— Матушка…

— Что с тобой, Окчу? — забеспокоилась старушка, видя, что девушка изменилась в лице.

— Матушка, я к вам зайду попозже. Мне все-таки нужно вернуться к товарищам, мы обязательно должны сфотографироваться сегодня.

Сор Окчу собрала всю свою волю, чтобы спокойно произнести эти слова: она искала предлог, чтобы избежать возможной встречи с Дин Юсоном.

— Но ведь твои товарищи сказали, что можно будет сняться и завтра. Ты что-то говоришь не то. — В голосе старушки послышалось недоверие.

— Завтра такого случая не представится. А я, как только сфотографируюсь, сразу приду к вам.

— Это правда? Ты придешь?

— Да сразу, как только сфотографируюсь.

— Смотри, обязательно заходи. — Глаза женщины выражали настойчивую просьбу.

Они расстались. Сор Окчу шла с трудом, больная нога стала чувствительно напоминать о себе, она неприятно ныла. И угрызения совести не давали покоя. Как жестоко она поступила! Зачем обидела эту добрую старушку, которая всегда радовалась встрече с ней и готова была поделиться последним куском хлеба? Почему она так бессердечно обошлась с ней?

«Нет, нет, я не должна больше видеть ее, ведь я тогда неминуемо встречу там Юсона. Но если я сейчас расстанусь с ней, тогда, быть может, уже больше никогда ее не увижу». Сор Окчу в растерянности оглянулась. Мать Дин Юсона по-прежнему стояла там, где они расстались, и смотрела ей вслед.

Сор Окчу слабо помахала рукой: мол, не стойте, идите домой.

Студенты сфотографировались, Сор Окчу отошла в сторонку, села на газон и с грустью посмотрела на домик, прилепившийся к подножию горы. Она пыталась успокоить себя: ну что ж такого, если она не зайдет к старушке? Но перед глазами все время стоял ее образ. Мать Дин Юсона как бы спрашивала снова: «Это правда? Ты придешь?»

«Ну а если мать до сих пор не встретилась с сыном? Если все время она жила в одиночестве? Как же ей тогда тяжело одной, да еще в постоянной тревоге за сына! Ну хорошо, я не могу быть рядом с Дин Юсоном, но мать-то должна с ним встретиться, чтобы в конце концов успокоиться. Да, вероятно, они еще не встретились! Иначе она обязательно хоть словечком обмолвилась бы об этом».

Сор Окчу стремительно встала. «Я должна рассказать ей все, что сама знаю о Дин Юсоне», — твердо решила девушка.

Она вышла из парка и вскоре была возле домика старушки. От игравших неподалеку ребятишек она узнала, что мать Дин Юсона все время жила одна, и Сор Окчу немного успокоилась.

Девушка осторожно вошла во двор. Перед входом, на приступке, стояли комусины[8].

— Матушка! — позвала Сор Окчу.

Мать Дин Юсона вышла ей навстречу.

— Заходи, милая, пришла-таки. — Она повела девушку в дом. В комнатах было чисто и опрятно, даже трудно поверить, что здесь живет одинокий старый человек. — Садись вот сюда, поближе к очагу. Я уж было подумала, что не придешь. А сфотографироваться успела? — Старушка никак не могла прийти в себя от радости, что девушка все-таки сдержала слово. Она все время беспокоилась, что Сор Окчу не придет, и корила себя, что зря отпустила ее.

— Успела, матушка, успела, — ответила Сор Окчу.

— Ну а когда у тебя заканчиваются экзамены? Когда домой собираешься?

— Дня через два-три.

— Ну тогда поживи эти дни у меня.

Сор Окчу промолчала. Она все-таки не решалась открыться и назвать причину, почему не может долго оставаться в этом доме.

— У меня тебе будет спокойно, отдохнешь немножко. Ты хоть молчишь, да я знаю, что у тебя на душе творится. Не переживай, вылечат тебе когда-нибудь ногу. Ну а коль не смогут, так, как говорится, не в ногах душа, — успокаивала старушка Сор Окчу, а у самой слезы подступали к глазам.

— Матушка!.. — начала Сор Окчу, но мать Дин Юсона ее перебила:

— Человек не должен терять веры. Я верю, что и Юсон найдется! Мы еще будем счастливы… Только бы нашелся…

— Матушка, а мне кое-что известно о Юсоне, — сказала чуть слышно Сор Окчу.

— Тебе?

— Да.

— Что же тебе известно? Где он?

— Этого я не знаю. Мне сказали, что прошлой осенью после демобилизации он по пути в Пхеньян заезжал в мой родной поселок.

— К тебе домой?

— Да, это сказал мне мой земляк, когда после госпиталя я вернулась домой.

И Сор Окчу рассказала все, что узнала о Дин Юсоне от Ди Рёнсока.

— Так ты не знаешь, где сын? — В голосе старушки слышалось разочарование.

— Не знаю, но в Академии медицинских наук работает Чо Гёнгу, с которым мы вместе служили в военно-полевом госпитале. Возможно, он знает, где теперь Юсон.

Сор Окчу дала старушке адрес Чо Гёнгу, тот, что ей сообщил профессор Хо Герим.

— Почему же ты сама не написала ему?

Сор Окчу не ответила.

— Эх, Окчу, Окчу! Не хотела я, но все-таки придется мне высказать тебе все, что я думаю, — решительно сказала мать Дин Юсона и ближе подсела к девушке. — Когда в последний раз я была в госпитале, мне сказали, что ты уехала и не сказала — куда, а приезжая сюда на сессию, ты избегала меня. Думаешь, я не знаю — почему? Прекрасно знаю. Ты вбила себе в голову глупую мысль, что не должна видеться со мной. А мне обидно. — Старушка говорила спокойно, но твердо.

Сор Окчу сидела молча, низко опустив голову, ее хрупкие плечи вздрагивали. Через некоторое время она вытерла глаза и подняла голову.

— Спасибо вам, матушка, я вас никогда не забуду. А сына своего вы должны найти обязательно, и я помогу вам, — сказала она.

— А почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

Сор Окчу опять промолчала.

— Эх, Окчу! Ведь ты одинока. Давай будем жить вместе. Здесь есть больница, где ты могла бы и работать, и лечиться, здесь и твой институт.

— Матушка, я не могу уехать из своего поселка, — овладев собой, наконец сказала девушка. — Я должна работать там, чтобы выполнить свой долг.

— А, по-твоему, здесь, живя со мной, ты не сможешь выполнить свой долг?

— Нет, правда, я не должна покидать свой поселок.

— Ну что ж, если не можешь ты остаться здесь, тогда я перееду к тебе. — Мать Дин Юсона сказала это так решительно, что сомнений быть не могло: она сдержит свое слово.

Ради Сор Окчу старушка была готова на все, но не из жалости к девушке и не только потому, что эта девушка и ее сын любили друг друга, — в Сор Окчу она видела славную дочь своей Родины, которая на полях сражении не щадила жизни, спасая раненых бойцов. Для нее Сор Окчу стала такой же родной, как ее сын Дин Юсон.

Сор Окчу растерялась. Она решила больше не таиться, не причинять боль близкому человеку, а рассказать все, ничего не скрывая.

— Матушка, простите меня, я вам все сейчас расскажу. Я… — Сор Окчу тяжело вздохнула и, запинаясь, сбивчиво рассказала о своих переживаниях.

Она говорила о своем увечье, о том, что из-за него она решила больше никогда не встречаться с Дин Юсоном, ибо она считала, что Дин Юсон — талантливый хирург, что перед ним сейчас открыты широкие горизонты для научно-исследовательской работы, что ему необходимо много работать, чтобы осуществить свою мечту — помочь инвалидам войны в излечении их недугов, и что поэтому рядом с ним всегда должен быть физически здоровый, полный сил человек, способный во всем оказывать ему помощь.

— Вот почему я твердо решила незаметно уйти, не искать встреч с ним и уехать в свой родной поселок, — закончила Сор Окчу свою исповедь.

— Я понимаю тебя, но все же ты поступаешь неразумно, — упрекнула девушку мать Дин Юсона. — И тебе то же самое скажет сын. Ты должна изменить свое решение.

«Что за девушка! Подумать только: она жертвует своим счастьем, не желая быть обузой для любимого человека, и готова до конца своих дней безропотно переносить страдания! Как это благородно!» — подумала старая женщина.

— Нет, матушка, я решила бесповоротно. От всей души желаю вам встретиться с сыном. Будьте счастливы, — как бы уже прощаясь, сказала Сор Окчу и хотела встать.

— Да как же тебе не стыдно? Не отпущу я тебя ни за что! — И старушка снова усадила девушку.