«9 июля. В полдень небо на северном горизонте достаточно прояснилось, чтобы стало возможным увидеть вершину Мельбурн, которая появилась как низкий пик на северо-западе. Местоположение судна двадцать восемь миль к северо-северо-востоку от острова Франклина. С бака левого борта впереди корабля несколько огромных торосных гряд, похоже, что они результат недавних и нынешних подвижек льда. Весь день с юга слышны звуки сжатия.»

«13 июля. В 5 вечера звук очень сильного сжатия был слышен с траверза левого борта и бака (юг) очень близко от корабля. Сжатие происходило снова и снова через неравные промежутки времени. Совсем близко от корабля лёд выгибало вверх и иногда его сотрясания чувствовались на борту. Я склонен думать, что мы попали в западню и что теперь прочувствуем всю мощь давления со стороны юга. Мы должны готовиться к худшему, а на лучшее — освобождение ото льда — можно только надеяться.»

«18 июля. Это был насыщенный событиями день. Около 8 часов утра горизонт на севере стал ясным, и с усилением света на западе показалась земля. Это первый ясный день, что выдался с 9-го числа, мы выяснили, что за это время прошли значительное расстояние к северо-востоку. По меридиональной высоте звёзд и расположению земли, которой оказался остров Коулман (Coulman), вершине Мерчисона и вершине Мельбурн, наше положение семьдесят восемь (географических) миль на северо-восток относительно севера от острова Франклина. В течение последних трёх дней мы продрейфовали сорок (географических) миль, для этого в последнее время было достаточно оснований, судя по трению и грохоту сжимающихся льдов. В этот день корабль вынес несколько серьёзных сжатий.»

«20 июля. Незадолго перед завтраком услышали хриплый голос императорского пингвина, а после заметили двоих на некотором расстоянии от корабля… Ближайший материк (в окрестностях мыса Вашингтон) — в девяноста милях, а также остров Коулман. Остров Франклина находится в восьмидесяти милях к юго-востоку, пак пришёл в движение. Сейчас сезон размножения императоров и здесь мы встречаемся с ними в безотрадной ледяной пустыне… 10.45 вечера. Сильное сжатие вокруг корабля, вскрылись каналы, корму корабля сместило на почти двадцать футов. Вмороженные в лёд тросы в сильном натяжении (связаны с цепями у бизани) и удерживаются через шкиф швартовной тумбы на полубаке с левого борта.»

«21 июля, 1 ночи. Вскрылись каналы около 40 футов шириной. Корабль в открытой полынье около 100 футов диаметром. Сильное давление в окрестностях корабля. Свистал всех наверх, обрезали тросы с полубака. [Эти тросы оставались вмороженными в лёд с тех пор, как корабль сорвало со швартов, и они, временами, были полезны для определения движения льда около корабля.] 2 ночи. Корабль качнуло поперёк канала, поскольку лёд вскрылся, и льдины с левого борта давят на корму, разворачивая её. 11.30. В полынье у корабля появилась стая косаток. Некоторые разбивают мягкий лёд (примерно с дюйм толщиной) и выталкивают сквозь него свои головы, вздымаясь на пять или шесть футов перпендикулярно воде. Они, видимо, оглядываются. Странно видеть косаток в этом огромном ледовом поле, я думаю, что открытая вода должна быть где-то рядом. 5.15 вечера. Вскрылись новые каналы. Льдины по левому борту выталкивают корму на лёд (поле), после льдины сомкнулись и зажали корабль с бака и кормы. Руль погнуло в сторону правого борта и разбило. Твёрдый дуб и железо сломало как спичку. 8 вечера. Умеренный юго-юго-западный штормовой ветер со снегом. Сильное напряжение на тимберсах, вызванное сдавливанием. 10 ночи. Экстра сильное сжатие с кормы и бака, корабль заметно изгибает. Очень сильное сдавливание.»

«22 июля. Корабль в неудачном положении во вновь замёрзшем канале, с баком и кормой, зажатым между тяжёлых льдин, от сильного сжатия слышны сильный треск и стон. 8 утра. Приказал всем готовиться и сделал последние приготовления для оставления судна. Некоторым дал особые задания, чтобы соблюсти быстроту и порядок, если корабль будет раздавлен. Боюсь, что если давление продолжится, возвращение корабля будет невозможно, мы не сможем спасти его. 2 дня. Кораблю легче. Вылили серную кислоту на лёд за кормой в надежде растопить трещину и снять давление с рудерпоста, но безуспешно. Очень сильное давление на и вокруг судна (особенно на корму и бак по правому борту). Корабль выжимает и от напряжения он весь трещит. 10 ночи. Корабль крушит собой путь в новом льду правым бортом и разворачивается вдоль канала, освободив ото льда рудерпост. Полночь. Корабль в безопасном положении, каналы вскрылись во всех направлениях.»

«23 июля. Сквозь туман уловили отблеск острова Коулман. Положение судна 14 градусов к юго-востоку (ист. скл.), восемьдесят миль от острова Коулман. На протяжении дня и ночи продолжались сжатия, иногда заставлявшие тимберсы трещать и стонать. Корма судна сейчас в более или менее мягкой кровати, сформированной вновь образовавшимся льдом около одного фута толщиной. Я благодарю Бога, что мы избавились от этого страшного кошмара. Я никогда не забуду складывавшегося в гармошку судна во время вчерашнего и в среду носового и кормового сжатий.»

«24 июля. По сравнению с предыдущими днями — этот один из спокойных. Каналы открывались и закрывались, иногда корабль подвергался неприятным сдавливаниям со стороны твёрдых льдин по правому борту. Большое количество вскрывшихся каналов „весеннего“ типа (покрытых тонким льдом, образующимся на толщину три-четыре дюйма в течение нескольких часов) между твёрдыми и тяжёлыми льдинами и полями. Конечно же, мы в руках Провидения, ведомые им сквозь тяжёлый трущийся пак более двухсот (географических) миль вдоль припая западного берега, обогнув с севера остров Франклина, и сейчас там, что выглядит прямой дорогой в открытое море! Принимая во внимание наше шаткое положение и опасность для жизни людей, я послал этим вечером аэрограмму Его Величеству Королю Георгу (to H. M. King George) с просьбой выслать спасательный корабль. Я надеюсь, она дойдёт. Я послал это сообщение после тщательного обдумывания и знаю, что если мы не прибудем в Новую Зеландию к определённой дате (1 ноября), спасательный корабль будет направлен на помощь Южной партии.»

«25 июля. Очень сильное сжатие возле корабля. Рано утром большое ледовое поле с левого борта пришло в движение и, встретив нашу льдину, вздыбило гребни от десяти до пятнадцати футов высотой. Блоки льда, рассыпаясь, наваливались друг на друга с оглушительным грохотом. В течение дня сжатие продолжалось, льдины попеременно смыкались и размыкались, корабль скрипел и стенал во время сжатий льдин.»

«4 августа. Девять дней у нас были южные ветра, последние четыре мы провели под завывания бурь. Я оглох от адского шума ветра. Din! Din! Din! и тьма. Мы должны были сегодня увидеть солнце, но скопления кучевых облаков скрыло его, дневной свет — это такое счастье.»

«6 августа. Ветер стих в 6 утра и к завтраку в чистом воздухе стала видна земля от мыса Коттер (Cape Cotter) до мыса Адэр. Что за чудесный день! После четырёх туманных дней мы ввиду мыса Адэр, где-то около сорока пяти миль к востоку от островов Владения, за это время мы продрейфовали сотню миль. Это хорошо. Вершина Сабина, первая земля, увиденная нами на пути на юг, лежит далеко к западу, самый высокий пик (10 000 футов) среди величественной горной цепи, покрытой вечными снегами. На западе мы видим острова Владения, лежащие под громадой утёса мыса Дауншир (Downshire), которые выглядят как большие пятна чёрных скал. Земля понижается к северо-западу от мыса Дауншир и снова вздымается в высоту около мыса Обожания (Cape Adore). В ожидании солнца этим утром мы волновались, солнце взошло около девяти тридцати (время местное). Это было величественное, радостное видение. Мы за что-то выпили, и с лёгким сердцем сказали ему спасибо.»

«9 августа. Донноли вновь взялся за ремонт руля. Это долгая работа — разрезать железную обшивку руля, и не такая безопасная, поскольку лёд ненадёжен. Гук сказал, что сейчас всё нормально. Я хочу, чтобы у него всё получилось. Он хороший спортсмен и продолжает пытаться, хотя убеждён, что не особо надеется на такую убогую антенну.»