— Товарищ заведующий, ведь скоро квартиру не достать. Пусть мамаша доктора поживет у меня, — вмешалась в разговор санитарка Хусон.

— А Сор Окчу я заберу к себе, если она тоже приехала, — предложила свои услуги Гу Бонхи.

— Все это хорошо. Но мать и сын должны жить вместе.

— Не все делается сразу… А времени уже нет. Скорее поезжайте на вокзал, — торопила Хусон врачей.

Дин Юсона быстро отправили в ординаторскую, чтобы он привел себя в порядок. Неожиданно туда вошел Хо Герим.

— Это правда, что ваша матушка приезжает?

— Да. Только что получил телеграмму.

— Почему же вы ничего не сказали мне? Мы знакомы с вашей матушкой давно, еще по Сеулу, когда она приезжала на свидание с вами в тюрьму. Тогда она останавливалась у меня, и мы о многом с ней переговорили. Думается, я должен был в числе первых узнать о ее приезде, да и встречать ее должен в первую очередь я, — как-то сердито заключил свою тираду Хо Герим.

— Я очень тронут, профессор. Я хотел зайти за вами по пути на вокзал.

— Ну ладно, об этом еще поговорим. А теперь пора встречать поезд, времени осталось в обрез.

Дин Юсон очень волновался — вот-вот он должен увидеть и мать и Сор Окчу. Мать ведь не раз говорила, что она без Сор Окчу ни за что не уедет из Хаджина, и он был уверен, что они приедут вместе. Если это так, что же заставило Сор Окчу изменить свое прежнее, казалось бы, непреклонное решение. Однако он не искал этому объяснений и радовался предстоящей встрече, одновременно испытывая и какое-то смущение.

На вокзале Гу Бонхи купила перронные билеты, и все вышли на перрон, где было полно людей, встречающих поезд северного направления. Свисток дежурного по вокзалу известил о прибытии экспресса. Состав медленно катился вдоль перрона, постепенно замедляя ход, и, наконец, остановился. Дин Юсон побежал к первому вагону и оттуда стал наблюдать за выходящими из вагонов пассажирами. Они быстро растекались по перрону, исчезая в толпе встречающих. Однако матери не было видно. «Может, при пересадке в Пхеньяне она по ошибке села не в тот поезд? — подумал Дин Юсон. — Тогда выходит, Окчу с матерью не приехала? Что ж, и это вполне возможно. Она не из тех, кто легко меняет свои решения. Скорее всего, сама осталась в Хаджине, а мать отправила». Недоброе предчувствие овладело Дин Юсоном, настроение испортилось, и чем дольше длилось ожидание, тем больше он мрачнел.

Вдруг раздался голос Гу Бонхи:

— Юсон, вон ваша мама! — И девушка бросилась на другой конец платформы.

Дин Юсон и санитарка Хусон побежали за ней. Хо Герим и Чо Гёнгу уже тоже торопливо шли по платформе.

— Ваша мама здесь, Юсон! Здесь! — кричал Чо Гёнгу.

Дин Юсон наконец увидел мать: она медленно шла с чемоданом на голове и с сумкой в руке. К ней спешили все встречающие. Дин Юсон искал глазами Сор Окчу, ведь она должна быть рядом с матерью. Но Сор Окчу не было. «Неужели не приехала?» Только сейчас он убедился, что мать приехала одна. Иначе она бы не несла сама чемодан и сумку.

Гу Бонхи подошла к приезжей первой.

— Матушка, разрешите взять у вас вещи, — сказала она, здороваясь с женщиной.

Мать Дин Юсона улыбнулась и передала ей сумку. Девушка взяла сумку и отошла в сторону. Тут к матери подбежал Дин Юсон.

— Здравствуйте, мама. — Он взял у нее чемодан.

Чо Гёнгу помог старушке спуститься с платформы по лестнице и вместе с ней последовал за Дин Юсоном, который подходил к Хо Гериму. Когда все сошлись вместе, Дин Юсон сказал матери:

— Вот, мама, профессор Хо Герим, заведующий кафедрой в нашем институте. Вы должны помнить его по Сеулу. Вы приезжали на свидание со мной и, оставшись в городе, останавливались в доме профессора.

Но тут Хо Герим перебил Дин Юсона:

— Не зря говорят: за плохим всегда идет хорошее. После стольких испытаний вы, наконец, соединились с сыном. Поздравляю вас. — И он сердечно пожал женщине руку.

— Спасибо. Вы нам очень помогли там, в Сеуле, а теперь здесь снова помогаете сыну… Да еще я свалилась на голову…

— Ну, какая это помощь? А вам, товарищ Юсон, теперь есть о ком заботиться. Ваша матушка заслужила спокойную старость.

— Разумеется, профессор, как же иначе? — ответил Дин Юсон.

Настала очередь знакомиться Чо Гёнгу. Он представился как заведующий отделением, где работает ее сын, затем познакомил с ней санитарку Хусон и Гу Бонхи.

— Бонхи? Я наслышана о тебе от Окчу. Она говорила, что ты обязательно будешь встречать меня на вокзале. Милая ты моя, — нежно поглаживая плечо девушки, сказала мать Дин Юсона.

— Мама, а почему Окчу не приехала? Она что, совсем не приедет? Как же она там одна?

— Не приедет. На то есть причины. Я потом тебе все расскажу…

— Вот и хорошо. Дома обо всем поговорите. А теперь пойдемте, — сказал Чо Гёнгу и взял женщину под руку, — вопрос о предоставлении вам квартиры, видимо, скоро решится, а пока поживете у нашей няни Хусон. Вы не против? — как бы извиняясь, спросил Чо Гёнгу.

— Квартиры? Разве это возможно? — удивилась женщина…

Первыми к небольшому домику, что стоял неподалеку от клиники, подошли Гу Бонхи и хозяйка дома. Широко распахнув двери, они поджидали, пока подойдут остальные.

— Дом у меня, правда, не ахти какой, но что поделаешь. Какой уж есть. Заходите, пожалуйста, гости дорогие.

— Вы это напрасно, очень хороший дом, — отозвалась мать Дин Юсона и, сняв обувь, прошла в комнату.

В комнате был идеальный порядок. Зеркально поблескивал деревянный пол, натертый кунжутным маслом. На стене висел коврик с вышитыми цветами магнолии.

Следом за женщинами вошли Чо Гёнгу и Дин Юсон. Хо Герим распрощался с ними у входа: он спешил в институт на совещание. Из кухни доносился звон посуды, там начали готовить ужин Хусон и Гу Бонхи. Мать Дин Юсона пересела поближе к двери и стал внимательно осматривать комнату. Потом она поднялась, взяла свои вещи и перенесла их на середину комнаты.

— Хозяюшка, Бонхи, подойдите-ка сюда на минутку, — позвала женщин старушка.

Хусон, вытирая руки о фартук, села рядом с женщиной. То же самое сделала и Гу Бонхи.

Старушка достала из чемодана коричневый шерстяной костюм и, протягивая его хозяйке дома, сказала: — Примите это, пожалуйста, от меня в знак благодарности за заботу о моем сыне. К сожалению, у меня нет лучшего подарка.

— Это мне? — удивилась Хусон, не решаясь взять такой дорогой подарок.

— Вам, примите, пожалуйста. Я так многим вам обязана…

Дин Юсон был рад, что мать догадалась привезти подарок этой доброй женщине.

Мать Дин Юсона стала перебирать уложенные Сор Окчу вещи: на дне чемодана она обнаружила большой платок, чулки, хоридти[11], сумку…

— Бог ты мой! Это Окчу! — прошептала она, продолжая перебирать лежавшие в чемодане предметы: две латунные чашки для риса, две фарфоровые чашечки, две ложки и две пары палочек для еды. Все было ясно без слов, Сор Окчу желала ей и сыну счастливой жизни. — Юсон, сынок, тебе понятно, почему она все это положила? — смахнув слезы, сказала старушка.

Дин Юсон ничего не ответил. Гу Бонхи ушла на кухню опечаленная.

— Как только ты уехал, она сразу же вернулась, — снова заговорила старушка и передала сыну весь состоявшийся между ней и девушкой разговор. — Но как, сынок, мне быть спокойной, зная, что Окчу осталась одна? Этого я не могу допустить. И приехала я сюда не насовсем. Хотелось повидать тебя, посмотреть, как ты живешь, познакомиться с людьми, с которыми работаешь, но жить здесь без нее я не буду. — Мать Дин Юсона оглядела всех каким-то просветленным взглядом.

— Вы не волнуйтесь, — вмешался в разговор Чо Гёнгу. — Мы все в нашей клинике постараемся помочь Сор Окчу. Сейчас ваш сын решает одну очень важную проблему — как вылечить таких инвалидов, как Окчу. Вот он завершит опыты, мы пригласим Окчу сюда, сделаем ей операцию, и она снова сможет ходить нормально.

— Что вы говорите? Разве ее ногу можно исправить? — Старушка схватила Чо Гёнгу за рукав пиджака, заглядывая ему в глаза.