– Вы обратили внимание, из чего она сделана? – спросил Док.

– Из камня, – ответил Хатч.

– Я тоже так подумал, но это не камень. Помните жилые муравейники на Сууде?

Еще бы не помнить. Мы целыми днями пытались пробраться внутрь. У входа валялись милые нефритовые фигурки, и мы рассудили, что внутри найдем еще больше. Такие штуки немало стоят, в цивилизованных мирах все с ума сходят по инопланетному искусству.

Но как мы ни старались, в муравейник попасть не смогли. Ощущение было, словно колотишь по набитой подушке. Поверхность легко царапалась, однако не поддавалась: под давлением атомы сдвигались ближе, и материал становился прочнее. Чем сильнее бьешь – тем он крепче. Такие постройки стоят вечно, не требуя ремонта. Его обитатели, похоже, чувствовали себя в безопасности и занимались своими делами, не обращая внимания на нас.

Я понял, что наш элеватор именно из такого материала. Строй вверх и вширь сколько хочешь: чем сильнее постройка давит на нижние ярусы, тем она прочнее.

– Тогда элеватор может быть куда старше, чем кажется. Вдруг ему миллион лет, – заметил я.

– Если так, то там точно есть чем поживиться. За миллион лет можно много всего скопить, – мечтательно протянул Хатч.

Док и Фрост ушли спать, а мы с Хатчем всё сидели, разглядывая цилиндры.

У меня из головы не шли слова Дока: мы, мол, просто кучка головорезов. Неужели он прав? Впрочем, поразмыслив как следует, я решил, что не согласен. В истории человечества было три группы людей, которые прокладывали другим путь в неизведанное: торговцы, миссионеры и охотники. Мы – охотники, только добываем не золото, рабов или меха, а все, что попадется. Иногда возвращаемся с пустыми руками, а иногда – с набитыми карманами. В среднем хватало лишь чтобы сводить концы с концами, но мы отправлялись в путь снова и снова в надежде стать миллиардерами, если удача однажды улыбнется.

До сих пор нам не везло; быть может, не повезет никогда. Но вдруг? Изредка вдали мерцал призрачный луч надежды – и этого хватало, чтобы не сдаваться. Впрочем, мы наверняка не бросили бы попыток и без этого. К поискам неведомого быстро привыкаешь. Если подумать, вреда от нас не больше, чем от торговцев или миссионеров. Да, мы брали свое, зато потом отправлялись восвояси, не разрушая чужих миров под видом оказания помощи.

Все это я изложил Хатчу, и тот меня поддержал.

– Миссионеры – вот настоящее зло. Я бы ни за какие деньги не пошел в миссионеры.

В общем, толку от наших посиделок было немного, и я отправился спать.

– Может быть, завтра на что-нибудь наткнемся.

– Надеюсь. – Хатч зевнул. – И так потратили кучу времени на эту ерунду.

Он сгреб цилиндры со стола и, проходя мимо люка, выкинул их наружу.

Следующий день оправдал наши ожидания.

На этот раз мы серьезно углубились в здание и, пройдя по коридорам мили две, очутились в огромном зале площадью гектаров пять. От стены насколько хватало глаз тянулись ряды одинаковых механизмов. Ничего особенного – вроде стиральных машин с откидным сиденьем и колпаком сверху. Машины не были прикручены к полу, а когда мы положили одну из них на бок, на дне вместо колесиков обнаружилась пара металлических полозьев, которые легко поворачивались в любом направлении. На ощупь они были скользкие, но на пальцах не оставалось ни следа смазки.

И никакого шнура с вилкой.

– На автономном питании? – глубокомысленно протянул Хатч. – Розеток я тут нигде не видел.

Мы пошарили по машине в поисках выключателя – и не нашли. Выглядела эта штуковина эффектно – гладкая, аккуратная. Решили вскрыть ее и посмотреть, что внутри. Как же! Кожух был монолитный – ни единого шва, винта или заклепки. Мы попытались снять торчащий сверху колпак, но и он не поддавался.

Другое дело – откидное сиденье. Там была куча приспособлений, чтобы усадить почти любое мыслимое создание во Вселенной. Мы с упоением возились с регулировками, гадая, какому существу подошла бы та или иная конфигурация. Шуточки быстро перешли грань приличия, и Хатч едва не недорвал живот от хохота.

Однако пользы было мало. Без инструментов мы не могли вскрыть эту штуку и посмотреть, как она устроена. Мы уж собрались тащить одну из машин до корабля на руках, когда выяснилось, что салазки катили по земле и рыхлому песку ничуть не хуже, чем по коридорам.

После ужина Хатч сбегал за резаком и после долгих усилий таки сумел кусочек ее вскрыть.

Машина представляла собой нескончаемое переплетение крошечных деталей. Через пару минут Хатч изумленно проворчал:

– Их ничто не держит. Ни винтов, ни заклепок, ни даже крошечной шпильки. И все равно не разваливается.

– Из вредности, – вставил я.

Хатч посмотрел как-то странно.

– Может быть.

Он снова взялся за дело, содрал кожу с пальца и уселся, посасывая ранку.

– Как будто их держит только сила трения. Но так не бывает.

– Не магнетизм? – предположил Док.

– Док, займись своими таблетками, – бросил Хатч. – А механизмы оставь мне.

Фрост поспешил успокоить спорщиков.

– Трение не такая плохая идея, если поверхности правильно обработаны. Теоретически две идеальные поверхности будут держаться вместе за счет взаимного притяжения молекул.

Не знаю, где Фрост такого набрался. Он вроде совсем как мы, но иногда сказанет – не знаешь, что и думать. О прошлом я его не расспрашивал, неприлично.

Мы еще немного повозились с машиной, и Хатч снова поранил палец. Оба найденных в элеваторе предмета пока загнали нас в тупик.

Бывает. Иногда не везет, и все тут.

– Дай-ка я попробую. – Фрост отодвинул Хатча в сторону.

Тот уже отчаялся и не стал спорить.

Фрост стал играться с детальками – где-то подтолкнет, где-то повернет или потянет. Внезапно машина издала свистящий звук – словно внутри кто-то осторожно выдохнул, – и механизм распался на составные части. С тихим металлическим звоном детали разошлись словно в замедленной съемке и через мгновение уже лежали грудой внутри кожуха.

– Ты что творишь! – завопил Хатч.

– Я ничего не делал. Только попробовал вытащить кусочек, и все развалилось.

Он показал деталь, зажатую в пальцах.

– Знаете, что я думаю? – вступил в разговор Оладушек. – Эту машину специально сконструировали так, чтобы она развалилась, если в нее полезут. Создатели не хотели, чтобы мы поняли, как она устроена.

– Вот именно, – согласился Док. – Нечего совать нос в чужую машину.

– Что-то я не припомню, Док, чтобы ты отказывался от своей доли, – заметил я.

И вдруг Фрост ахнул. Он сидел на корточках, просунув голову в кожух, и сперва я подумал, что голова застряла и нам придется его вызволять. Но нет, Фрост выбрался и сказал:

– Я понял, как снять колпак.

Это оказалось непросто – примерно как подобрать код от сейфа. Колпак соединялся с корпусом сложной системой пазов: его нужно было повернуть до определенного положения, затем приподнять, снова повернуть и так далее.

Фрост засунул голову обратно и стал давать команды Хатчу, который поворачивал колпак туда-сюда, в нужный момент приподнимая или опуская. Оладушек записывал последовательность действий.

Наконец колпак упал в руки Хатча, и мы сразу поняли: это шлем с множеством регулировок. Как и откидное сиденье, он подошел бы любому существу во Вселенной. От шлема к машине тянулся эластичный кабель – длины хватало как раз до сиденья.

Впрочем, главная загадка осталась неразгаданной: что это за машина? Портативный электрический стул? Аппарат для завивки?

Покопавшись внутри еще немного, Фрост с Хатчем наткнулись на дверцу в верхней части корпуса – сразу под колпаком. За дверцей обнаружилась полая трубка, которая вела к основному механизму – у нас он рассыпался на кусочки и лежал на полу.

С назначением этой трубки мы разобрались быстро – ее размеры точно соответствовали таинственным цилиндрам.

Док притащил бутылку и пустил ее по кругу, чтобы отпраздновать. После пары глотков они с Хатчем пожали друг другу руки, обещая не держать зла. Обычное дело: они вечно мирились и снова ссорились.