Попробуйте целыми днями сидеть без дела. Сначала это тяжело, потом мучительно, а под конец – невыносимо.

Я решал в уме сложные математические задачи, пробовал играть сам с собой в шахматы. Мысленно вернувшись в детство, я пытался воссоздать в памяти все, что со мной происходило. Воображение рождало в моем мозгу странные картины, а я отчаянно цеплялся за них, лишь бы убить время.

Я даже сочинил несколько стихотворений и скажу без ложной скромности, вышло получше, чем у Джимми.

Лулу наверняка догадывалась, что мы затеяли это не просто так. Однако вспышка возмущения нашим отвратительным бездельем затмила холодный рассудок робота. Она умоляла, уламывала и увещевала нас почти пять дней без перерыва. Она стыдила нас, называла никчемными отбросами, добавляя такие эпитеты, каких ей и знать не положено.

Она подбадривала нас.

Она живописала свою любовь стихами в прозе, перед которыми меркла поэзия нашего Джимми.

Она взывала к нашему мужеству и к гордости за человеческий род.

Она грозила вышвырнуть нас за борт.

А мы просто сидели.

Мы даже не отвечали и не пытались с ней спорить. Временами мы соглашались с каждым ее словом, что злило Лулу сильнее всего.

Ее тон стал холодным и сдержанным. Никакой злобы или обиды, только ледяное спокойствие. А потом она замолчала.

Стало совсем тяжело. Мы не могли даже обсудить, что происходит. Нужно было бездельничать дальше – любой ценой, иначе все достижения пойдут прахом.

Дни тянулись один за другим. Лулу молча кормила нас, мыла посуду, стирала и убирала койки. Она заботилась о нас как всегда – без единого слова.

В моей голове роились безумные мысли. Что, если Лулу – женщина? Допустим, в разумную машину как-то ухитрились встроить женский мозг – мозг одинокой, забытой всеми старухи. Только она согласилась бы рискнуть и отправиться в путешествие, пожертвовав телом, от которого с годами все меньше толку.

Я нарисовал мысленный портрет этой старухи – с котом, канарейкой и комнатой в доме престарелых. Я представлял одинокие вечерние прогулки и тихое ворчание себе под нос. Мне было ее жаль.

Фантазия? Разумеется. Но она скрашивала время.

Потом меня захватила другая идея. Я решил, что Лулу смирилась и везет нас обратно на Землю, однако из упрямства не желает признать поражение, поэтому ничего нам не говорит.

Полная нелепость. Лулу побоялась бы возвращаться на Землю: после такой выходки ее мигом разберут на запчасти. И все же я никак не мог оставить эту мысль и постоянно смотрел на часы: «Вот еще час прошел. И еще час. Мы все ближе и ближе к дому».

Несмотря на все доводы разума, я понемногу убедил себя, что мы летим к Земле.

А потом Лулу наконец приземлилась, и я вздохнул с облегчением.

Мы переглянулись, и я прочел в глазах друзей надежду и недоумение. Спросить мы не могли – любое слово свело бы на нет все наши усилия. Оставалось молча ждать.

Люк открылся, и внутри сразу запахло Землей. Не тратя ни секунды, я бросился к выходу и нырнул в узкую щель. Грохнувшись на землю, тут же вскочил и кинулся наутек. Чтобы не рисковать понапрасну, мне хотелось убраться подальше, пока Лулу не передумала.

Споткнувшись, я едва не упал, и тут мимо пронеслись Бен и Джимми. Выходит, мне не почудилось – здесь и правда пахло Землей.

Стояла ночь, на небе сияла огромная Луна. Слева от нас за широкой полосой пляжа виднелось море, справа – голые холмы, а впереди – полоска леса, за которой угадывалось устье реки.

Мы мчались к лесу, надеясь укрыться от Лулу среди деревьев. Обернувшись украдкой, я увидел, что она не двинулась с места.

Мы добежали до леса и рухнули на землю, чтобы отдышаться. Просидев целый месяц без движения, особо не побегаешь, а расстояние мы покрыли приличное.

Я лежал на животе и жадно ловил ртом воздух. Пахло Землей: свежей травой и прелыми листьями, с моря дул легкий солоноватый бриз.

Потом я перевернулся на спину. Деревья были не те. На Земле такие не растут. Я вышел на опушку леса и посмотрел на небо. Звезды тоже были не те.

Разум не желал мириться с увиденным. Я слишком свыкся с мыслью, что мы на Земле, и не сразу осознал весь ужас своего открытия.

Наконец я вернулся к товарищам.

– Джентльмены, у меня для вас новость. Это не Земля, – сказал я.

– Пахнет Землей. И на вид как Земля, – возразил Бен.

– По ощущениям тоже Земля, – добавил Джимми. – Воздух, сила тяжести…

– Гляньте на звезды и на деревья.

Они смотрели долго. Наверное, как и я, оба искренне верили, что мы летим домой. Или хотели верить.

Наконец Бен прошептал:

– Ты прав.

– Что будем делать? – спросил Джимми.

Прожив на Земле около миллиона лет, человечество лишь недавно стало привыкать к мысли о том, что существуют и другие миры. Поэтому решать было нечего – сработал простой рефлекс. Мы, словно по команде, со всех ног помчались обратно.

– Лулу, подожди! Не улетай! – вопили мы.

Лулу не стала ждать. Она взмыла вверх метров на триста и зависла в воздухе. Мы вытаращились на нее, не веря своим глазам. Лулу вдруг стала падать, потом опять взлетела и замерла, подрагивая, а потом опустилась на землю. Снова рванулась вверх и упала, потом снова… Она пыталась улететь, но тут же возвращалась, словно привязанная к планете невидимой пружиной. Наконец она замерла в сотне метров от исходной точки. Мне казалось, будто она дышит, как измученная гончая, хотя на самом деле Лулу не издала не звука.

В месте нашего первого приземления были сложены какие-то вещи, но мы побежали прямо к Лулу и забарабанили по ее металлическим бокам.

– Открывай! Мы хотим обратно!

Лулу взлетела метров на тридцать и шлепнулась в десятке шагов от нас. Мы попятились. Она вполне могла бы рухнуть нам на голову.

– Лулу! – позвал я.

Молчание.

– Она свихнулась, – сказал Джимми.

– Этого следовало ожидать, – добавил Бен. – Наши умники сделали робота, который возомнил о себе невесть что.

Мы аккуратно двинулись назад, не спуская глаз с Лулу. Не то чтобы мы ее боялись. Просто не доверяли. В месте нашей первой посадки обнаружилась гора разных припасов, аккуратно разложенных по подписанным ящикам. Рядом стояла табличка с трафаретной надписью «ЗАЙМИТЕСЬ ДЕЛОМ, ПРИДУРКИ!».

– Она хотела нас бросить! – Джимми чуть не расплакался.

Бен ухватил его за плечо и слегка встряхнул. По-дружески.

– Нужно попасть внутрь и привести ее в чувство, – сказал я. – Пока выходит, что она нас и правда бросила, хоть никуда и не улетела. Разницы никакой.

– Как она могла? – убивался Джимми. – Роботы не должны…

– Не должны причинять вред человеку, – подхватил Бен. – Лулу ничего плохого нам не сделала. Даже не выгоняла. Мы сами убежали.

– Это казуистика, – возразил я.

– Так уж эти роботы устроены, – пояснил Бен. – Беда в том, что Лулу сделали чертовски похожей на человека. Кроме любовных романов, физики и прочего, ее наверняка пичкали и книжками по юриспруденции.

– Тогда почему она просто не улетит? Если она убедила себя, что поступает правильно, то ей здесь делать нечего.

– Не знаю, – покачал головой Бен.

– Она словно не могла улететь. Ее что-то держит.

– А что, если она может улететь, только когда мы вне поля зрения? Потом мы вернулись, и снова заработал закон «Нельзя причинять вред человеку». Есть ведь пословица «С глаз долой – из сердца вон».

Пока мы говорили, Лулу даже не шевельнулась, и я подумал, что Бен прав. Если так, нам повезло вернуться в самый последний момент.

Мы стали рыться в запасах. Лулу по-прежнему заботилась о нас. Она ничего не забыла, а большинство ящиков снабдила подробными инструкциями и даже советами.

Два ящика стояли отдельно. Крышка одного, с табличкой «Инструменты», оказалась едва прихвачена парой гвоздей, чтобы легче было открыть. На втором – с табличкой «Оружие» – была приписка «Откройте сразу и держите под рукой».

В ящике с оружием лежали особые укороченные винтовки, которые стреляли чем угодно: от пуль до виброзарядов. Они могли плеваться огнем, кислотой, газом и отравленными дротиками, разрывными зарядами и снотворным – достаточно повернуть рычажок. Винтовки были тяжелые и неудобные, но для такой планеты – самое то. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.