Так вот, я считаю, что об отзыве миссии не может быть двух мнений. Об этом я могу судить, потому что это касается вооруженных сил. И скажу откровенно: эта миссия занималась подготовкой солдат, которые в течение двух лет сражались против нас. Так что же вы думаете, мы пойдем на выучку к этой военной миссии?.. Кроме того, к чему привела работа этой миссии? К тому, что солдаты проиграли войну… Так чему же они могут изучить нас? Уж лучше пусть ничему не учат! А мы и впредь будем сами заниматься подготовкой нашей армии. Ибо войны выигрывают не те, у кого есть только оружие, а те, кто руководствуется высокой моралью, разумом и защищает справедливое дело.
После выступления Фиделя в телепрограмме «Перед лицом прессы» все кубинцы и весь мир поняли, что на Кубе произошла по-настоящему народная революция.
Глава IV
ФИДЕЛЬ КАСТРО И ЧЕ ГЕВАРА В КРЕПОСТИ ЛА-КАБАНЬЯ
Вечером 8 января, после окончания выступления Фиделя в «Колумбии», я сопровождал Че Гевару от Ла-Кабаньи до бывшей главной казармы тирании. Героический партизан хотел приветствовать своего Главнокомандующего. Их встреча происходила спустя несколько месяцев со времени прощания в Сьерра-Маэстре, когда Че начинал свой поход к центру страны.
Че консультируется с Фиделем о своих обязанностях на новом посту. Затем Фидель интересуется, как обстоят дела, и Че просит меня проинформировать Главнокомандующего. Среди различных эпизодов я вспоминаю о том, что произошло 3 января. Командир Колонны № 8 имени Сяро Редондо приказал собрать три тысячи сдавшихся в плен солдат, которые еще продолжали жить в крепости Ла-Кабанья вместе с победившими партизанами. Жестко, строго и резко Че разъяснил им, что в крепости находятся как солдаты армии неоколоииалъной республики, так и бойцы революционной армии, «состоящей из грубых крестьян, которые должны проходить военную подготовку». Он добавил, что партизаны еще не обучены по-военному маршировать и отдавать приветствие, а поэтому солдаты и партизаны должны учиться друг у друга: «Партизаны должны научиться у вас, солдат, дисциплине, а вы должны научиться у партизан, как выигрывать войны».
Фидель весело смеется. Всегда интересующийся чисто человеческой стороной повседневных событий, он слушает рассказы о самых невероятных сценах, которые в то время происходили повсеместно. Например, члены отрядов Народной милиции, которые создавались по инициативе масс, препроводили в крепость всех захваченных ими батистовцев. И каково же было удивление арестованных военачальников диктатуры Эметерио Сантовениа и контр-адмирала Касановы, когда охранявшие их партизан Медель и его товарищ уступили свои койки, а сами разместились на полу.
Несколько дней спустя, 11 января, Фидель прибыл в Ла-Кабанью. Первой, от кого я узнал о его приезде, была моя маленькая дочка Маритере, которая, увидев Фиделя, радостно закричала: «Папа! Фидель здесь! Скорее фотоаппарат! Давайте фотографироваться!»
Услышав это, Главнокомандующий удивился, что такая маленькая девочка хочет сфотографироваться вместе с ним, наклоняется, берет ее на руки и, сев в кресло, просит меня принести фотоаппарат, чтобы доставить удовольствие Маритере, которая, устроившись на коленях у Фиделя, играла с маракас.
Все мы, родители, уверены, что наши дети чудесны. И я, естественно, не считаю себя исключением.
Несколько месяцев спустя Куба подверглась диверсиям со стороны янки. Маритере слышала слово «янкн» в семье, по радио и телевидению и, конечно, в выступлениях Фиделя и хотела понять, что же оно означает. Девчушка просто не могла представить себе это зло, угрожавшее всем нам. Однажды она не могла больше сдерживаться и, оказавшись со мной наедине, доверчиво спросила: «Папа, янки — это болезнь?»
Только спустя годы Маритере узнала, что янки — это не просто болезнь, это язва.
Но вернемся к событиям того дня, 11 января. В конце долгой беседы с Че Фидель сказал ему о своем желании перевести меня на работу к себе. Герой Санта-Клары, у которого я работал старшим помощником, согласился. Фидель сказал, что окончательный перевод будет несколько позже, однако уже в тот вечер пригласил меня совершить поездку по городу.
Когда мы отъехали от крепости и проехали туннель под Гаванской бухтой, Фидель, сидевший рядом с шофером, вдруг услышал шум автомобиля, настигавшего нас с невероятной скоростью. Через секунду машина обогнала нас справа, и Фидель узнал сидящих в ней людей. Это были товарищи по подполью, которые несколько дней назад заняли прежние полицейские участки, присвоили себе офицерские звания и, подобно многим бойцам, не расставались с автоматами.
Начинающие полицейские, обогнав наш автомобиль, продолжали двигаться с запрещенной скоростью.
— Эти сумасшедшие, носящиеся по Гаване, могут причинить больше зла, чем война. Их надо остановить. Догоняй машину! — приказывает внешне спокойный Фидель шоферу.
Мы нагоняем полицейскую машину, останавливаемся, и Фидель быстро выходит из автомобиля. С присущей ему твердостью он с нескрываемым неудовольствием делает им суровое внушение. Среди молодых полицейских Фидель узнаёт майора Альдо Веру.
— Кто тебя назначил полицейским? — спрашивает он. Вера, обескураженный неожиданным появлением вождя революции и заданным им вопросом, отвечает что-то невразумительное.
— Я… видите ли… я хотел стать полицейским, поэтому захватил участок…
— Во-первых, это очень плохо, что революционер решает стать полицейским просто так, по собственному капризу. Полицейский должен быть назначен властью. Мне очень не нравится, когда молодой революционер с первых же минут победы революции стремится стать полицейским начальником. Это напоминает мне прежних полицейских, которые использовали свое положение, чтобы процветать за счет общества.
Спустя несколько месяцев мнение Фиделя об Альдо Вере полностью подтвердилось. Встав на путь произвола и предательства, контрреволюционной деятельности, он бежал в Соединенные Штаты, где присоединился к врагам Кубы.
Как я уже говорил, в течение первых месяцев 1959 года мне выпала честь быть рядом с Че в Ла-Кабанье. Мне приходит на память ряд эпизодов.
Несколько недель спустя после взятия Колонной № 8 имени Сиро Редондо крепости Ла-Кабанья Че Гевара почувствовал себя совершенно изможденным. Его лицо заметно побледнело.
Увидев как-то свою фотографию в газете, он сказал мне с присущей ему иронией:
— До чего ж я похож на Кантинфласа.[8]
Вскоре врачи обнаружили у него заболевание легких, и он был вынужден согласиться на отдых. Фидель, который относился к Че с глубоким уважением и любовью, уговаривал его поехать на одну из вилл на Плая-Тарара, однако он не согласился, сказав, что эти дома слишком роскошны для него.
Как же разгневан был Че, когда один реакционный писака, Антонио Льяно Монтес, опубликовал лживое сообщение о том, что он якобы отдыхал на такой вилле!
Вот еще один эпизод, связанный с любимым майором.
Среди самых близких сотрудников Че было три врача: майор Оскар Фернандес Мелл и капитаны Адольфо Родригес де ла Вега и Серафим Руне де Сарате. Все трое убеждали Че, чтобы он бросил курить. Че не соглашался, но врачи настаивали на своем. В конце концов после долгих дискуссий они пришли к единому мнению, что герой Санта-Клары будет курить по одной сигаре в день. Так как врачи знали, что слово партизанского командира свято, то они не волновались.
На следующий день утром я, как обычно, отправился к Че за инструкциями. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что он сидит с сигарой длиной около полуметра — одной из тех, что ему дарили в знак уважения табачники Гаваны. Он с хитрой улыбкой объяснил мне:
— Не беспокойся о врачах, я держу свое слово: одна сигара в день, и точка.
Мы, естественно, не моглн ни возмущаться, ни упрекать его. Просто дело в том, что Че был Че.
Когда Че стал поправляться, кто-то спросил его, почему он посвятил себя революционной борьбе, а не медицине.
— Мне больше нравится лечить народы, чем отдельных людей, — ответил Че.
