Солнце высоко стояло над перевалом. В рядах империи воцарилось спокойствие. Но Ана знала, что это было спокойствие перед бурей, короткий сбор перед тем, как начать сражение. Ее покинула нервозность последних недель. Теперь ею овладело спокойствие. Политические интриги, собрания совета, торговля и соперничество за должности и власть — все это было забыто. Благодаря опасности вторжения ей стало легче сохранить за собой трон, пусть даже это никогда бы не удалось без влияния Скилои, но теперь они все стояли за ней, в буквальном смысле — выстроенные в ряды масриды. Даже фракция Сциглоса в конце концов подчинилась неизбежному, хотя Ана была уверена, что сторонники этого дворянина доставят ей еще немало неприятностей. «Если мы переживем сегодняшний день, — подумала она. — А это неизвестно, и не только из-за великого числа наших врагов».

Марчег вел свой народ в бой; в этом не было сомнений. В империи генералы могли оставаться в тылу, наблюдая за битвой из удобных палаток, а специальные рабы подавали им засахаренные фрукты. Но Ана будет сражаться. На переднем крае. «Своим клинком я победила Сциглоса и обеспечила себе трон. Теперь мои мечи добудут мне уважение масридов».

Она взглянула на маленькую группу вокруг Стена, Натиоле и Ионниса. Они стояли дальше по левому флангу. Воеводе не нужно было беспокоиться о лояльности своего народа. Перед лицом опасности все влахаки объединялись.

— Скажи стрелкам, чтобы приготовились, — холодно приказала Ана. — Скоро начнется.

Ее приказ передали дальше, он прошел из уст в уста и добрался не только до стрелков, но и до других солдат. В рядах началось волнение, когда дошла весть о скором начале боя.

Хотя небо было безоблачным, лучи солнца были слабы, ведь было самое начало весны, а по ночам еще примораживало. Имперская армия с началом таяния снегов покинула свой зимний лагерь возле Макацы, но объединенные отряды влахаков и масридов заняли перевал до них и укрепились на своих позициях.

Бой в перевале был идеей Стена, и Ана согласилась с ним. Здесь у них было чистое преимущество. «Которое нам очень нужно».

Ана спокойно в последний раз проверила оружие, доспех, ремни седла. Хотя она уже не раз делала это, самая последняя проверка помогла ей сконцентрироваться в мыслях на предстоящем.

Она взглянула вниз, на своих врагов. Ей показалось, что она чувствует силу обеих армий, словно там трепетало облако войны и смерти, в которое она теперь должна была войти. Будто все решения не имели последствий, так как сейчас они были предоставлены высшим силам, которым слабые люди ничего не могли противопоставить.

Она потрясла головой, прогоняя странную картинку, и снова сконцентрировалась на имперских солдатах. Пехота вступит в бой сразу после атаки тредаров, вместе с золотыми гвардейцами в тяжелых доспехах в центре. Узость перевала не даст им сразу воспользоваться численным преимуществом, но она будет ограничивать и тяжелую кавалерию масридов.

Ана опустила масридский шлем и подняла руку. Ряды накрыла тишина, все взгляды были обращены на врагов. Ана уже довольно часто сражалась в рядах империи — она знала тактику и стратегию дирийцев. «И я могу дать им отпор», — самоуверенно подумала она.

Прозвучал звук горна, качнулись флаги. На них двинулись тредары. Сначала медленно, потом все быстрее. Их рычащие яростные крики были очень знакомы Ане, но ряды масридов оставались спокойны. За бегущими животными раздались громкие приказы, и первые ряды имперских войск начали наступление. Но Ана не обращала на них внимания, она смотрела лишь на тредаров, которые представляли сейчас самую главную угрозу. Они подходили все ближе и ближе.

Наконец Ана опустила руку, и позади нее раздался звук сотен выпущенных стрел. Стрелы оставили в небе огненные следы.

«Я знаю империю, — подумала Ана. — Остается надеяться, что я знаю ее действительно хорошо».

Но сомневаться в себе было слишком поздно, так как битва за страну между гор уже началась.

Стену было всегда тяжело ждать. Но он знал, что на него устремлено много глаз и то, как он поступает, становится примером для его воинов. Поэтому внешне он был абсолютно невозмутим, в то время как в душе у него бушевала буря.

Империя начала наступление. Как Ана и предсказывала, они послали вперед своих животных-монстров, чтобы пробить и смять ряды защитников. Мощные животные устремились вперед с опущенными рогами, издавая при этом странные звуки.

Стрелы масридов против такой стихии на первый взгляд казались бесполезными, хотя их и было много. Большинство горящих стрел вонзились не в животных, а перед ними и вокруг в землю. Но некоторые нашли свою цель — тщательно спрятанные канавки, и этих попаданий хватило, чтобы поджечь все масло, которое было в них налито. В течение нескольких мгновений поднялось первое пламя. Это масло — особая смесь, которую Скилои подавала по сети переплетенных каналов, — горело сильнее и ярче, чем все, что Стен видел когда-либо в своей жизни.

«Кто бы мог подумать, что Скилои станет когда-нибудь нашей спасительницей? Я бы в свое время не колеблясь убил ее, а она, тем не менее, спасла жизнь Висинии и помогает нам. Жизнь идет странными путями. Враги превращаются в союзников, а друзья — во врагов».

Огонь на расстоянии в несколько дюжин шагов перед ними горел не сплошной стеной, а скорее отдельными островками. Но и этих горящих участков хватило, чтобы эффективно опрокинуть нападение тредаров. Некоторые остановились прямо на поле, другие бросились на сородичей, а некоторые развернулись и помчались назад, на солдат империи. Воевода не мог скрыть злорадства, когда разъяренные бестии устремились на своих предполагаемых хозяев. Хотя воинам в центре и удалось образовать коридор для животных, с левого фланга двое монстров вбежали прямо в ряды дирийских солдат и стали бушевать среди них.

Убить или поймать этих существ и снова сомкнуть ряды оказалось нелегкой задачей. Империи потребовалось время, некоторые солдаты, которые отважились пройти слишком далеко, чтобы увести вышедших из-под контроля зверей, сразу же попадали под обстрел масридов. Хаос был идеальным.

— Точно, как она и предсказывала, — язвительно ухмыльнулся Ионнис. — Опасные звери, если не знать их слабину.

— Хорошее начало, — согласился Натиоле. — Они считали нас варварами, на которых можно безнаказанно напасть. Теперь они будут осторожнее.

— Но, значит, и опаснее, — напомнил Стен сыновьям.

Он мог лишь надеяться, что такой быстрый успех не сделает их слишком легкомысленными.

Воевода глянул вниз на врагов. Можно было расслышать приказы, звуки горна. Солдаты снова собрались вокруг своих прапорщиков, снова отчетливо продемонстрировали удивительную способность организовываться и действовать согласованно. Продвижение врагов началось быстрее, чем ожидалось.

— Теперь началось. Перебранка закончилась, — объявил Стен.

К ним приближались вражеские отряды, а он поскакал вдоль рядов влахаков. В лицах воинов он увидел самые разные эмоции: страх, гнев, ненависть, ужас и решительность. Поднятым мечом он указал на перевал:

— Вольные влахаки! Вы все знаете, что здесь решается судьба нашей страны! Наши дочери и сыновья будут петь песни об этой битве, в которой мы защищали свою родину. Падайте, но не сдавайтесь. Ничто не может разбить наши ряды, так как мы — вольный народ! Тиреа!

Воевода выкрикнул старый боевой клич своего народа, имя последнего краля, который много лет был символом сопротивления масридам. Теперь он стоял за вольный Влахкис, и многие подхватили этот клич, пока тысячи глоток не кричали в небо:

— За Тиреа!

Горело только в нескольких местах, но над перевалом все еще поднимался масляный дым, развеваясь над тем местом, которое скоро станет полем брани. Он придавал перевалу мрачность, словно тень Духа темноты плыла над землей, отчего у Стена даже мурашки побежали.

На противоположном конце перевала масриды готовились к атаке. Будто почувствовав взгляд Стена, Ана подала сигнал своим знаменосцам. В небо взмыл гриф, упрямо затрепетав на весеннем ветру.