И сказал он и те, кто присутствовал: «Аминь, аминь!»
Вот каковы виды истинной непритязательности, свойственные влюбленным, которые я перечислил, не преувеличивая и не преступая меры. А у поэтов есть особый вид выражения довольствования тем, что есть у них и в чем хотят они показать свое стремление и проявить способность к глубине мысли. Каждый из них говорит согласно своей природе и таланту, но только это произвол языка, излишество в речах и злоупотребление красноречием, и то, что они говорят, неверно в корне. Один из них удовлетворяется тем, что небо осеняет его и его возлюбленную и что земля носит их обоих; другой — тем, что обоих их одинаково покрывают ночь и день, или чем-нибудь подобным; и всякий спешит достигнуть предела углубленности и заполучить знак первенства в тонкости изъяснения. А мне принадлежат в этом смысле такие слова, которые не смогут превзойти все те, кто захочет сказать о том же. Вот они:
Мне говорят: «Она далёко», но всей моей душою пленной
Твержу: «В одно и то же время мы с ней живем в одной Вселенной.
Одно и то же солнце всходит над нами утренней порою
И нам дорогу освещает, сияя славой неизменной.
Лишь день единственный в дороге, и я бы с нею повстречался,
Так что считаю нашу близость я совершенно несомненной.
У нас одна и та же вера, один и тот же Бог над нами,
И сочетает нас Всевышний своею властью сокровенной».
Как ты видишь, я удовлетворяюсь единением с той, кого люблю, с кем одинаков в знании Аллаха, от которого происходят и небеса, и своды, и все миры, и все сущее, и ни в чем не дробится оно, и ничто его не минует. Затем ограничился я, взяв из поучений Аллаха то, что любимая живет во времени, — это более всеобъемлюще, нежели то, что сказали другие об окружении любимой днем и ночью, хотя по внешности оно сначала кажется слышащему одним и тем же. Ибо все, что создано, подпадает под время, и время лишь условное название прохождения часов, течения небосвода и движения его тел; ночь и день зарождаются от восхода солнца и заката его, и оканчиваются они где-то в вышнем мире, а время не таково, и они — часть времени. И если какому-то философу и принадлежат слова, что мрак продолжается бесконечно, то очевидность опровергает это, и причины возражения ему ясны, но здесь им не место.
Затем изъяснил я, что если любимая находится в отдаленнейшем конце мира на востоке, а я — в отдаленнейшем конце его на западе (а такова длина обитаемой земли), то между ею и мною лишь расстояние в один день, так как солнце восходит в начале дня на начальном востоке и закатывается в конце дня на конечном западе.
Есть одна разновидность удовлетворенности, о которой я упомяну, прося у Аллаха защиты от нее и от людей, которым она свойственна, и восхваляя Всевышнего за то, что он научил наши души избегать этого. И состоит она в том, что разум совершенно заблуждается, и гибнет проницательность, и легким становится тяжелое, и исчезает ревность, и пропадает гордость, и соглашается человек делиться с другими той, кого он любит. Это случалось со многими людьми (да защитит нас Аллах от испытаний!), и бывает это истинным только тогда, когда природе человека свойственны привычки пса и он низок разумом, который будет мерилом того, что под ним, и слабы его чувства, и подкрепляется это сильной, всеохватывающей любовью. И когда соединятся подобные качества, перемешавшись друг с другом, зарождается среди них это низкое свойство, и родится эта дурная привычка, порождая за собой грязные и скверные поступки. А если обладает человек малейшим благородством и ничтожнейшей мужественностью, тогда подобная беда дальше от него, чем Плеяды, хотя бы умер он от страсти и растерзала бы его любовь. Я говорю об этом, насмехаясь над одним из тех, кто был снисходителен в этом отношении:
Не слишком ли широк ты сердцем? Ты посоветуйся с врачами,
Когда согласен ты делиться своими кровными ночами.
Так, значит, вдвое меньше влаги тебе довольно для полива?
Давай тогда разделим солнце и обменяемся лучами!
Допустим, половина туши верблюжьей тяжелей козленка;
Не слушай тех, кто докучает тебе поносными речами.
Иди за госпожой своею, куда прекрасная прикажет,
Пока играет чаровница двумя блестящими мечами.
ГЛАВА ОБ ИЗНУРЕНИИ
Всякий любящий, который искренне любит и лишен близости из-за разлуки, или разрыва, или сокрытия любви, случившегося по какой-нибудь причине, неизбежно доходит до пределов изнурения, и похудания, и наихудшего недуга, который заставляет его слечь. И дело это весьма частое, происходимое постоянно. Но последствия любви — другие, чем признаки налетевшей болезни, так что различит их умелый лекарь и внимательный чтец по лицам.
Об этом я говорю:
Лекарь мне сказал неразумное слово:
«Я намерен тебя лечить, как больного».
Но никто моего недуга не знает,
Кроме Бога Всевышнего, Всеблагого.
Неужели я хворь мою скрыть пытаюсь
Вопреки свидетельству тела худого,
Хоть недуг выдают протяжные стоны
И молчание тайну выдать готово?
Много признаков явственных подтверждают:
Мое тело злосчастное не здорово.
Говорю я врачу: «Ты признайся честно,
Что подобное заболевание ново».
Отвечает мне врач: «У тебя сухотка,
Похуданье — симптом недуга такого».
Возразил я: «Сухоткой члены страдают,
Это жгучий прилив тока кровяного,
А меня, как видишь, не бьет лихорадка,
Я совсем не чувствую жара сухого».
Призадумался лекарь: «Зловещий признак —
Эти приступы раздраженья глухого.
Не дает ли знать себя черная немочь?
Хочешь снадобий от недуга лихого?»
Возмутился я: «Видишь, как слезы льются!
Лекарь, лучше не молол бы ты пустого!»
На меня посмотрел и замолк, смущенный,
Убедившись, что нет ответа простого.
И сказал я: «Недуг мой — мое лекарство.
Это с толку собьет мудреца любого.
Опустите растение вниз верхушкой;
Ветви — тоже корни средь праха земного.
От змеиного яда лишь яд спасает;
Тот же самый яд, нет лекарства иного».
