Эдуард горделиво подбоченился.

– Совсем другое дело, – одобрительно кивнул Владимир, – на английском у вас почему-то получается. Кстати, откуда фрагмент?

– Ну… – замялся Эдуард, – просто популярная английская детская песенка. В переводе на русский – «Шалтай-Болтай».

– Правда? А прозвучало как монолог из «Гамлета». Отличный выговор. А что, если… Чацкий ведь вернулся из-за границы, где пропадал три года. Примчался только сегодня. Где он был? Неизвестно. Допустим – в Англии. Эти, – Владимир обвел рукой остальных артистов, – поклоняются всему французскому, говорят на смеси французского с нижегородским. Вы презираете их. И всем назло говорите на хорошем английском. Есть переводы «Горя от ума» на английский, я найду и принесу вам. Сможете продекламировать с такой же страстью?

– Я-то смогу. А зрители как поймут? Или будут субтитры?

– Зрители… – задумался Владимир. – А зрителям… А вот она будет переводить, – он указал на Ульяну. – Она всю пьесу наизусть знает. Будет переводчиком. Давайте повторим – с начала. Диалог Софьи и Чацкого – на русском, а вместо монолога «Оставимте мы эти пренья» Эдуард пусть читает своего Шалтая, а Ульяна – переводит. Несколько строк на английском, не надо целиком, а потом Чацкий только открывает рот – а у нас звучит перевод на русский. Ульяна выйдет на край сцены, и начнет по условному знаку. Какой бы нам знак придумать?

– Я знаю и английский, и это стихотворение, – с достоинством сказала Ульяна. – Я и без знака пойму.

Она и в самом деле вступила ровно там, где нужно. И монолог Чацкого удался ей гораздо лучше. Не останавливаясь, перешли с английского обратно на русский. Чацкий заметно ободрился. Вышла Лиза. Удалилась, с нею Софья. Чацкий остался один, заглянул в шпаргалку, обнаружил, что следующим его собеседником должен стать Молчалин, которого нет. Потянул время. Медленно произнес свою реплику, давая товарищу по сцене последний шанс. Около окна доставки послышался какой-то шорох. Это Молчалин буквально впрыгнул в свою роль в самый последний момент.

– Вон он на цыпочках, и не богат словами, – с облегчением произнес Эдуард Петрович.

Владимир не стал прерывать действие. К тому же Дмитрий выучил свою роль назубок и выполнял все указания режиссера: склонял голову, отступал назад, разводил руки в стороны, словно выполнял гимнастическую композицию. Этим он спас себя от санкций и сохранил роль.

Вышли супруги Горичи, отговорили свое. Ядвига выложила на стул телефон с кадрилью (опять Владимир забыл о музыкальном центре!). Княжеское семейство приготовилось к танцу, выбежали на импровизированную сцену четыре резвых тройки. И вдруг княжна, явившаяся на репетицию в чешках, ойкнула, взвизгнула и поджала ногу. Все бросились к ней. Ядвига тоже. Телефон она оставила на стуле, кадриль набирала обороты, и вся труппа невольно приплясывала и притоптывала в такт.

– Что такое? – продираясь сквозь толпу, спросил Владимир.

– Гвоздь! – сказала княжна и показала крошечный винтик.

– Поранилась? – грозно спросила Ядвига.

– Нет, он на боку лежал. А я на него наступила… Просто очень испугалась.

– Найти на сцене гвоздь – это к удаче на премьере, – успокоил ее Владимир. – Главная примета. Работает безотказно.

Княжна улыбнулась. Остальные тут же посмотрели себе под ноги.

– О! – обрадовался Эдуард Петрович. – А у меня тут рядом сразу два гвоздика! С кем поделиться?

– А я вижу, вон там!

– И я!

Ряды княжон дрогнули. Каждой тоже хотелось найти гвоздик – на удачу. Но страшил гнев Ядвиги и режиссера.

– Перерыв десять минут. Всем быстро найти себе гвоздь – и снова за дело, – скомандовал Владимир. И наклонился, чтобы подобрать с пола свою сценическую удачу. Кадриль запнулась, оборвалась на середине.

Елена огляделась по сторонам и пошла к стеллажам: там, по ее мнению, гвоздиков было больше. Следом за ней двинулась Снежана. За Снежаной вприпрыжку побежал Горюнин: вдруг понадобится его помощь? За Горюниным, крадучись, двинулся Таир: чтобы наблюдать своего Загорецкого вживе.

«Весь „Мир элитной мебели“ – Театр элитной мебели, – глядя им вслед, подумал Владимир, – а люди в нем – столы и стулья. Столоначальники и стулоподчиненные. Сутуло подчиненные». И почти увидел, как вокруг изящного столика Марии Антуанетты кружится хоровод разномастных табуреточек: это Ядвига репетирует кадриль со своими княжнами.

Пока прочие артисты искали удачу, Эдуард Петрович, счастливый обладатель двух гвоздиков, подошел к Дмитрию, который был выше всевозможных примет и прочих глупостей:

– Ты чего опоздал? Владимир Игоревич обещал тебя с роли снять.

– Не снял же, – огрызнулся Дмитрий. – Мне надо было заехать в одно место за посылкой для бабушки.

– А раньше не мог?

– Я документы развозил.

– Зачем же ты при такой загруженности согласился играть?

– Театр – полезно. Меня бесплатно учат актерскому мастерству. А ты ради этого ездил в Лондон, да еще и платил деньги.

– Меня там как раз учили. А тут тебя особо никто ничему не научит.

– Ничего, мне хватит. Все в жизни пригодится, – отрезал Дмитрий и независимо отошел в сторону. Огляделся – никто не видит? И незаметно подобрал с пола саморез.

Вернулись остальные артисты – каждый с добычей. Снежана нашла гайку и сказала, что это будет ее личный талисман. Ульяна споткнулась в темноте о какую-то жестянку, а когда подняла ее и открыла – обнаружила целую россыпь винтов, болтиков, гвоздей и шурупов.

– Отлично, всех нас ждет большой успех, – резюмировал Владимир. – А теперь – возвращаемся к репетиции, чтобы успех был окончательным. Княжны, ваш выход.

К отдельной репетиции с Петром Светозаровичем Владимир готовился, как к выступлению перед старшей группой детского сада для ребят с синдромом дефицита внимания. Он нашел и распечатал вдохновляющие цитаты, скачал записи разных постановок спектакля «Горе от ума». Придумал несколько шуток для того, чтобы разрядить обстановку.

Пока что Петр Светозарович возглавлял список отстающих. Даже никчемная Дочка ДСП умудрилась обойти его: у нее была четкая дикция, и двигалась она легко и свободно, хоть и невпопад. А вот генеральный директор не успевал по всем показателям. Текст он, разумеется, выучить не мог. Читал по бумажке монотонно, как в первый раз, словно не чувствуя смысла. Отказывался понимать, почему сейчас он выходит отсюда, а потом – оттуда, и какая разница, откуда выходить, и не лучше ли не ходить туда-сюда, а сидеть на месте и читать по бумажке свой текст?

Встреча была назначена в кабинете босса. Ровно в шесть Владимир, вооруженный ноутбуком и конспектом занятия, уже сидел на банкетке напротив столика Нины и ждал сигнала. Сигналов он расслышал много, но все были адресованы не ему. Звонил телефон, скрипел факс. Петр Светозарович по громкой связи требовал соединить его то с Павлом Петровичем, то с Борисом Станиславовичем, то с каким-то «этим».

Подошел Таир, поздоровался, достал из кармана замусоленный листок с расчетами и серьезно сказал:

– Я подумал, что если тебе гараж поганят, то крась не крась – толку мало. Нужно антивандальное покрытие. Как на детских площадках, знаешь?

– Не знаю. Давно не был на детских площадках, – признался Владимир. – А что, современные дети – все поголовно вандалы?

– Дети как дети. Это подростки, алкаши, наркоманы всякие. Пишут на горках неприличные слова, а дети их запоминают и при отце повторяют. Скандал! А с антивандальным покрытием – никаких посторонних слов. Раз – и смыл губкой.

– Какие познания! – восхитился Владимир.

– Тут будут познания. У меня же племянников – во, – Таир провел рукой по горлу. – Когда не занят на работе – гуляю детей. Только один вырос – двое новых рождаются. Вот я тут посчитал – нормально выходит, если гараж сначала покрасить, а потом заантиванда-лить.