Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Чокнулись.

Владимир выпил из рюмки минеральную воду, крякнул, закусил грибком. Петр Светозарович сидел, глядя перед собой, как человек, который раньше пил много, а теперь позволяет себе это удовольствие от случая к случаю. Владимир подцепил еще пару шляпок – и правда вкусно ведь! Попробовал огурцы. Оценил и селедку. Обедал он давно и мало, а тут все равно больше нечем заняться. Не исключено, что и разговора никакого не будет, просто человеку срочно выпить захотелось, а без компании он не приучен. Ну, коли так, то можно будет ему постепенно вложить в голову пару мыслей о роли Фамусова.

– Мы друзьями были, понимаешь, – вдруг заговорил мебельный босс. – Мы приехали в Москву и всю эту бандуру с нуля поднимали вдвоем. Начинали с офисных столов, простейших, сборных. Тогда компьютеры появились, мы делали столы для компьютеров. Легкие такие, из ДСП. Полторацкого тогда еще никто не знал, мы тоже. Брали на оптовом складе за Капотней. Везли к себе. Резали, пилили, собирали прямо в квартире, на первом этаже. В одной комнате делали, в другой – хранили. Еще кухня была, там ели и спали. Место на Савеле арендовали, торговали по очереди через день. День я, день он. Потом он только столы делал, а я торговлю развивал. Мы как совладельцы значились, но он потом отошел от дела, я ему деньги всегда поровну. Он ничего не делал уже. Он не видел, как это все поднималось, становилось на ноги. Как я набирал людей, рабочих. Стратегия фирмы. Планы все эти на пять лет, на десять, из своего кармана вложения, которые не окупятся. Он в стороне стоял и думал, что я тут ворочаю миллионами. А я ему платил, как себе, а он просто стоял в стороне. Он пользовался, но я молчал. Он мой друг был, мы вместе начинали. Мы сюда приехали с голой жопой, ничего не понимали. У меня семья была, я семью потом перевез, а у него все девочки, девочки, из буфета, из магазина. Любил разных девочек. Я развелся, а у него все девочки. Я женился на Ядвиге, он пришел на свадьбу с девочкой, в дочери ему годится. Я ему деньги всегда честно, половину. Ему на кабаки, на девочек. Мы же вообще ни с чем приехали, когда только начинали. И вдруг какая-то сопля из универсама прибрала его к рукам. Старый стал, потерял хватку. Раньше он их менял, чуть только права качать начинали, а эта во где его держит. Маленькая такая, как пацан, злая, как собака. Бывают такие маленькие шавки, вцепится – не оторвешь. Эта такая же. Вцепилась в него, а он сомлел. Это ее затеи, это бабское. Мужик так не может из-за угла, мы же друзья были. Ядвига вот тоже сказала – ищи бабу, ради которой он эту подлянку затеял. А чего искать, толку с того? Нашел, поговорил. Она – в кусты: это ваше, мужское, я не вмешиваюсь. Как же, не вмешиваюсь. Она его науськала, дело ясное. Мы же регистрировали на двоих, как совладельцы, всю фирму. Две комнаты и кухня, там и жили. А теперь – другое. Это я сам, без никого. Ночь стоишь на таможне, день стоишь на таможне и не знаешь, сколько простоишь. Боишься в туалет лишний раз отойти – а вдруг пропустишь? А ему – кабаки. Когда трубу на складе прорвало, по колено в кипятке, все бегали, спасали товар, я ногу обварил, шрам до сих пор. Он этого не видел. И он забрать хочет половину того, что сейчас, что я своими руками сделал. Или деньгами, а где я ему деньгами возьму? Я же ему каждый месяц платил, на руки, без расписки, мы же друзья были. Он от дел давно отошел, все у него было, я бы никогда его не кинул. А теперь – он требует половину. Он ведь не разбирается, он завалит все, все развалит, что получит, ему не впрок пойдет и бабе этой его, она его выдоит и выбросит. Мы же друзьями были, Володя, понимаешь, мы вместе все это. Все это начинали с ним, вдвоем, с голой жопой. Никого не было, никто не помогал, не поддерживал. У меня семья, я их привез, а он все по девочкам…

Петр Светозарович замолчал, сжал кулаки. Плеснул себе водки, выпил.

– Володя, это же неправильно – когда друзьями были, а потом так. Нельзя друзей, как лохов. Это же тогда порядка совсем не будет… Все будут жрать всех. Что молчишь? Ведь неправильно, а?

Не дождавшись ответа, он продолжил говорить что-то о правде, о чести и почему-то – о том, как из березового шпона, при известной сноровке, сделать массив дуба.

Владимир думал о своем. О том, как сначала они все вместе делали «Зойкину квартиру», а потом его – раз – и заменили. И никто из старых друзей ни слова, ни полсловечка не сказал, чтобы предупредить.

– И я ведь отдам, понимаешь, отдам, потому что иначе суд, а по суду такие вещи вылезут! Но впрок ему не пойдет. Что ты молчишь, Володя? Ты скажи – пойдет ему впрок то, как он со мной сейчас?

– А вы отдайте ему для начала те столы, «ленинские», – вдруг сказал Владимир. – Пусть его в комиссию по авторским правам таскают, а не вас. Пусть узнает, каково это все.

– Ведь я же о нем – как о себе. А когда она его выдоит и выбросит, я его не прощу. Сейчас отдам половину – а потом он сдохнет на улице. Или так нельзя с друзьями? А?

Владимир внимательно посмотрел на Петра Светозаровича. Вот казалось бы: сундук, тюфяк, в голове – калькулятор. С ним поступают плохо, очень гнусно и гадко. Его предает лучший друг! А он еще думает – каково будет гаду, не пожалеть ли мерзавца?

– Его обязательно стоит пожалеть, – неожиданно сказал Владимир. – У него был шанс делать это все с вами вместе. А он не делал ничего. И сейчас не делает ничего. А у вас есть дело, которое… его можно потрогать руками, это настоящее дело, не какая-то продажа воздуха.

– Из наших мы с ним вдвоем только и живы. Кто остался – все поумирали. А теперь он если придет завтра и скажет: «Отдавай половину, я не передумал», – то, значит, – и он умер?

Глава двадцать седьмая

Новое проклятие Таира

Бульон терзаний - i_027.jpg

Наступила суббота, и Таир приехал к Владимиру красить гараж. К тому времени несчастная постройка превратилась в нечто среднее между подростковым чатом и стеной общественного туалета. Каждый, кто имел в кармане маркер, пульверизатор с краской или пачку объявлений для расклейки, считал своим долгом отметиться.

– Смотрите, Владимир, смотрите! – восхищенно поцокал языком Таир. – «Киса и Ося были здесь». Не лишено остроумия?

– Мозгов лишено! – отрезал Владимир. – Жаль, что антивандальная краска не убивает остряков на месте.

И ушел домой – готовить дидактические пособия по театральному искусству для Фамусова, Чацкого и Софьи.

С помощью строительного фена Таир снял старую краску вместе со всей наскальной живописью, зашел попить чаю и погреться, потом вернулся к гаражу. Он хотел обернуться за выходные: в субботу – окраска, в воскресенье – нанесение антивандального покрытия. Надо было спешить, пока не стемнело.

Чуть только Таир умчался обратно на рабочее место, а Владимир вернулся к своим пособиям, как в прихожей раздался звонок.

«Забыл что-то», – подумал режиссер, распахивая дверь. На пороге стояла учительница музыки, соседка с третьего этажа. Владимир изобразил радушие и гостеприимство пополам с бестолковостью: пригласил гостью войти, отведать чаю с печеньями и ни словом не упомянул о том, что очень скоро вернет ей долг чести. Вот вернет – и тем самым напомнит, а сейчас зачем об этом говорить? Мало ли, вдруг что-то сорвется.

– Я ненадолго, – сказала соседка, – я только спросить.

– А то откушайте чего Бог послал, – заливался Владимир. – Негусто, конечно, я в средствах сейчас стеснен. Но с вами готов разделить последний чайный пакетик!

– Спасибо, но у меня свой чайник этажом выше вскипел. Я про другое. Вот молодой человек, который вам гараж красит, – он как?

– Это исключительно хороший человек! Вообще-то красить гаражи – скорее его хобби. А так он артист и немного водитель.

– Какая многогранная личность. А за свое хобби он много просит?

– Какой там много! Посмотрите на меня! Разве я способен много заплатить? – ударил на жалость Владимир.

– Вот я тоже так подумала, но все же решила уточнить. Могли бы вы порекомендовать мне этого замечательного юношу? У меня дома настоящий кавардак, вчера ученица со стула упала, стулу конец, на паркете вмятина. О прочих бытовых неурядицах даже упоминать не буду. Но я просто боюсь обращаться в наш ЖЭК, не говоря уже про частные фирмы. Эти люди меня постоянно обманывают, завышают цену, присылают неквалифицированных рабочих! Просто какое-то проклятие!

58
{"b":"238086","o":1}