«Рутина здесь такая: четверо из нас — я, Стивенс, Ричардс и Спенсер-Смит завтракаем в 7 утра. Других зовут в 9 часов утра, их завтрак накрыт. Затем стол убирается, пол подметается, начинается обыкновенная дневная работа. В час дня у нас то, что мы называем „беглый обед“, то есть холодный перекус и какао. Мы работаем с 2 до 5 вечера. После 5 часов вечера люди могут делать то, что им нравится. Ужин в 7. Мужчины играют в игры, читают, пишут дневники. Ложимся спать рано, поскольку экономим топливо и освещение. Ночные дежурства за учёными, которые имеют привилегию поспать днём. После моего прибытия сюда, я обрисовал наше положение, и объяснил необходимость экономии в использовании топлива, света и припасов, ввиду возможности того, что мы можем остаться здесь на два года… Мы не собираемся начинать работу на санях пока не узнаем более определённо судьбу „Авроры“. Не смею думать, что произошла катастрофа.»

В оставшиеся дни июня люди мылись и чинили одежду, убивали тюленей, делали непродолжительные выходы в окрестностях хижины и обсуждали планы на будущее. У них были шесть собак, их них две суки без опыта работы на санях. Одна из этих сук родила маленьких щенков, но оказалась плохой матерью и помёт умер. У собак было много тюленины и о них бережно заботились.

26 июня Макинтош созвал общий совет для обсуждения планов, которые вынашивал по поводу забросочной экспедиции, планировавшейся грядущей весной и летом.

«Я обрисовал ситуацию и пригласил к обсуждению членов команды. Были высказаны несколько точек зрения. Я предложил, что кто-то один из нашей партии должен остаться, чтобы продолжать метеонаблюдения и пополнять запасы мяса и жира. Этот человек сможет передать мои инструкции на корабль и направить партию к Блаф. Было решено, что им будет Ричардс. Некоторые возражали на том основании, что будут необходимы двое, и после того, как вопрос был поставлен на голосование, договорились, что отложим окончательное решение до тех пор, пока партии не начнут практическую работу и посмотрят, как у них пойдут дела. Была обсуждена нехватка одежды, и Джойс и Уайлд согласились сделать всё возможное по этому вопросу. Октябрьский выход (на Барьер) был расценён как слишком ранний, но решили действовать по обстановке. Это были самые важные моменты, и мы единогласно решили, что больше пока ничего не можем поделать… Я знаю, что мы сделаем всё возможное.»

Партии не терпелось посетить мыс Ройдс к северу от мыса Эванс, но в конце июня открытая вода всё ещё преграждала прямой путь через пролив и переправа была невозможна. На мысе Ройдс, в хижине, установленной экспедицией Шеклтона 1907–1909, находились запасы и продовольствие, которые могли оказаться очень полезными. Джойс и Уайлд сделали унты из запасных спальных мешков. Макинтош отмечает, что необходимость экономии одежды и обуви ограничивали людей в выполнении многих задач, что они наметили. В хижине был найден большой запас брезента и кожи, и некоторые пытались своими руками сделать обувь. Удалось добыть много тюленей, запаса мяса и жира было вполне достаточно для удовлетворения текущих потребностей.

В течение июля Макинтош сделал несколько вылазок на север по морскому льду, но обнаружил, что каждый раз не мог уйти далеко. Трещина протянулась примерно от острова Инексессибл (неприступности) (Inaccessible Island, крохотный островок к югу от мыса Эванс) к леднику Берн (Barne Glacier), лёд выглядел слабым и разорванным. Улучшение видимости возвестило о возвращении солнца. Ричардс и Джек взвешивали припасы для санных экспедиций. 1 августа Макинтош с холма за хижиной увидел открытую воду, простирающуюся к западу от острова Инексессибл, и отметил, что возможно пролив Мак-Мёрдо никогда полностью не замерзает. Неделю спустя пространство открытой воды, казалось, стало ещё больше и люди начали отчаиваться добраться до мыса Ройдс. Метели были частыми и продолжительными. С усилением света в окрестностях хижины нашли несколько полезных вещей, в том числе пару выброшенных носков и нижнее бельё, оставленное участниками экспедиции Скотта, а также коробку цукатов, которые пошли на пирожные. 12 августа в хижине случился небольшой пожар. Ацетиленовая газовая лампа, установленная в хижине капитаном Скоттом, в один прекрасный день начала сифонить. Один из членов партии искал утечку при помощи зажжённой свечи, и взрыв лампы привёл к возгоранию нескольких деревянных вещиц. К счастью, возгорание быстро погасили. Потеря в хижины на этом этапе стала бы трагическим инцидентом.

13 августа Макинтош и Стивенс совершили визит на мыс Ройдс. Они решили попытаться пройти через ледник Берн и, после пересечения зоны трещин, поднялись на склон мыса Берн и оттуда вниз, на морской лёд. Они нашли этот лёд вновь сформированным, но достаточно крепким для своей задачи и вскоре достигли хижины на мысе Ройдс.

«Внешняя дверь хижины была не заперта», — писал Макинтош. «Немного снега намело в прихожую, но лопатой, которую мы нашли снаружи, его вскоре выгребли. Затем мы вошли и в центре хижины обнаружили груду снега и льда, который попал сквозь открытую вытяжку в крыше. Вскоре мы закрыли её. Стивенс приготовил поесть, пока я убирал лёд и снег из центра хижины. После обеда мы приступили к инвентаризации припасов внутри. Нашей первейшей целью был табак. Мы нашли одну коробку Нэви Кат и коробку сигар. Также нашли мыло, которое теперь позволит по возвращении вымыться и постирать одежду. Затем мы принялись за поиски спального мешка. Мешков там не было, однако на импровизированных кроватях из ящиков мы нашли два матраса, старый рулон ткани и два одеяла. Мы использовали их, чтобы поочерёдно поспать. Стивенс лёг первым, пока я поддерживал огонь. Угля или жира здесь не было, так что нам пришлось использовать древесину, которая пока горела, человеку рядом было тепло, но не поднимала температуру в хижине выше нуля (-18 °C). Над плитой, на видном месте мы обнаружили напоминание от партии Скотта, что пользующиеся хижиной должны оставить посуду в чистоте.»

Макинтош и Стивенс остались на мысе Ройдс на следующий день и провели тщательный осмотр запасов. Они нашли за пределами хижины кучу ящиков с мясом, мукой, сушёными овощами и другой всякой всячиной, по крайней мере, годовой запас на партию из шести человек. Они не нашли новой одежды, но набрали старую, которую можно было починить и сделать пригодной для носки. Загрузив добычу, они вышли к мысу Эванс утром 15 августа по морскому льду. Очень слабый лёд преграждал путь, и им пришлось идти вдоль берега. Они вернулись на мыс Эванс в два часа. Во время их отсутствия Уайлд и Гейз поднялись на остров Инексессибл, Гейз сильно обморозил по пути ухо. Табак разделили между членами партии. На следующий день разразилась метель, и Макинтош поздравил себя с тем, что выбрал удачное время для своей прогулки.

Записи об оставшейся части августа не полны. Все занимались приготовлениями для санного путешествия и радовались увеличению светового дня. Партия испытала специальный санный сухпаек, составленный по моим рекомендациям, и «все согласились, это было превосходно по соотношению вес-вкус». Троих императорских пингвинов, впервые увиденных с момента высадки, поймали 19 августа. К этому времени возвращающееся солнце уже касалось золотом вершин Западных Гор и отсвечивало от массивной фигуры Эребуса. Вулкан испускал гигантские клубы дыма, и сияние его внутреннего огня отражалось иногда в клубящихся облаках над кратером. Стивенс, Спенсер-Смит и Коуп отправились к мысу Ройдс 20-го, и находились ещё там, когда солнце впервые появилось над Эребусом 26-го. Предыдущие дни было пасмурно, и солнца, которое хоть и было выше горизонта, не было видно.

«Утро выдалось ясным,» — написал Макинтош. «Над Эребусом лучи солнца, проникающие сквозь скопления кучевых облаков, порождают самые невероятные эффекты. Свет заставляет нас всех моргать, и в то же время, вызывает величайшее буйство духа. Мы чувствовали себя словно люди, которых выпустили из темницы. Я стоял снаружи хижины и смотрел на поистине грандиозную картину вокруг. Западные Горы были великолепны в своём диком величии. Очертания вершин, некоторые из которых находились в восьмидесяти или девяноста милях, словно нарисованные показались в хрупком контрасте с линией неба. Огромные ледовые склоны блестели белизной, словно алебастр на фоне тёмных теней. Небо на западе над горами было ясным, за исключением низлежащих скоплений у подножия склонов вокруг вершины Дискавери. На юге чёткие полосы слоистых облаков располагались в 30 градусах над горизонтом… Затем Эребус начал выделять клубы дыма, который поднимался на сотни футов и перемещался в северо-западном направлении. Южные склоны Эребуса окутали массы облаков.» Партия с мыса Ройдс вернулась днём и их сообщение, что табака больше не нашли, вызвало всеобщее разочарование.