2) В части персональных оценок опыт истекшей работы партии и в особенности партдискуссии показал, что руководящая группа ЦК за исключением Троцкого вполне правильно руководила политикой партии и сумела сплотить всю партию вокруг ЦК ***.
3) Опасения В.И. Ленина о том, что Генеральный секретарь партии т. Сталин по своему характеру может неправильно использовать свою власть, не подтвердились (курсив наш. - B. C.).
4) Настоящее положение в партии в связи с расширением ЦК проведенного на XII съезде по директиве В.И. Ленина, в связи с приходом в партию ленинского призыва, укрепляющего партию, в связи с итогами партийной дискуссии, сплотившей партию на основе ленинизма, предостерегает партию от опасностей, на которых останавливал внимание В.И. Ленин, и требует безоговорочного единства внутри ЦК на основе ленинизма.
5) Настоящие письма в части персональных характеристик не подлежат дальнейшему оглашению ни в Пленуме съезда, ни в печати, ни внутри партии».
На собрании присутствовали 107 делегатов. Протокол подписан председателем собрания Филиппом Голощекиным и председателем нижегородской делегации Н. Углановым[1578].
«Протокол соединенного заседания Уральской, Сибирской, Дальневосточной, Башкирской и Вятской делегаций XIII съезда РКП(б).
Председателем избирается т. Лашевич, который оглашает неопубликованные записи Владимира] Ильича].
В прениях выступают т.т.: Макаров, Заславский, Коссиор Станислав, Харитонов, Лашевич и друг[ие].
После обмена мнениями ставится на голосование резолюция (прилагается), зачитываемая т. Кубяком.
Результаты голосования:
Первый пункт принимается всеми голосами при одном воздержавшемся.
Второй пункт принимается единогласно.
Вносимые отдельные редакционные поправки отклоняются». «Резолюция
Ознакомившись с неопубликованными записями Владимира] Ильича], соединенное собрание Уральской, Сибирской, Дальневосточной, Башкирской и Вятской делегации XIII партсъезда после обмена мнениями постановляет:
1) Считать внутрипартийную линию, проводившуюся политбюро ЦК и секретариатом за истекший год правильной и стремиться при выборах нового ЦК обеспечить и на дальнейшее время твердое руководство партией в духе старой ленинской тактики.
2) Принимая во внимание, что т. Сталин, несмотря на недостатки указанные Владимиром] Ильичем], лучше кого-либо другого может справиться с теми гигантски-трудными и сложными задачами, какие в отсутствие Ильича падают на генерального секретаря партии и принимая во внимание, что характеристика т. Сталина была дана Ильичем еще до XII съезда и что за истекшее с тех пор время опасения Владимира] Ильича] по адресу т. Сталина не оправдались , считать необходимым обеспечить и на дальнейшее время работу т. Сталина в качестве генерального секретаря партии» (курсив наш. - B.C.). Протокол собрания и текст резолюции подписаны председателем собрания Лашевичем, секретарем М. Харитоновым и Н. Кубяком[1579].
Делегат XIII съезда РКП(б) А.И. Мильчаков также дезавуирует принятую в традиционной историографии версию. Он рассказывал об обсуждении «Письма к съезду» в северокавказской делегации: «Письмо зачитали, все были потрясены. У нас спросили: "Какие вопросы есть?". Вопросов не было, кто-то предложил: "Читайте еще раз!" Прочитали еще раз… После повторного прочтения последовало предложение от чтецов: учитывая тяжелое положение страны и партии, состояние Коминтерна и то, что тов. Сталин обещает учесть критику тов. Ленина, есть предложение просить тов. Сталина остаться на посту генерального секретаря. Северокавказская делегация с этим согласилась»[1580]. В принципе созвучное с этими протоколами описание обсуждения на собраниях делегаций имеются в воспоминаниях Троцкого, который, однако, делает упор на нечестные приемы борьбы с ним (нечеткое чтение, пропуск слов, тенденциозное комментирование)[1581]. Куманев и Куликова со ссылкой на воспоминания делегата от КП(б)У Р. Терехова утверждают, что в ряде делегаций (например, украинской) были «бурные обсуждения»[1582]. Не исключено. Вот только делегата Р. Терехова на XIII съезде РКП(б) не было****.
Отметим, что все названные источники никоим образом не фиксируют причастности Зиновьева и Каменева к чтению в делегациях «Письма к съезду» и их агитации в поддержку Сталина.
Ход обсуждения вопроса о «Письме к съезду» на пленарном заседании съезда по документам неизвестен. Неизвестна и точная формулировка принятого съездом решения. По свидетельству Сталина, после прочтения «Завещания» «во всех без исключения делегациях съезда», т.е. всеми без исключения членами съезда, «президиумом съезда был запрошен пленум съезда: всем ли членам съезда известно "Завещание" и не требует ли кто-либо обсуждения его, на что был получен ответ пленума съезда: "завещание известно всем и обсуждать его на съезде нет необходимости"»*****. При этом «никаких протестов по этому поводу насчет возможных неправильностей не было заявлено на съезде ни Троцким, ни кем бы то ни было из членов съезда». Относительно голосования Сталин сказал, что «ни одна рука, не исключая рук тт. Зиновьева и Каменева, не поднялась на ХШ съезде в пользу того, чтобы эти письма напечатать, весь съезд единогласно, в том числе и т. Троцкий, голосовал за то, чтобы эти письма не публиковать в печати»[1583].
Это - цитаты из письма Сталина в Политбюро, в котором он требовал, чтобы Троцкий дал опровержение в связи с книгой М. Истмена, в искаженном виде представлявшего эти события. Троцкий дал это опровержение и Сталину не возразил. Как не возразили и другие члены Политбюро. Более того, рассказ Сталина подтвердил и Каменев в своем выступлении на июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК ВКП(б), когда он был уже в одном блоке с Троцким против Сталина: «Когда делегации прочли это письмо******, я в качестве председательствующего в тот момент на съезде спросил съезд: желает ли съезд кроме чтения в делегациях зачитать "завещание" на открытом заседании съезда. И съезд сказал, что он удовлетворен чтением в делегациях и не требует чтения на съезде… Съезд тогда постановил только одно, что в виду того, что все члены съезда ознакомились с этим письмом по делегациям, не требуется оглашения этого письма на самом съезде, и, следовательно, письмо это тем самым не попадает в стенограмму съезда»[1584]. Эта часть рассказа Каменева не вызвала в зале возражений. Следовательно, у нас есть все основания считать, что нарисованная Сталиным и Каменевым картина соответствовала действительности.
Протокол 1-го Пленума ЦК XIII созыва кратко и сухо фиксирует процесс формирования органов ЦК. Слушали вопрос о «выборах органов ЦК». «Постановили: 1. а) Утвердить Секретариат ЦК в составе пяти секретарей ЦК: т.т. Сталина, Молотова, Андреева, Кагановича, Зеленского. Генеральным секретарем избрать тов. Сталина». Сталин был также избран в состав Политбюро и Оргбюро ЦК. Таким образом, опять только он один вошел в состав всех трех органов ЦК партии[1585]. Это была крупная победа и лично Сталина, и того политического курса, который партия ассоциировала с его именем и именем Ленина. Голосование Сталина в генеральные секретари прошло единогласно[1586].
Сталин был избран генеральным секретарем несмотря на ясно выраженное предложение «Письма к съезду» убрать его с должности. Эта победа должна быть оценена по достоинству. Еще никто и никогда в большевистской партии не выдерживал ленинский удар такой силы. Делегатам приходилось делать выбор между указанными недостатками личности Сталина и активом Сталина-политика.
Почему Сталин победил? В традиционной историографии это принято объяснять усилиями Зиновьева и Каменева, иезуитским коварством генсека, позволившим ему обмануть всех и вся[1587]. Эти объяснения страдают внутренним противоречием, поскольку приводят к признанию тезиса о политической слабости всесильного Сталина. Сталин - обладатель «необъятной власти» - вдруг превращается в политического подростка, которого приходится спасать политическим Самсонам - Зиновьеву и Каменеву. Но главное даже не в этом. Согласно данной версии получается, что политический авторитет Зиновьева и Каменева перевешивал политический авторитет Сталина. Последнее принимается как аксиома, но документы показывают, что такая оценка как минимум сомнительна и во всяком случае не доказана. Но главное в другом - принятие этой версии требует признать, что авторитет Зиновьева и Каменева, политическая репутация которых была серьезно подмочена указанием «Письма к съезду» на неслучайность «октябрьского эпизода», оказался выше авторитета Ленина. Нам неизвестно ничего, что позволило бы аргументировать это положение, а без серьезных доказательств все рассуждения о том, что Зиновьев и Каменев спасли Сталина, ничего не стоят.
