Этот принцип означает действовать быстро и эффективно, не затрудняя себя тем, что генерал де Голль назвал когда-то «штуковинами» или «штучками», где в первых рядах находится ООН, «эта машина для создания неудобочитаемых документов». Если говорить еще яснее, то это означает принципиальную враждебность к многосторонним отношениям и ко всем сложностям, связанным с ними, ибо при таких отношениях предполагается учитывать интересы всех сторон.

Наконец, во всем остальном это означает «плыть по возможности по ветру», следуя курсом интересов королевства и с учетом международной обстановки. Это единственная сфера, где Маргарет готова пренебречь моралью. Кстати, она в этом признается без всякого стыда в мемуарах: «В конце концов, идеал не принимается в расчет в международных отношениях, где часто на переговорах идет речь о компромиссах. Даже если я и имела возможность заменить руководителя одной страны на другого <…>, мне редко предоставлялся случай заменить плохого на хорошего, гораздо чаще доводилось менять плохого на худшего. Те, кто когда-то радовался свержению шаха Ирана, сегодня должны признать печальную истину: режим правления мулл или имамов еще более суров к своим подданным, еще сильнее их угнетает, нежели режим шаха, к тому же поддерживает терроризм и подрывную деятельность за пределами Ирана, тогда как режим шаха был фактором стабильности в регионе». Итак, Маргарет весьма сдержанна в отношении дипломатии по соблюдению прав человека, неконкретной и непродуманной. Она полагает, что несправедливость часто бывает лучше, чем хаос или смута, приводящие к еще большей несправедливости. Таким образом, на практике она намеревалась проводить политику наименьшего зла.

Чтобы понять тогдашнее состояние некоторых умов, приведем в качестве примера фильм «Огненные колесницы», снятый в 1981 году, который можно назвать иллюстрацией в картинках и музыке[128] к тэтчеровскому проекту. Хотя фильм Хью Хадсона очень известен, но все же вспомним самые яркие его эпизоды (кстати, в основе фильма реальная жизненная история). Молодой студент-еврей, Гарольд Абрахамс, поступил в Тринити-колледж в Кембридже. У него нет ничего общего с большинством его соучеников, выходцев из аристократических семейств или семей из высшего слоя буржуазии. Он, видите ли, неблагородного происхождения. Гарольд наталкивается на насмешливые взгляды, слышит оскорбительные намеки, в том числе и от обслуживающего персонала. Но вместо того, чтобы жевать и пережевывать свои обиды, он бросает вызов соученикам во время соревнований по бегу членов клуба любителей легкой атлетики и одерживает победу среди готических стен дворика Тринити-колледжа, потому что бегает он превосходно. Так начинается длинная история успеха Гарольда Абрахамса, подружившегося с Эриком Лиделлом, пресвитерианцем, чемпионом по бегу с прозвищем «Летающий шотландец». Они участвуют во многих соревнованиях и, в конце концов, выигрывают каждый по золотой медали на Олимпийских играх 1924 года. На первый взгляд история довольно классическая. Если бы не было Ла-Манша и демократического флёра, можно было бы подумать, что смотришь фильм Лени Рифеншталь[129], то ли «Триумф воли», то ли «Боги стадионов».

Но мессидж в данном фильме весьма тонкий. Прежде всего, в нем показано, что никто не является заложником своего происхождения. Абрахамс становится чемпионом только потому, что очень этого хотел. Он вырвался из оков своего низкого происхождения, потому что развивал свои таланты, терпел боль, боролся изо всех сил ради успеха. Одновременно фильм является иллюстрацией параболы таланта и похвалой спасительному, созидательному неравенству. Еще один урок фильма состоит в том, что никогда нельзя предавать свои нравственные убеждения. Пресвитерианец (как и Маргарет) Эрик Лиделл не хотел участвовать в забеге в воскресенье, которое следует посвящать Господу, а именно на этот день были назначены соревнования по бегу на 100 метров. Эрик Лиделл ни за что не хотел пренебречь своими библейскими ценностями. Несмотря на просьбы всех членов олимпийской команды и даже принца Уэльского, он отказался. В итоге ему пришлось участвовать в соревнованиях по бегу на 400 метров. И Провидение пришло ему на помощь. Он одержал победу. Нравственность и личная ответственность составляют невидимую основу этого шедевра.

Быть может, самое главное в фильме то, что он заканчивается гимном Великобритании, гимном во славу великой страны. Прибывшие из разных уголков королевства и даже из ее заморских территорий (например, из Леванта) молодые люди, слившиеся с нацией по своей воле и желающие прежде всего служить именно нации, а не себе, сумели совершить немыслимое и невозможное: выиграть самые престижные соревнования Олимпийских игр. Они представляли собой средоточие британской нации, ее сгусток, о чем мечтала Маргарет Тэтчер: о братстве всех талантов, собравшихся под сенью «Юнион Джека»[130].

«Это маленький шажок для Маргарет Тэтчер и гигантский шаг для женщин»[131] — под такой шапкой вышла газета «Гардиан» 4 мая, в тот день, когда Маргарет вошла в дом 10 по Даунинг-стрит. Но Маргарет не слишком гордилась тем, что ее шаг к власти, оказывается, был гигантским шагом для всех женщин. Участь женского пола как такового была ей по сути безразлична[132]. Ее дело — это судьба Великобритании, страны с явной поломкой механизма, которую надо вновь завести и заставить двигаться вперед; ее дело — это судьба старой империи, оказавшейся на самом краю отсталости или недоразвитости, страны, обладавшей когда-то трубным гласом, а теперь пребывающей среди стран, принужденных к молчанию.

Пресса, зарубежные средства массовой информации на все лады комментировали тот факт, что женщина впервые стала главой правительства крупной демократической страны Запада, но не могли оценить всей важности этого события, казавшегося кое-кому анекдотическим, не понимали, что перевернута страница истории, что пропитанные духом социализма послевоенные мечты вскоре будут зарыты на кладбище мертвых идей и что именно Маргарет выступит в роли могильщика. Тридцать лет спустя ее идеи, пусть и в смягченном виде, завоюют мир. Соединенные Штаты вернутся к либерализму. Всемирная торговая организация так или иначе станет всем навязывать принципы свободной торговли, Центральный Европейский банк провозгласит эпоху правления ортодоксального монетаризма, а устаревшие идеи кейнсианства станут всего лишь прихотью чудаков.

Однако в тот момент Маргарет вступила в управление страной, находившейся на грани коллапса. Чтобы облегчить нашу задачу, мы отдельно рассмотрим ее искусство ведения государственных дел и ее искусство внешней политики. Она возложила на себя обязанности прямо-таки с воинственной решимостью. «Я не могу выносить, — заявила она на следующий день после выборов, — зрелища Великобритании, клонящейся к упадку <…>. Нашему поколению не дано будет создать новую империю <…>, но нам дано будет положить конец трем десятилетиям отклонения от истинного пути, трем десятилетиям капитуляции». В глубине души Маргарет полагала, что она одна могла сказать «нет» неумолимому и безжалостному ходу вещей. Кстати, Маргарет без прикрас пишет об этом в мемуарах и вспоминает слова первого из Питтов, лорда Чатама[133]: «Я знаю, что могу спасти мою страну и что никто другой не может этого сделать». Она признает, что так говорить несколько самонадеянно, но допускает, что ее веселость и возбуждение проистекают из «внутренней убежденности». Итак, в короткий срок она должна сформировать свое правительство, свой кабинет, который будет наилучшим барометром соотношения сил в Консервативной партии. В правительстве у нее будет всего лишь несколько ярых сторонников, и это свидетельствует о том, что в 1979 году «тэтчеризм» был всего лишь слабым, хрупким зародышем, способным погибнуть при любых осложнениях.