Ледовая дорога Ленинград — Большая земля жила кипучей жизнью.
У въезда на озеро проверяли документы. Грузовик остановился, и Лена, с трудом разогнув затекшие ноги, спрыгнула на землю. То, что она услышала у костра от прибывших с той стороны пассажиров, усилило ее тревогу.
— Ну и дорожка! — пританцовывая, чтобы согреться, повторял в каком-то испуге пожилой человек в желтой овчине и в заячьей шапке. — Как не утонули, не пойму!..
— Да, тут уж в пору на катере ездить… — отвечал ему крепкий старик, грея над огнем руки.
— Завтра, пожалуй, уже не проехать… — сказал кто-то.
— А то и сегодня кончится это дело, — поддержал старик.
— Ну! Паникеры! — сердито крикнул осипшим голосом высокий военный. — Чего врете? Еще и неделю, и другую поездим! Нечего на людей страх нагонять!
Ему поддакнул молодой водитель.
— Видите, люди еще в обе стороны запросто ездиют! — сказал он неторопливо.
Но даже из этих успокоительных реплик Лена поняла, что дорога из-за весенней ростепели стала особенно опасной, что пассажиры, выбравшись благополучно на берег, считают себя счастливцами, случайно спасшимися от гибели.
— Может, доктор, желаете вернуться? — любезно предложил Лене хозяин машины — работник санчасти, заметив ее встревоженный взгляд. — Попутных машин хватает.
— Нет, — решительно отказалась Лена. — Я поеду.
— Опасно все-таки… — испытующе поглядел на нее водитель.
— Ничего. Что с другими, то и со мной…
Они снова двинулись в путь.
Едва отъехав от берега, Лена почувствовала, что машина то погружается во что-то гибкое, податливое, то туго выжимается обратно и выходит на твердую дорогу. Она услышала шумный плеск воды, увидела в окошечко широкие, щедрые брызги, летящие далеко в стороны из-под невидимых колес грузовика.
Лена открыла заднюю дверцу. Глазам ее представилось огромное водное пространство, лишь местами белеющее ледяными островками, будто она действительно неслась на быстроходном катере по незамерзшему озеру. Но она находилась в обыкновенном грузовике, и в любое, неуловимое мгновение он мог проломить непрочный лед и с размаху оказаться на дне глубокого Ладожского озера.
«Перспектива блестящая!.. — усмехнулась Лена, ежась от холода и страха. — Стоило для этого уезжать из Ленинграда!..»
Воды становилось все больше, она шумно клокотала под колесами, длинные языки брызг становились все шире и плотнее. Ноги Лены стали точно ватными, по темени пробегала дрожь, и казалось, впрямь шевелились на голове волосы. Мимо прошло с небольшими интервалами несколько встречных машин, и Лена с ужасом увидела, что их колеса глубоко ушли в воду.
«Скорее бы все это кончилось… — тревожно думала Лена. — Скорее бы на землю…»
Под колесами захрустел плотный снег, полетели в стороны и вверх ледяные комья, чаще встречались регулировщики с флажками, группы рабочих и бойцов. Все это приносило успокоение и надежду, что все страшное позади, что скоро Большая земля. Но машина вновь качалась на прогибающемся, как тонкая доска, невидимом льду, и сердце у Лены останавливалось, как бывало с ней на крутом спуске с «американских гор». Иногда шофер резко тормозил, машина после короткой остановки медленно въезжала на обмерзшие деревянные мостки, проложенные через огромную трещину, разрезающую лед. После мостков некоторое время ехали спокойно, по крепкому льду, лишь изредка объезжая огороженные елками пробоины.
Лену поражала деловая жизнь трассы. К Ленинграду почти не прерывающейся вереницей двигались машины, подводы с продовольствием. Из Ленинграда везли изможденных женщин, детей, стариков, везли оружие, боеприпасы, станки, машины, двигатели, которые Ленинград никогда, даже в самые тяжкие, смертные дни блокады не прекращал производить, а сейчас посылал по ледовой дороге на помощь стране и фронту.
Опять остановились. Впереди, шагах в тридцати, в узкую поперечную трещину врезался передними колесами грузовик. Водитель, регулировщики, бойцы втаскивали его на деревянные мостки, искусно подведенные под обледенелые колеса. Это случалось здесь часто, и люди бежали на помощь с досками, баграми, веревками и под крики, под крутые соленые словечки вытаскивали застрявшую машину. Иногда приходилось выгружать на лед тяжелые мешки и ящики, чтобы, вытащив на твердую почву облегченную машину, быстро нагрузить ее вновь. Уже в третий раз наблюдала сегодня Лена такую выгрузку и погрузку, видела, что при любых условиях эти люди готовы каждую минуту броситься в работу, чтобы только жила еврей жизнью спасительная трасса.
Машина двигалась дальше, а Лена, продрогшая на сыром ветру Ладоги, неподвижно сидела в углу грузовика, съежившись под овчинным полушубком водителя.
Между блокированным Ленинградом и Большой землей осталась незамкнутой лишь эта узкая полоска южной части наибольшего в Европе и, кажется, самого бурного в мире Ладожского озера. Немцы, захватившие в сентябре Шлиссельбург, били по озеру из сотен орудий, стремясь огнем закрыть единственный путь, соединяющий Ленинград со страной. Когда Ладога замерзла, стали строить Ледовую трассу. Перед строителями возник ряд вопросов: когда прочно станет Ладога? Глубоко ли промерзает озеро? Каково здесь сопротивление льдов? Новую дорогу начали строить по новым, впервые возникающим проектам, по свежей и горячей инициативе тех, кому это было поручено. И вот, с той минуты, когда по еще тонкому, совсем непрочному льду проехал верхом командир дорожного полка, а потом на середине озера встретились два генерала, прибывшие на машинах с противоположных берегов, — закипела на Ладожской трассе бурная жизнь.
Но на юго-востоке от новой трассы, в районе Тихвина, фашистский моторизованный корпус генерала Шмидта готовился, по приказу Гитлера, к броску, чтобы, соединившись с финской армией, крепко-накрепко замкнуть кольцо вокруг Ленинграда.
Надо было во что бы то ни стало устранить эту опасность!
И тогда на врагов двинулась армия генерала Мерецкова, разбила наголову корпус Шмидта, уничтожила три его дивизии, усеяла снежные поля тысячами немецких трупов, взяла много трофеев и освободила Тихвин.
Днем и ночью, в жесточайшие морозы, в пургу и метели, обжигаемые ледяным ураганным ветром, люди вели длинные вереницы подвод, грузовых машин, нагруженных тоннами продовольствия. Над озером носились вражеские бомбардировщики, снижались прямо над целью, бросали бомбы, обстреливали в упор из пулеметов. Иногда бураны заметали путь, уносили вехи, сигнальные фонари, засыпали регулировщиков, маскировали полыньи. Но транспорты двигались вперед — сквозь неприятельский огонь, туман, морозы — в Ленинград.
За дорогой надо было непрерывно следить, ее надо было содержать в надлежащем военном порядке. Недаром она называлась «военно-автомобильной дорогой». Вдоль всего пути круглые сутки работали дорожные мастера, регулировщики, путевики, заправщики, трактористы, связисты, врачи, фельдшеры, ремонтники — весь огромный коллектив Ледовой трассы. Ураган ломал лед, сваливал его, нагромождал огромные льдины в острые, высокие торосы, — люди сносили торосы, очищали пути. Внезапно со звонким треском лопался лед поперек дороги, из него, как кровь из резаной раны, обильно выступала темная вода, — люди приносили доски, бревна, иной раз купаясь в ледяной воде, быстро наводили мостки, и машины смело проходили по ним, будто их водители всю жизнь ездили только по таким дорогам. Случалось, пурга свирепствовала по два, потри дня подряд, наметала огромные горы снега, в белом вертящемся хаосе все сливалось в густой туман, — огромные грейдеры, снегоочистители, как гигантскими щетками, подметали ледяную поверхность. Словно раненый зверь, выл ветер, сыпался снег, лютый мороз огненной струей прожигал тело. Измученные непосильной борьбой, люди валились с ног, обмораживались, попадали в воду, — тогда из медпунктов прибегали врачи, фельдшера, сестры, уносили пострадавших, оказывали помощь, обогревали и отправляли на берег.
…Где-то впереди послышались крики.
Грузовик остановился.
