Закон о жилье, принятый в 1946 году, дал толчок воплощению амбициозной политики в сфере жилищного строительства, в соответствии с которой за пять лет предполагалось возвести около девятисот тысяч квартир. Закон о градостроительстве, принятый чуть позже, давал местным властям новые полномочия, позволявшие воплощать настоящие планы урбанизации, даже если они подразумевали массовую экспроприацию собственности.

Институционные реформы, то есть реформы, касавшиеся основных институтов государственной власти, были весьма умеренны. Существованию палаты лордов ничто не угрожало, правда, ее право вето было ограничено сроком в один год.

«Последний, но не наименьший или не наихудший» закон о промышленных конфликтах, принятый в 1927 году, утратил свою силу. Этот закон налагал запрет на забастовки, что принуждало работника примкнуть к профсоюзу, члены которого составляли большинство на предприятии; этот закон также налагал ответственность на профсоюз за ущерб, нанесенный так называемыми незаконными забастовками. Смысл отмены этого закона заключался в организации диалога между социальными партнерами. Однако, надо сказать, Лейбористская партия была тесно связана с теми профсоюзами, что объединились в мощную федерацию под названием Британский конгресс тред-юнионов (БКТ) и в большинстве своем вносили в партийную кассу взносы, финансируя львиную часть партийных нужд. Даже штаб-квартира Лейбористской партии находилась в помещении исполкома Профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих, так называемом Транспорт-хаусе. Но, действуя таким образом, лейбористы неосознанно открыли ящик Пандоры. Хорошо организованные, мощные, обладавшие почти абсолютной неприкосновенностью профсоюзы обрели огромную власть и за несколько лет превратились в главное «действующее лицо» английских политических институтов, практически полностью их парализовав… Во вред не только консерваторам, но и лейбористам.

Чтобы профинансировать все эти меры, установили налогообложение высоких доходов (75 процентов), наследства, капитала и производства некоторых продуктов первой необходимости, таких как табак и алкоголь. Так как этого было недостаточно, то дефицит средств должны были покрыть займы. В 1945 году Дж. М. Кейнс отправился в Вашингтон, чтобы получить заем в сумме 3,75 миллиарда долларов, подлежащий погашению в течение пятидесяти лет, в то время как долг Англии уже составлял 17 миллиардов фунтов стерлингов в результате военных расходов. Взамен Англия должна была подписать Бреттон-Вудское соглашение, чтобы восстановить конвертируемость фунта стерлингов в течение года и сделать доллар основной международной валютой. Так было покончено с превосходством фунта стерлингов в качестве единицы при осуществлении международных сделок и расчетов. Однако процесс восстановления конвертируемости фунта пришлось приостановить. В 1948 году на должность канцлера Казначейства[27] был назначен деятель гораздо более ортодоксальных взглядов, сэр Стаффорд Криппс, сменивший на этом посту Хью Далтона. Но успеха это не принесло. План Маршалла и ассигнованные по нему два миллиарда долларов должны были дать находившейся на последнем издыхании Англии немного свободных денежных средств. Но торговый и платежный балансы находились в таком состоянии, что стрелки заходили за красную черту, а станок для печатания бумажных денег работал без остановки. Инфляция достигла 23 процентов. И в 1949 году пришлось девальвировать фунт стерлингов на 30 процентов, чтобы сохранить конкурентоспособность английских товаров.

Однако все эти трудности не следует приписывать кабинету Эттли. Великобритания вышла из войны чрезвычайно обессиленной. Она была опутана цепями тяжких долгов, около трети своих инвестиций вынуждена была уступить иностранцам. Хотя по сравнению с другими странами Европы ей повезло, потому что ее территория не была завоевана врагом. В 1948 году уровень потребления в семьях достиг довоенного, в 1950-м промышленное производство на 30 процентов превзошло уровень 1939 года и постоянно росло, безработица снизилась. Но цена, которую пришлось за это заплатить, была высока: инфляция, дефицит бюджета, все новые и новые долги, — со всеми этими бедствиями английская экономика будет бороться весь послевоенный период.

Даже домохозяйки не были избавлены от трудностей. Достигнутые успехи обошлись им дорого: в Англии вплоть до 1950 года действовала строгая карточная система распределения продовольствия. В 1947 году по причине крайне суровой зимы были введены очень жесткие, буквально драконовские нормы выдачи автомобильного бензина для частных машин. Чтобы добиться замены сломанного водонагревателя, несчастный подданный Ее Величества должен был сначала обратиться к властям с соответствующей просьбой, точно указав обнаруженные неполадки, дождаться визита эксперта, посланного службой снабжения, и только после этого, получив разрешение на заказ нового прибора, он мог сделать этот заказ, вызвав сантехника. Средняя продолжительность этой процедуры составляла около полугода[28]. Надо ли говорить, что «свободный англичанин» с большим трудом приспосабливался к этим кафкианским правилам.

В ходе выборов в октябре 1951 года лейбористы потерпели поражение и отправились в оппозицию, а Уинстон Черчилль, словно сделанный из нержавеющей стали, вновь оказался на Даунинг-стрит с программой «Дайте людям свободу».

Однако экономическая политика изменилась не так уж сильно. И в этом не было ничего удивительного! Экономика утомляла Черчилля, ведь он любил политику, которая разыгрывается на международной арене, где на заднем плане слышен грохот сапог и звучат возгласы, прославляющие Корону. Кстати, он охотно признавал, что в 1920-е годы был «наихудшим канцлером Казначейства, коего Англия когда-либо имела». Но он сознавал, что британцы привержены идее «общества всеобщего благоденствия», а потому принимал некоторые чисто символические меры по приведению фасада в должный вид, вроде денационализации черной металлургии.

В остальном Черчилль и его «наследники» на посту премьер-министра будут проводить одну политику вплоть до 1970 года, вне зависимости от партийной принадлежности: консерваторы Энтони Иден в 1955–1956 годах и Гарольд Макмиллан в 1956–1964 годах или лейборист Гарольд Вильсон, пришедший к власти в 1964 году.

Консенсус был столь велик, что по поводу этого периода даже говорили о таком явлении, как «батскеллизм»; слово было употреблено впервые в 1954 году в «Экономисте», и в нем были соединены фамилии последнего министра финансов в лейбористском правительстве Эттли, господина Хью Гейтскелла, и фамилия господина Ричарда Батлера, канцлера Казначейства в правительстве Черчилля. Что же собой представлял «батскеллизм»? Это была политика стимулирования спроса, политика требования новых подъемов экономики, сочетавшихся с попеременным принятием строгих мер, что приводило к созданию системы с постоянной сменой команд: «стоп» и «вперед». Каждое перегревание экономики, которое влекло за собой подъем уровня заработной платы, выливалось в увеличение потока импорта, в возникновение дефицита торгового баланса и в неизбежное давление на фунт стерлингов. Повышение налогов, удорожание кредитов и ограничение уровня заработной платы были тотчас же узаконены путем принятия соответствующих законов, чтобы ослабить напор инфляции. Применение этого классического дефляционного арсенала вызывало снижение спроса, который нужно было повернуть в другую сторону раньше, чем проявится рецессия, и тогда надо было вступать в новую фазу стимулирования спроса[29]. Идея «управляемой или регулируемой экономики» была очень популярна и разделялась почти всеми, так что именно консерваторы создали в 1962 году Совет национального экономического развития (по-английски сокращенно NEDC или фамильярно — Недди), который был не чем иным, как «верховным комиссариатом» по претворению в жизнь «Великого плана», наделенным огромными полномочиями.