Надо сказать, что каждый саммит являлся для Маргарет испытанием, а их было немало: в Лусаке в 1979-м, в Мельбурне в 1981-м, в Нью-Дели в 1983-м, в Нассау в 1985-м, в Ванкувере в 1987-м и в Куала-Лумпуре в 1989 году. Но, как бы то ни было, Маргарет, ничуть не страдавшая от националистического зуда или чувства вины бывших колонизаторов, как и от неуместной ностальгии, с большим мастерством руководила решением вопросов, связанных с подвластными некогда английской Короне территориями, такими как Южная Родезия или Гонконг. Только Южная Африка создавала для Маргарет определенные трудности. Но там, надо признать, на кон были поставлены большие деньги.

Улаживание «родезийского вопроса» было одним из значительных дипломатических успехов Маргарет Тэтчер. С 1965 года «белый» Юг, который вел за собой Ян Смит, провозгласил независимость, которую признало очень небольшое число стран, среди которых была и Южная Африка. Англия отказывалась это сделать, одновременно проявляя повышенный интерес к судьбам белых фермеров, в большинстве своем британцев. Гражданская война раздирала страну, более двадцати тысяч человек погибли там за 15 лет. Со всего мира туда съезжались отчаянные головорезы, защитники всяческих утраченных иллюзий, от разочарованных оасовцев[194] до наемников с Коморских островов. В этом царстве «власти белых» крайне правые находили нечто вроде вымышленной Валгаллы, а леваки — нечто вроде справедливого дела, ради которого можно воспламениться и подняться на борьбу. И все ожидали, что Маргарет, эта мужеподобная женщина, консерваторша до мозга костей, бросится на помощь южанам и Яну Смиту, тем более что Ян Смит согласился на проведение выборов, в результате которых к власти был вознесен епископ Абель Музорева, умеренный черный националист. Маргарет склонялась к этому решению, но так называемые «прифронтовые страны» — Мозамбик, Ангола, Ботсвана, Замбия и Танзания — отказались признать результаты этих выборов. Да, Музорева был бы всего лишь марионеткой в руках Яна Смита, как утверждали представители этих стран, но ведь выборы были проведены в соответствии с правилами, по африканским меркам. Однако какое это имело значение? Никто не собирался сражаться за несколько акров саванны. У Маргарет Тэтчер было чувство реальности. Ведь эти страны находились так далеко от Англии, и там нечего было делать… После саммита Содружества в Лусаке Маргарет согласилась на то, чтобы все стороны процесса собрались в Ланкастер-хаусе 10–21 сентября 1979 года. Конференцией замечательно руководили лорд Каррингтон и Малькольм Фрэзер, и завершилась она заключением договора, по которому Великобритания должна была временно вновь взять под свой контроль бывшую колонию. На февраль 1980 года были назначены выборы. На десять лет белые гарантировали бы себе 20 депутатских мест из ста. Реализм одержал победу над Маргарет. С властью «белых» должно было быть покончено. Патриотический фронт Роберта Мугабе одержал победу на выборах, получив 57 мест из ста. Поворот в политике, совершенный Маргарет, приветствовали со всех сторон. «Сан» вышла под шапкой «Поведение государственного деятеля». Соглашения, подписанные в Ланкастер-хаусе, считали ее заслугой. «Жесткие» рычали и радовались. Маргарет в мемуарах пишет, что «пошла на подписание соглашений скрепя сердце, ибо другого выхода не было». Не случайно у нее тревожно сжималось сердце[195]. Спустя 35 лет Роберт Мугабе все больше и больше морит свой народ голодом…

В Гонконге Маргарет тоже проявила склонность к реализму. В этом деле можно было бы найти множество поводов для всяческих юридических придирок и уловок. Великобритании, по сути, принадлежала вся полнота суверенной власти на острове Гонконг. На так называемых Новых территориях и полуострове Коулун (которые занимают, к несчастью, до 90 процентов обжитой территории) она обладала лишь призрачной властью, даруемой договором аренды сроком на 99 лет, и срок этот истекал в январе 1997 года. Министерство иностранных дел и Джеффри Хау не знали, как решить этот вопрос, даже как к нему подступить. Они опасались, что в Гонконге может возникнуть паника, которая завершится отчаянным бегством населения перед лицом «красной угрозы» со стороны Китая. К тому же Индийский океан был переполнен «людьми в лодках», то есть незаконными иммигрантами; часть из них находилась в лагерях «перемещенных лиц», располагавшихся в самом Гонконге. Никто не строил себе иллюзий относительно того, что такое «рай по-советски», даже приправленный китайским соусом. Запад, в особенности Запад Маргарет Тэтчер, не мог позволить, чтобы несколько сотен тысяч китайцев беспрепятственно попали под коммунистический гнет. Во время визита в Китай в 1982 году Маргарет не удалось изменить положение дел к лучшему. Китайцы хотели получить всё: суверенитет и управление. Маргарет быстро поняла, что придется идти на уступки. Еще до того, как китайское руководство объявило о своих намерениях, она написала Джао Дзияну; в послании говорилось, что «в случае, если правительства Англии и Китая придут к соглашению <…>, которое станет гарантией будущего процветания и будущей стабильности острова, которое удовлетворит британский парламент и население Гонконга, а также правительство Китая, я представлю на рассмотрение парламента предложение о передаче суверенитета Гонконга Китаю».

Так британское правительство довольно эффективно зарабатывало очки. Оно имело еще один козырь в рукаве. Дело в том, что процветание британской колонии всегда разжигало зависть «желтых тигров» из Пекина. Они хотели заполучить суверенитет, но не хотели убивать курицу, несущую золотые яйца. После длительных переговоров стороны пришли к соглашению в 1984 году. Лозунг, якобы выдуманный Дэн Сяопином благодаря «премудростям исторической марксистской диалектики», как утверждает один из дипломатов Форин Оффиса, звучал так: «Одна страна, две системы». Предусматривалось, что лозунг этот будет действовать 40 лет. Гонконг сохранит большую степень законодательной автономии, им будет управлять исполнительный совет, члены которого частично будут избираться. Экономическая система меняться не будет. Гонконг останется в статусе порто-франко, а также его жителям будут гарантированы личные свободы по западному образцу. Наконец, бюджет Гонконга не станет одной из составляющих бюджета КНР.

Маргарет Тэтчер признаётся, что ничто не гарантировало соблюдение этого договора, кроме «заботы КНР о своем имидже на международной арене»; она могла бы к этому добавить еще и желание Китая воспользоваться дивидендами Гонконга, а также то, о чем она тогда еще не знала, а именно ориентацию Китая на авторитарный капитализм, при котором марксизм остается всего лишь ширмой, скрывающей большие геополитические и коммерческие амбиции.

В 1989 году возникла угроза, что соглашение будет с треском провалено. Население Гонконга пришло в ужас от событий на площади Тяньаньмэнь[196]. Вчера это случилось в Пекине, так почему не произойдет завтра в Гонконге? Около шестидесяти тысяч человек бежали из Гонконга в том же году, в 1990-м — около восьмидесяти тысяч. Но Маргарет прекрасно отдавала себе отчет в том, что Англия уже не в состоянии гарантировать безопасность кому бы то ни было в Юго-Восточной Азии. Времена восстаний боксеров, опиумных войн и неравных договоров давно миновали. Надо было найти решение, которое могло бы успокоить население, но это должно было быть не военное и даже не дипломатическое решение. Маргарет в Великобритании вела упорную борьбу с незаконной иммиграцией, но она пошла на очень неординарный шаг, разрешив предоставить британские паспорта членам пятидесяти тысяч семей, наиболее необходимых для успешного функционирования острова, то есть более чем 250 тысячам человек. Так была успокоена гонконгская элита, которая осталась на месте и управляла процессом перехода острова из-под власти Великобритании под власть Китая. Передача власти в июле 1997 года совершилась без особых осложнений. Личные свободы граждан и экономические свободы там соблюдаются до сих пор. Так что это можно признать несомненным успехом тэтчеровской дипломатии; правда, следует учитывать еще и тот факт, что за это время в КНР произошли существенные изменения.