и в дальнейшем. Например, о нем говорилось в программном документе троцкистско-зиновьевской оппозиции - «Проекте платформы большевиков-ленинцев (оппозиции) к XV съезду ВКП(б). (Кризис партии и пути его преодоления)»[1631], в листовках, в призывах, обращенных к широким партийным и беспартийным массам («Выполним завещание Ленина») во время празднования десятилетия Октябрьской революции. Обращение к беспартийным массам за поддержкой в деле выполнения «Завещания» Ленина переводило борьбу в новую плоскость даже по сравнению с тем, что было на июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Но это было уже проявлением не силы, а бессилия.
По предложению Сталина «Письмо к съезду» было опубликовано в «Бюллетене» XV съезда ВКП(б)[1632]. Как самое сильное оружие политической борьбы против Сталина оно было обезврежено, хотя генсеку вновь и вновь приходилось разъяснять несостоятельность содержащихся в нем обвинений, а также политический смысл использования этого документа оппозицией. Но теперь уже не было той внутренней напряженности, свойственной прежним выступлениям Сталина по этому поводу. Показательно в этом отношении его выступление на заседании октябрьского (1927) Объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б)[1633]. Сталин не оправдывается, а объясняет, не защищается, а атакует и «бьет» оппозицию ее же главным оружием.
Показательно, что к «Письму» уже не обращались лидеры «правого» уклона (Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский) в борьбе против большинства ЦК и Сталина, хотя нужда в подкреплении ленинским авторитетом своей позиции у них была********. «Письмо к съезду», содержащее убийственную для Бухарина - политика и теоретика - характеристику, было для него опаснее, чем для Сталина. Бухарин использовал ленинское «Завещание», но иначе, чем Троцкий, Зиновьев и Каменев, он попытался найти в нем опору для собственного плана построения социализма, противостоящего тому, который предложил партии Сталин. Бухарин обращался к опубликованным ленинским текстам «Завещания» и давал им свою интерпретацию. Поэтому он вступил в борьбу со Сталиным как теоретик. Склонность Бухарина к теоретической работе была давно и хорошо известна в партии, и, очевидно, не случайно в «Письме к съезду» он был охарактеризован именно как теоретик. Эту оценку Сталин с большим политическим эффектом использовал на апрельском (1929) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). В докладе «О правом уклоне в ВКП(б)», критикуя Бухарина по существу его предложений и затронув вопрос о теоретических ошибках Бухарина, Сталин сказал: «Ссылаются на известное письмо товарища Ленина о Бухарине как о теоретике. Давайте зачитаем это письмо… Итак, теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи "теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским". Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным»[1634].
Дискуссия Сталина и Бухарина по проблемам ленинского «Завещания» выводит нас на круг проблем, связанных с разработкой плана построения социализма в СССР. Эти вопросы мы рассмотрим в следующей, последней главе.
* По утверждению Троцкого, «Завещание не приостановило и не смягчило внутреннюю борьбу, наоборот, придало ей катастрофические темпы» ( Троцкий Л.Д . Завещание Ленина//Портреты революционеров. М., 1991. С. 272). Это так, надо только скорректировать этот тезис: поскольку Ленин не был автором «Письма к съезду», то не может нести ответственность за это.
** Куманев и Куликова считают это оправданным, а ответные действия ЦК, принявшего решение опубликовать ленинскую оценку действий Каменева и Зиновьева в октябре 1917 г., осуждают. Крупская, узнав о намерении ЦК опубликовать это ленинское письмо, «усмотрела в этом прием, недостойный духа партийного товарищества, честного и принципиального идейного противоборства» ( Куманев В.А, Куликова И.С. Противостояние: Крупская - Сталин. С. 106).
*** Это заявление Крупской не выглядит убедительным, поскольку «Письмо к съезду» датировано 24-25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г., а Ленин продолжал работать до первых чисел марта 1923 г. К тому же этим заявлением Крупская прямо противоречит тому, что сказала Зиновьеву в мае 1923 г. при первом предъявлении «характеристик» в ЦК партии.
**** Неясно, о чем идет речь. Возможные варианты: 1. Письмо от 23 декабря 1922 г.; 2. Статья «Как нам реорганизовать Рабкрин», имеющая подзаголовок «Предложение XII съезду партии». Последнее представляется более вероятным.
***** Д.А. Волкогонов правильно отмечал, что Сталин «неоднократно, но предельно осторожно, витиевато, иносказательно оспаривал… ленинские оценки» ( Волкогонов Д.А. Сталин. Политический портрет. Кн. 1. С. 14).
****** В «заявлении по личному вопросу» Сталин развил эту тему. Он писал: «Т. Троцкий не прав, утверждая, что Ленин "предлагал не напоминать об его (Троцкого) небольшевизме". На самом деле, Ленин утверждал в своем "завещании", что "небольшевизм" Троцкого мало может быть ставим ему в вину лично. Две вещи разные. "Небольшевизм" Троцкого - факт. Нельзя ставить небольшевизм т. Троцкого "лично в вину" - тоже факт. Но что небольшевизм Троцкого существует и что борьба с ним необходима - это тоже факт, не подлежащий сомнению. Нельзя искажать Ленина» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 246. IV вып. С. 105).
******* Факты более раннего использования «письма-ультиматума» во внутрипартийной борьбе неизвестны. Во всяком случае в литературе они не приводились. Троцкий говорит о первом обнародовании «письма-ультиматума» не очень определенно, связывая его с периодом после развала «тройки», т.е. не ранее второй половины 1924 г.: «Письмо Ленина о разрыве со Сталиным стало широко известно верхам партии, уже после распада тройки…» ( Троцкий Л. Завещание Ленина. С. 273).
******** Последняя попытка воспользоваться ленинским «Завещанием» в интересах внутрипартийной нелегальной борьбы была предпринята группой оппозиционеров во главе с бывшим меньшевиком М. Рютиным в 1932 г. Создавая политическую программу для своей организации, Рютин широко использовал ленинское «Завещание», но при этом не придумал ничего нового и оригинального. Написанный им обширный документ - «рютинская платформа» - в этом отношении стал всего лишь конспектом прежних выступлений лидеров разных оппозиций и их официальных документов. Эта программа не получила широкой известности и не оказала сколь-либо заметного влияния на политическую борьбу и общественное мнение в СССР. По оценке О.В. Хлевнюка, политическое влияние «рютинской платформы» весьма скромно: ее тексты «распространялись среди старых членов партии и получали у них определенную (курсив наш. - B.C.) поддержку» (Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996. С. 62).
