– Да не тяните вы!

– Говорит, он мощнее любого нашего компьютера как минимум в тысячу раз. И его без особого преувеличения можно назвать разумным.

– Что значит «разумным»?

– Ну, Коннели предполагает, что устройство такого уровня может быть способно на самостоятельное мышление.

– Матерь божья!

Некоторое время полковник сидел, погрузившись в раздумья. Затем перевернул страницу и снова ткнул пальцем.

– А это что?

– Еще одна деталь, сэр. Ну, чертеж детали. Мы не знаем, для чего она.

– Не знают они!..

– Мы никогда ничего подобного не видели, сэр. Даже не представляем, для чего она. Была прикреплена к коробке передач, сэр.

– А это что?

– Результат анализа бензина. Странная штука, сэр, бензобак был весь покорежен, но немного бензина там осталось, и мы…

– Почему вы вообще его анализировали?

– Потому что это оказался не бензин, сэр. То есть бензин, но другой. У него измененная формула, сэр.

– Это все, сержант?

Сержант от нервов уже слегка взмок.

– Нет, сэр, там еще много такого в отчете. Мы нашли почти все обломки. Не хватает только мелочей кое-где. Теперь пытаемся собрать машину.

– Собрать?

– Точнее, склеить.

– То есть ездить она больше не будет?

– Нет, сэр, навряд ли. Слишком сильно повреждена. Но если бы ее восстановить, это была бы лучшая машина в истории. На спидометре у нее восемьдесят тысяч миль, но она как новенькая. А некоторые детали сделаны из сплавов, которые мы не можем даже определить. – Сержант помолчал и добавил: – Если позволите высказать свое мнение, сэр, все это очень странное дело.

– Тут вы правы, – ответил ему полковник. – Благодарю вас, сержант. Очень странное дело.

Сержант уже собрался было уйти, однако полковник его остановил.

– Одну минуточку.

– Да, сэр.

– Вам и всей вашей рабочей группе запрещено покидать пределы базы. Нельзя допустить утечки информации. Будьте добры передать своим. Тому, кто не уследит за языком, придется плохо.

– Слушаюсь, сэр, – произнес сержант, козырнув, как положено, хотя по глазам было видно, что он бы сейчас полковника с удовольствием прирезал.

Когда он ушел, полковник обратился ко мне.

– Эйза, – говорит, – если вы забыли мне что-нибудь сообщить, и я из-за этого потом буду выглядеть дураком, я сверну вашу тощую шею.

– Ничего я не забыл, – отвечаю. – Честное слово.

А он на меня странно так посмотрел и спрашивает:

– Вы знаете, что это был за скунс?

Я только головой помотал.

– Не скунс это никакой. А вот кто, нам и предстоит выяснить.

– Да как выяснить? Он же в лес убежал.

– А мы пойдем и поймаем.

– Вдвоем?

– Зачем вдвоем, когда на базе две тысячи бойцов.

– Но они…

– Вы полагаете, они не обрадуются приказу ловить скунса?

– Ну да, полковник, вроде того. То есть они пойдут, но ловить не будут. Они постараются его не найти.

– О, найдут, если поймавшего будет ждать награда в пять тысяч долларов.

Я посмотрел на него, как на полоумного, а он рассмеялся.

– Можете мне поверить, расходы окупятся. До последнего пенни.

Короче, чокнутый.

В общем, сам я на охоту не пошел. Я же знал, что шансы поймать скунса мизерные. За это время он мог удрать в соседний штат. Или найти себе такое логово, где его в жизни никто не отыщет.

Да и зачем мне пять тысяч долларов? Мне и без того положили отличное жалованье, и в выпивке недостатка не было.

На другой день я снова заглянул к полковнику. С ним там говорил военный врач. Точнее, врач на него орал.

– Я требую все отменить!

– Нельзя отменить! – орал полковник в ответ. – Мне нужен этот зверь!

– Вы хоть раз видели человека, который попытался изловить скунса голыми руками?!

– Нет, не видел!

– У меня их прямо сейчас в лазарете одиннадцать! И мне больше не надо!

– Ну, готовьтесь, капитан, скоро будет гораздо больше!

– То есть операцию вы не отмените?

– Не отменю!

– Тогда я сообщу, куда следует, и ее отменят за вас!

– Капитан! – произнес полковник угрожающе.

– Вы с ума сошли! – возмущался врач. – Никакой военный трибунал…

– Капитан.

Врач замолчал, развернулся и вышел.

Полковник посмотрел на меня.

– Иногда приходится тяжко, – пояснил он.

Я понял, что надо скорее ловить скунса, не то полковник окончательно испортит себе репутацию.

– Одного не могу понять, – говорю. – Зачем вам этот скунс? Он же просто мурчит, вот и все…

Полковник опустился в свое кресло и уронил голову на руки.

– Боже милостивый, – простонал он. – Где границы человеческой глупости?

– Нет у нее границ. И все равно не понимаю, почему…

– Слушайте, – перебил меня полковник, – кто-то основательно поработал над вашей машиной. Вы утверждаете, что это не вы. И что никто, кроме вас, к ней не подходил. Парни, которые ее сейчас перебирают, находят в ней такое, чего в жизни не видели.

– Если вы думаете, что этот скунс…

– Да не скунс это! – Полковник грохнул кулаком по столу. – Не скунс! Это некто похожий на скунса. Некто знающий о машинах больше, чем вы, я и вообще любой человек на планете!

– Но как он мог все это проделать? У него же лапы!

Ответить полковник не успел, потому что дверь распахнулась, и в кабинет ввалились два самых жалких обитателя казармы за пределами гауптвахты.

– Поймали, сэр! – выпалил один из них, не тратя времени на приветствие по всей форме. – Верней, он сам за нами побежал. На свист.

И следом за ними вошел скунс, виляя хвостом и мурлыкая. Направился прямиком ко мне и давай мне об ноги тереться. Я взял его на руки, и он замурчал так громко, что я думал, взорвется.

– Этот? – спросил меня полковник.

Я подтвердил:

– Этот.

Полковник схватил трубку с рычага.

– Вашингтон мне. Генерала Сандерса. В Пентагоне.

А нам с солдатами машет, чтоб убирались из кабинета.

– А как же деньги, сэр?

– Получите вы свои деньги. Пока вон подите.

Вид у него был примерно как у человека, которого помиловали прямо перед расстрелом.

В общем, вышли мы из кабинета, а меня там уже ждут. Четверо самых грозных молодчиков по эту сторону техасской границы.

– Ты, – говорят, – не обращай на нас внимания, дедуля. Мы телохранители твои.

Оказалось, и правда телохранители. С этого дня они ходили за мной повсюду. Они и скунс, конечно. Из-за скунса их ко мне и приставили. Я-то сам кому нужен.

А уж скунс от меня не отступал ни на шаг, как приклеенный. Бежал за мной по пятам, то и дело норовил проскочить между ног, хотя больше всего любил ездить у меня на руках или на плечах устроившись. И все время мурчал без передыху. То ли решил, что я его единственный настоящий друг на всем белом свете, – то ли что я тут главный слабак, из которого можно веревки вить.

Жизнь моя несколько усложнилась. Спал скунс теперь со мной, и все четыре молодца дежурили у кровати. В сортир я ходил в сопровождении скунса и одного телохранителя, остальные ждали в коридоре. Ни о каком уединении не могло идти речи. Я возмущался, что это бестактно, что это нарушает мои конституционные права, но никто меня не слушал. Я ничего не мог поделать. Телохранителей было двенадцать человек, раз в восемь часов они сменялись.

Полковника я несколько дней вообще не видел, и это было очень странно. То он места себе не находил, стремясь как можно скорее заполучить скунса, а теперь вдруг утратил к своей добыче всякий интерес.

Я все гонял в мыслях его слова о том, что скунс вовсе не скунс, а кто-то другой, много понимающий в машинах. И чем больше я об этом думал, тем больше укреплялся во мнении, что так оно и есть. Хотя все равно в голове не укладывалось, как зверушка может знать что-то о технике и уж тем более что-то с нею делать.

Но потом я вспомнил, как хорошо мы с Бетси понимали друг друга, и стал развивать эту мысль дальше: как человек и машина сумеют достичь такого взаимопонимания, что смогут разговаривать, и как человек – даже лишенный рук – будет помогать машине совершенствоваться.