— Мы должны скоро задействовать наемников, — сказал мужчина справа от Камроса. — Вот будет неприятная неожиданность для нового марчега.

В его голосе послышалось неприкрытое презрение. Он взял горсть засахаренного огненного винограда и с наслаждением стал поедать.

На лице Камроса появилась тонкая улыбка.

— Великолепная идея, Дениксер Склерон, — признал он, потом кивнул в направлении гонца. — Пусть подготовятся наемники.

Гонец поднялся и покинул палатку так же быстро, как и вошел.

Артайнис схватила левой рукой пакет, который получила от Ионниса при отъезде из Теремии и который все еще не открытым постоянно носила с собой как талисман. Она знала, что ничего не может сделать, лишь наблюдать, как бы тяжело ей при этом не было.

«Но когда-нибудь ты поплатишься за этот военный поход, Камрос, ты, собака, — подумала она. — Мой отец побеспокоится об этом».

А до тех пор ей оставалось лишь страстно надеяться, что принцев Влахкиса не будет среди жертв этой безумной затеи.

— Они запускают катапульты!

Этот крик вывел Корнеля из медитации, и священник взглянул в сторону битвы.

Поле боя было усеяно телами. Здесь и там еще горел огонь, некоторые солдаты были объяты пламенем, и над полем поднимался черный дым, который уносил ветер. Империя не спешила со следующей атакой, и теперь Корнель увидел почему. Группы людей тащили катапульты вверх по склону, через передние ряды имперской армии. Уже скоро они достигнут позиции, с которой смогут обстрелять защитников перевала. Империя и на войне работала с ужасающей эффективностью.

— Если они поднимут катапульты еще дальше, нам придется отступить, — заявила рядом с ним кераля.

— Нет! — резко вырвалось у Корнеля.

Несколько священников с удивлением взглянули на него.

— Если мы отступим, — продолжил он, — то подадим плохой пример. Мы — вера этих людей. Наши молитвы к Божественному свету дают им надежду. Мы должны быть им примером.

— Но что нам делать? Мы ничего не можем предпринять против катапульт, — вмешался Вицлас.

— Молитесь со мной. Братья и сестры, молитесь со мной о милости Божественного света. Давайте низвергнем наших врагов с помощью силы Божественного света!

Вицлас неуверенно посмотрел сначала на катапульты, затем на кералю и показал рукой на перевал.

— Это слишком далеко. Нам нужно подчиниться решению Божественного света. Мы ничего не можем…

— Нет! Мы не можем сдаваться и не сдадимся. Божественный свет защитит нас!

И, не говоря больше ни слова, Корнель снова опустил голову и принялся молиться. На этот раз он говорил громко, и уже после первых слов к нему присоединились другие. С удовлетворением он узнал голос керали, а потом его уверенное в своей правоте Я вымыло горящей волной божественной силы. Его уста лихорадочно торопились пройти все просьбы, выкрики становились все громче и громче. Корнелю казалось, что он чувствует горящую силу солнца у себя внутри. Боль была просто нестерпима, он поднял голову и выкрикнул ее.

Одним усилием он вырвался из тела. Он увидел свое тело под собой, неподвижное, в окружении других членов Альбус Сунаса. Его Я было светом, и некоторые уставились на него, открыв рты.

Но все его внимание было обращено не на этих людей. Он едва мог ясно думать, он больше не знал, кто он, но знал, что там, вдалеке — враги.

Движение его руки было скорее мысленным; у него больше не было тела, которое слушалось медленно и неуклюже. Копья света упали с неба. Там, куда они попадали, все сгорало от благословленного огня. За несколько мгновений все катапульты поразил огонь, и теперь они горели ярким пламенем.

Глубокая радость наполнила кокон света. Он глянул вниз, где люди стояли вокруг чего-то, что показалось ему смутно знакомым. Он знал, что сделал что-то хорошее. Больше ничто не удерживало его, и он полетел выше, к солнцу.

А внизу, на прохладных скалах, Корнель, влахакский священник солнца, сделал свой последний вздох в этом мире.

После долгих блужданий Ацот наконец понял, что он двигался по все более сужающейся спирали вокруг сердца земли. Неосознанно шаги направляли его все быстрее по кругу, тревожного тролля, полного внутреннего беспокойства. Дрееги звали настойчивее, чем раньше, их жалобы в его сердце становились все невыносимее.

Когда дрееги стали приносить с собой все больше темноты, он уже бежал по направлению к шахте и пещере. Что-то изменилось в биении сердца. В нем появилось напряжение, которое охватило и Ацота. Словно предчувствие кровавого будущего, словно за мгновения до боя, когда трепещет каждая частичка твоего тела… Чем ближе Ацот подходил к сердцу земли, тем отчетливее он чувствовал его.

В пещере тени клубились мощнее, чем обычно. Сердце спало, но его сны стали беспокойнее, и каждый дреег приносил Ацоту картины, запахи, звуки. На него хлынул беспрерывный хаос чувств, но его разум был силен.

Он неуклюже опустился на пол рядом. Он не знал, что должен делать, что мог сделать.

Он знал лишь: от него чего-то ожидают. И он положился на то, что сердце как-то даст ему знать об этом.

Когда на их линии налетела следующая атака, а потом имперские отряды снова отступили, Ана подняла шлем на затылок и отерла пот со лба. «Сколько же их было? Три? Или уже четыре?» Ей нужно было подумать несколько мгновений, пока она подсчитала, что империя уже провела на них четыре атаки.

Битва прорвала в рядах масридов большие бреши. В воздухе висел запах крови, смерти, огня и экскрементов, но Ана едва ли замечала это. Кто-то подал ей мешок с водой, и она жадно отпила.

— Они снова строятся, — прорычал Тирадар рядом с ней.

Его доспехи были помяты и побиты, как у Аны, и, по всей видимости, он просто вылил воду из мешка себе на голову. Масридка могла понять его, ведь у нее тоже все тело горело от битвы, в которой им почти не давали передышек.

Имперские войска опять готовились к атаке. Вокруг остатков сгоревших катапульт снова собирались солдаты. Свежие и отдохнувшие воины, которые уже скоро устремятся на них с новой силой. Но по крайней мере катапульты уже не представляли для них опасности. Что бы ни уничтожило их, оно было очень мощным и выиграло для них время, пока враги приходили в себя от ужаса.

— Подготовьтесь, — приказала Ана.

Ее голос охрип. Она прокричала за сегодня уже столько приказов. Каждое слово царапало ей горло, но это не волновало ее. «Я буду еще много кричать, пока это закончится».

Солнце медленно опускалось к горизонту. Мучительно медленно. «Слишком медленно», — поняла Ана. Империя фактически не давала им времени, за каждой волной почти сразу шла новая, а с их стороны в бою были задействованы уже все защитники, которые только были. Даже резервы Ионниса.

Но потом Ана заметила, какие отряды готовились к атаке, и в ней зародилась новая надежда. В центре, там, где ее примет Стен, стояло ее бывшее подразделение наемников.

— Подготовьте флаги.

Внезапно она почувствовала себя так, словно не могла дождаться следующей атаки, она даже радовалась ей. Боевой дух империи был силен, но сейчас они нанесут удар, который, возможно, решит исход сражения.

Из ее тела улетучилась вся усталость, и ее взгляд был направлен на бывших соратников, которые выстраивались во вражеских рядах. Другие отряды империи больше не имели значения, поле боя со всеми убитыми и ранеными исчезло на мгновение из ее сознания. Все ее Я сконцентрировалось на одном этом участке.

Потом зазвучали горны, и атака началась. Империя все еще не подключала конницу, и по склону наверх устремилась пехота.

— Подайте влахакам знак.

Развернули знамена, и Ана бросила робкий взгляд на запад. Она боялась, что ее сигнал останется незамеченным, но отсутствие стрел показало, что Стен понял.

Ее бывшие наемники устремились вперед, увлекая за собой других солдат. Вот они еще на расстоянии сотни шагов, потом уже всего пятидесяти.