Спонтанно началась забастовка налогоплательщиков, выразившаяся в отказе платить налоги. Более 50 процентов «районных налогов» в кассу не поступали. Джон Мейджор вынужден был срочно «разморозить», то есть разрешить использовать 3,2 миллиарда фунтов стерлингов, чтобы позволить административно-территориальным единицам функционировать. Это была полная противоположность того, чего добивалась Маргарет. Государственный бюджет должен был увеличить выплаты, предназначенные на покрытие расходов местных властей. В экономическом смысле это было фиаско, в политическом — катастрофа. Редко когда в истории госпожа Удача так ослепляла того, кого она так долго любила, как это произошло с Маргарет. И колокол все громче и громче звонил по ней.

«Крестный путь» для Маргарет был тем более тяжек, что правительство, казалось, действовало во всех направлениях, но настоящей слаженности не было. В первые сроки правления Маргарет законодательная деятельность правительства предопределялась ясными целями, в последний же срок предлагалось множество разнообразных законов, более или менее своевременных. Некоторые как бы принимались в ответ на уже принятые меры, такие, скажем, как приватизация «Бритиш стил» или энергетики, столь успешно осуществленная Сесилом Паркинсоном, сумевшим привнести настоящую конкуренцию между двумя компаниями, при этом нисколько не навредив эффективности работы всей сети. Окончательный запрет практики «закрытых предприятий» был призван действовать в том же направлении.

Правда, другие законодательные инициативы были, по меньшей мере, странны. Приходит на память та жестокая борьба, которая завязалась между Маргарет и Би-би-си, когда Мэгги не смогла оставить безнаказанными некоторые нанесенные ей обиды. В 1988 году Би-би-си отказалась передать полиции фильм об убийстве двух британских офицеров бойцами ИРА, и она послала представителей сил правопорядка провести обыск в студиях. Ей также не удалось воспрепятствовать демонстрации фильма под названием «Смерть на скале», в котором с мельчайшими подробностями показана ликвидация трех якобы ирландских террористов, осуществленная в Гибралтаре специальной военно-десантной службой Великобритании. Министерство внутренних дел утверждало, что ирландцы собирались открыть огонь, и именно поэтому их пришлось убить, хотя фильм явно доказывал прямо противоположное. Но Маргарет до этого не было дела. Она говорила в палате общин: «Можно быть либо на стороне террористов, либо на стороне справедливости и правосудия». Вот Мэгги и оказалась загримированной под цензора!

Маргарет решила взять реванш. С того момента она делала всё возможное, чтобы увеличить число телевизионных каналов и открыть телевидение для конкуренции. Если ей и не удалось полностью устранить зависимость телевидения от уплаты «теленалога», если ей не удалось повсюду навязать коммерческую модель, она все же заставила принять Закон о радиовещании и телевидении, который предусматривал выставление на торги лицензий независимого телевидения по всей стране в 1991 году. Это был неописуемый хаос. Радиосеть в стране едва ли не была полностью дезорганизована. В сфере спутникового телевидения Маргарет яро поддерживала идею конкуренции. В ходе выступления перед «Ассошиэйтед Пресс» Маргарет заявила: «Я говорю „Добро пожаловать“ множеству каналов телевидения, ибо я верю в то, что свободное движение чувств и идей имеет гораздо больше гарантий при наличии большого количества разнообразных каналов, чем при наличии уставов и постановлений. Утверждение, будто поиски аудитории „тащат“ каналы вниз, совершенно необязательно всегда считать верным». Невозможно было более ошибаться, проявляя при этом столь большой апломб. За несколько лет британское телевидение станет самым пошлым, самым вульгарным телевидением Старого континента, со все увеличивающейся долей времени, отводившейся жалким «мыльным операм» и скандальным «реалити-шоу». Невольно британское телевидение опередило свое время, как и сама Маргарет. Вся Европа прошла по этому пути, когда главным на телевидении было не качество, а рейтинг у обывателя. Как бы там ни было, друг Маргарет Руперт Мердок сумел этим воспользоваться. Его уполномочили выкупить «Бритиш скай бродкастинг», соперника «Скай телевижн», не подчиняясь Совету по конкуренции, на том основании, что часть программ — иностранного происхождения… И вот Мэгги снова представлена в прессе в одеяниях непотизма[210]!

Во имя священной конкуренции Маргарет взялась за монополию барристеров[211] в высоких судах. Она хотела, чтобы солиситоры[212] могли вести тяжбы и защищать дела в судах. Под пудреными париками и мантиями забушевали страсти, пресса наводнилась статьями знаменитых юристов, задававшихся вопросом по поводу обоснованности этого законопроекта. Палата лордов, «верховный судья королевства», изумилась тому, что «Железную леди» охватила законодательная лихорадка, толкающая ее реформировать вековую систему юриспруденции и судопроизводства, функционирующую не так уж плохо. Злые языки намекали на то, что Маргарет, вероятно, сохранила столь дурные воспоминания о переходе в суды низшей инстанции, что воспользовалась случаем помахать мечом мести. Но это маловероятно, вряд ли она была столь мелочной. Однако и в данном случае гора родила мышь. Чтобы приблизиться к барьеру, отделяющему судей от публики, солиситоры должны были выполнить столько условий, что это становилось почти невозможным. Две профессии остались, как и были, разными профессиями. В разговорах со специалистами Маргарет вынуждена была признать, что есть сферы, где конкуренция обречена на ограничения. Право было одной из таких сфер.

Наконец, Маргарет стала диктовать законы в той сфере, где особенно нельзя было задевать англичанина, в сфере футбола. Хулиганство болельщиков стало настоящей язвой британского общества. Во время соревнований за Кубок мира в Германии в 1988 году английские болельщики выказали редкую дикость, круша всё вокруг и обрушивая ярость на всех без разбора — зевак, болельщиков соперников, полицейских. В 1989 году в жуткой драке во время матча в Хиллсборо погибли 44 человека и несколько десятков получили ранения. Надо было действовать, это было очевидно. Но Мэгги не хотела ждать появления доклада комиссии, ведшей расследование, решив всё регламентировать сейчас же, не раздумывая, подчиняясь инстинкту. Она принудила принять закон, запрещавший доступ на стадион любому человеку, не вписанному в национальный список болельщиков. Это было слишком. Перед входами на стадионы выстраивались длинные очереди. Списки никогда не были в порядке. Между болельщиками, утомленными стоянием в очередях под дождем и разгоряченными пинтами пива, разгорались драки. Так что лекарство оказалось хуже болезни. У английского народа возникло чувство, что поборница свобод пошла в наступление на одно из его основных прав, более фундаментальных, чем любое из «прав человека», на право пойти с друзьями на футбольный матч.

Решительно, она зашла слишком далеко, причем одновременно по многим направлениям. Люди начали думать, что время «Железной леди» миновало. Страна нуждалась в отдыхе. Она устала от воинственных метафор. У страны возникло ощущение, что капитан сбился с курса. Как говорят моряки, если слишком долго плавать по счислению, то в конце концов налетишь на рифы…

Эти рифы, а именно подушный налог и политика применения крайних средств, не могли не привести к ужасным последствиям. Оставалось только узнать, когда это произойдет. Майкл Доббс скажет в «Ивнинг стандард» о «повторяющихся политических Чернобылях». И это действительно было так: произошла целая серия небольших политических взрывов, их эффекты наложились друг на друга, суммировались, что и привело к «низложению» Маргарет Тэтчер, и это «низложение» походило на трагический финал то ли шекспировской пьесы, то ли вагнеровской оперы. В этом падении было что-то, роднившее его с убийством Гамлета, что-то, напоминавшее о «Гибели богов», а скорее и о том, и о другом одновременно.