Минуту спустя рота привычно выстроилась под стыковочным шлюзом. Летум сделал несколько шагов вдоль строя. Своего лица он практически не чувствовал, — по причине отсутствия привычных мышц, — подозревая, что и без мимики выглядит достаточно сурово.

— Что происходит в данный момент, солдаты? — спросил он. — Тот, кто знает, пусть выйдет из строя.

Пираты заворчали. Из строя вышел Цапля — высокий и худой, с непропорционально длинными ногами.

— Капитан продает рабов, сэр!

— В строй, — рыкнул Летум. — И убери с лица эту дурацкую ухмылку.

Цапля повиновался, однако захихикали другие. Летум подскочил к ближайшему и без замаха ударил в живот. Пират, не ожидавший от капрала такого проворства, сложился пополам. Его сосед расхохотался в полный голос, за что и получил от Летума в солнечное сплетение. Разинув рот, он глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба, но капрал уже шел вдоль строя. Правой, левой, правой… Любой, кто не успел принять серьезное выражение лица, получал жестокий удар по корпусу. Фактически — каждый второй.

Летум отошел, оглядывая предмет своих стараний. Половина строя, — через одного, — держались за животы, остальные же походили на каменных истуканов. Этих Летум постарался запомнить.

Бран, само собой, олицетворял саму невозмутимость. Разве что в глазах плясали огоньки, — то ли гордость за капрала, то ли презрение к слабым.

Когда каждый пират смог самостоятельно держаться на ногах, Летум двинулся вдоль строя в обратный путь. Никто даже не моргал, а взгляды прилипли к какой-то высокой точке на бимсах.

— А теперь — кто может сказать, что здесь происходит?

Выждав несколько секунд, Летум с удовлетворением отметил перемены.

— Такие ответы мне нравятся, — заявил он. — Потому что ни один из вас ни черта об этом не знает.

Назойливые взгляды действовали Летуму на нервы. Он обернулся, заметив капитана и лейтенантов. Шатающаяся колонна рабов исчезала в проходе, сопровождаемая вооруженными пиратами. Болдарги стояли рядом с Хоукинсом — то ли пересчитывали товар, то ли следили, чтобы ни один из рабов не отстал.

Брака не оказалось.

Летуму показалось, будто некоторые рабы держали равнение именно на него — глазами, наполненными укором и болью.

Летум быстро отвернулся. Пираты ждали.

— Ни один. Ни черта. — Летум собрался с мыслями. — Мы обязаны повиноваться приказам, поэтому каждый из вас будет делать то, что я скажу. Но я, в свою очередь, стану выполнять приказы капитана — так быстро и хорошо, как только сумею. — Летум помолчал. — Но это не запрещает нам думать. Каждый из вас имеет право на личное мнение, внутренне отношение к происходящему. Цитирую капитана: «…это твои чувства и мысли, тебе в них и разбираться». — Летум обозрел строй. — Если хотите, это приказ. Никто не запрещает вам думать. Хотите знать мое мнение? Насчет того, что здесь происходит? — Кое-кто из пиратов боязливо кивнул. В том числе Цапля. — Здесь происходит…

Летум обернулся. Хвост колонны исчезал в темном тоннеле, ведущем к соседнему доку, где было пришвартовано огромное, грязное судно болдаргов, предназначенное для перевозки человеческого скота.

Пара Иных, сопровождаемая Хоукинсом и лейтенантами, присоединилась к процессии. Капитан через плечо странный взгляд. Летуму было плевать. Даже на то, что шкипер слышал каждое слово.

На несколько минут слово «глупость» потеряло для Летума смысловой наполнитель. Он знал, что будет сожалеть о сказанном, однако знал также и то, что приобрел нечто взамен. Чувствовалось одно лишь присутствие, но и этого было достаточно.

Летум вспомнил о том, что не закончил предложение:

— Здесь происходит…

Тут Летум понял, что и сам, оказывается, ни черта об этом не знает.

В голове кольнуло. Микроинсульт на астральном уровне. Решение этических дилемм никогда не привлекало Летума Вагнера. Мораль и этика существовали только тогда, когда это могло послужить его интересам. Естественно, в жизни главы мафиозного клана такое случалось не часто. Вместе с тем Летум был человеком неглупым, а потому цитировал Ницше, оставаясь за гранью добра и зла…

Покалывание в левом полушарии грозило превратиться в жуткую мигрень.

— А, что вам объяснять, — Летум махнул рукой. — Пусть каждый сам для себя все решит.

В очередной раз оглядев строй, он подошел к Узбеку.

— Ты. Понял, что я сказал?

Невысокий азиат распахнул глаза.

— Типа… Каждый может думать, что хочет, но обязан делать то, что прикажут.

— Молодец, — кивнул Летум. — Если понял ты, значит, поняли все остальные. Пошли на корабль.

Они вернулись на верхнюю палубу. Двери казарм были сиротливо распахнуты, корабельное имущество охраняли лишь трое бездельников. Пусто и тихо. Даже пираты, ощутившие это, ненадолго притихли.

— Не расслабляться, — велел Летум. — Скоро на абордаж.

Пираты заворчали. Пострадавшие от кулаков капрала уселись под переборками, остальные принялись слоняться из угла в угол. Трое бездельников куда-то смотались.

Летум подпер плечом переборку. Ожидание действовало на нервы. Не успел он отойти от двойного убийства, судебного разбирательства, беседы с капитаном, как пришлось избивать подчиненных. А тут еще и абордаж, и его рота должна пойти «в первых рядах»…

За себя Летум не волновался. Пиратам предстояло боевое крещение, но выглядели они полными идиотами. Те, кто не успел прикорнуть у переборок, разбились на группки по интересам. Кратковременные периоды затишья, во время которых до Летума доносились обрывки бородатых анекдотов, прерывались взрывами хохота. Мрачный Бран бродил по казармам, то ли прогуливаясь, то ли присматривая, что бы стащить.

Летум вздохнул. Все это ничуть не походило на сцены, знакомые с детства. Последние минуты перед боем предполагали сгустившийся воздух, визг натянутых нервов, мертвую ярость в глазах… Летум знал это не только по книгам и фильмам. Семья Вагнер дала работу многим бывшим воякам, и те собирались на дело ожесточенно, умело, в звенящем молчании. Впрочем, все они прошли огонь и воду.

Эти же… Летум не сомневался в том, что большинство даже не переступало порог средней школы. Воспитанники улицы, бешеные псы, которых отлавливали для рабства те самые профессионалы. Нужны годы тяжкого труда, чтобы сделать из них настоящих бойцов.

Летуму стало ясно это во время первой же тренировки, однако только сейчас пришло жуткое осознание своего бессилия. Зевс, Маркиз и месть находились по другую сторону черной бездны, представлявшей собой не одно лишь пространство и время. Рота Летума ничуть не отличалась от любой другой на дредноуте. Головорезы синдиката без труда перебьют всю эту команду, пока пиво не выдохлось — им-то все равно, от которого из братьев получать жалованье.

Впрочем, Летум и не собирался лететь на Зевс с этой компанией и на этой посудине. «Спешить мне некуда, — подумал он, разглядывая пиратов. — Годы так годы…»

На душе стало спокойно, как в тихом глубоком омуте.

В стыковочный шлюз вошел капитан. Смайлсон и Фрейзер несли металлический контейнер, который Летум узнал с первого взгляда: такими обычно пользуются инкассаторы. Следом тянулась вереница довольных пиратов. И — ни одного раба.

Капитан и лейтенанты потопали к лифту.

— Пошли с нами, — бросил Хоукинс на ходу, — тебе будет интересно…

Летум кивнул, подозвал Брана и передал ему полномочия. Затем поспешил следом за капитаном.

Дуться и обижаться было не в его привычках. По обыкновению, Летум Вагнер, если не мог прикончить наглеца на месте, делал это чуть позже. Только и всего. А смещение капитана с должности и так и этак входило в его планы.

Кроме того, Летум давным-давно понял преимущества действия перед отсутствием такового — касается ли дело женщин, отдыха, или же разборок с капитаном пиратского судна. Под лежащего Вагнера, как известно, вода не течет.

Контейнер занимал порядочно места. Летум мог бы в точности сказать, сколько наличности находится у него внутри, знай он о номинале банкнот. В любом случае болдарги не поскупились.