— Пошли в санчасть, — предложила Вера.

Он открыл глаза, несколько мгновений молча смотрел на нее, потом сказал:

— Вон там в углу вещмешок. Покопайся в нем, может, во фляге есть водка.

Водки во фляге не оказалось. Тогда Вера отлила в кружку из своего пузырька немного спирта, развела его водой и дала Склярову. Выпив, он облегченно вздохнул, взял телефонную трубку.

— Цветок, Цветок, — позвал он. — Я Роза, Роза. У меня все в порядке, немного ранен, с поста не ухожу.

Повернувшись к Вере, он сказал:

— Можешь топать, сестренка. Извини, что при тебе загибал трехэтажные маты.

Выйдя из землянки, она пошла по траншее туда, где стрекотали пулеметы…

Маша Ермолова была дочерью казака из станицы Крыловской. В сорок втором году, когда ей исполнилось семнадцать лет, прислали похоронную на отца. Она распростилась с матерью и тремя младшими братьями и пошла на фронт. Санинструктор Маша прошла боевой путь от Малой земли до Берлина и вынесла все, что выносит ротный санинструктор, — холод и голод, пулеметный и артиллерийский огонь, бомбежки и вшей, смерть друзей и слезы отчаяния.

Гвардейцы называли ее везучей. Это утвердилось за ней, когда однажды она напросилась с разведчиками за «языком». А надо сказать, что разведчики долгое время не могли поймать пленного. Командир разведгруппы скептически посмотрел на ее далеко не воинственную худенькую фигуру и покачал головой, дескать, на танцы бы тебе, а не в разведку. Но потом пренебрежительно бросил: «А пусть идет. Пользы не будет, конечно, но и вреда не принесет». Случилось так, что она первая заметила вылезших за передний край гитлеровцев. Завязалась рукопашная схватка. Несколько вражеских солдат было перебито, а одного разведчики подхватили живого. Вернувшись, командир разведчиков пожал руку и уважительно произнес:

— А ты везучая.

Повезло Маше и в следующий раз. Ее тяжело ранило в голову. Думали, что не выживет. Выжила. Когда вернулась в свою бригаду, опять говорили:

— Везучая.

После боев на Малой земле я оказался в одной с ними гвардейской дивизии. Дошли вместе до Берлина. А после войны следы Маши и Веры затерялись. И только на праздновании 25-летия Малой земли мы встретились вновь. Заморышами их теперь не назовешь, выглядят вполне солидно. Вера — научный работник в пищевой промышленности Дагестана. Маша — диетсестра санатория «Дубовая роща» в Железноводске. У обоих есть мужья и сыновья.

Старшая медсестра и секретарь партбюро больницы г. Пологи Запорожской области Анна Андреевна Сокол подарила мне альбом. На Малой земле она была парторгом медсанбата 176-й Краснознаменной дивизии. С этой дивизией она прошла боевой путь от Малой земли до Чехословакии.

В альбоме отражен этот путь. Тут фотографии боевых подруг, ее письма с фронта, песни и стихи о Малой земле, воспоминания. Пожалуй, иная книга не читается с таким интересом, как этот альбом.

Мне хочется процитировать несколько страниц из этого примечательного документа.

«Когда мы высадились на мыс Мысхако, перед нами встал вопрос, как укрыть раненых, где их оперировать и как эвакуировать. Это трудно было решить, так как каждый метр земли простреливался, а наш медсанбат состоял почти из одних девушек.

Не дожидаясь рассвета, мы начали на склоне балки рыть землянки, носить колья с виноградников, а к утру на колья натянули плащ-палатки. Так оказалась перевязочная. Но как только наступил рассвет, наша перевязочная была уничтожена взрывом снаряда.

Мы начали закапываться в землю. Мешали дожди. Почва была каменистая. Вода накапливалась в балке и заливала землянки. Обсушиться и обогреться негде, малейший дымок вызывал ураганный огонь противника.

Комсорг роты Ира Филиппова, девушки Наташа Дожикова, Мотя Вихрова, Зоя Ефремова, Таня Поваркова, Нина Винник, Нюра Жернакова, Валя Черникова отправились на берег искать что-либо для укрытия нашей операционной. Под артиллерийским огнем они натаскали с берега ящики из-под снарядов. Мы разламывали их и дощечками обили стены, потолок, под потолок подвесили простыни, вместо лампы приспособили снарядные гильзы. Так появилась у нас операционная.

Хирургом у нас был коммунист, майор медицинской службы Вайсман. Мужественный человек. Над нами кружат самолеты, сбрасывают свой смертоносный груз, рвутся снаряды, а он спокойно стоит над раненым со скальпелем, ободряет раненого и сестер. Однажды во время операции снаряд угодил в бок операционной. От пыли стало темно. Когда мы вбежали туда, то увидели лежащую операционную сестру Марию Высоцкую. Ее контузило. Раненый лежал на операционном столе, сделанном из досок, а Вайсман стоял и отчаянно чертыхался по адресу гитлеровцев:

— Вот гады, только начал зашивать рану, а они тут со своим снарядом!

Вместо контуженной Высоцкой у стола встала Катя Кравецкая, а мы стали ремонтировать операционную.

Бывало и так, что принесут к нам раненых, а у нас они получают новые ранения. Как-то принесли тяжело раненного в грудь лейтенанта. Его положили в сортировочной, где записывали фамилии, а потом отправляли в операционную. Прилетел снаряд, который угодил в ногу лейтенанта и оторвал ее. К счастью, снаряд не разорвался. Потом саперы извлекли его и унесли.

Часто жизнь раненых спасало переливание крови. В ампулах ее не было, и девушки без колебания отдавали свою кровь. Отдавая кровь, они продолжали работать на своих местах, отдыха не знали. Тяжелый физический труд, недоедание, отсутствие витаминов вызывали слабость, головокружение. Только любовь к людям, к Родине заставляла их жертвовать свою кровь.

Особенно тяжело стало с продовольствием во время апрельских боев. У нас осталась только кукурузная мука и крупа, не стало соли. Пресная вода для питья и варки пищи доставалась с большим трудом. Колодец, который был внизу балки, находился под обстрелом, и часто тот, кто ходил за водой, не возвращался обратно. У раненых до крови пересыхали губы. Однако никто не роптал, не жаловался.

Хотя нам самим было нелегко, мы писали бодрые, теплые письма на передовую, посылали в роты и батареи вышитые из парашютов платочки с просьбой подарить самому храброму. Девушки стирали белье всем, кто приносил его.

Мне кажется, что нигде и никогда так ласково не звучало слово «сестричка», как на Малой земле. Многие из тех, кого мы отправили на Большую землю, писали нам письма, в которых благодарили за сердечную заботу и материнскую ласку.

Эвакуация раненых к морю была самым опасным и трудным делом. Вечером сестры и санитарки несут раненых на носилках. Идти приходилось по простреливаемой местности. Каждый раз мы с нетерпением ждали их возвращения. Многие из них не возвращались — были ранены или убиты. Так погибла моя подруга Соня Посторонко. Соня воспитанница детского дома, перед войной вышла замуж. Война разлучила ее с любимым. Он служил в нашей дивизии и убит в сорок втором году. Получив похоронную, Соня написала письмо командиру дивизии с просьбой зачислить ее бойцом вместо погибшего мужа. Став санинструктором в нашем батальоне, ока быстро завоевала уважение и любовь девушек. Бралась за самые тяжелые поручения.

Была у нас санинструктор Таня Поваркова. К нам пришла прямо со школьной скамьи. Ее не брали в армию, так как возраст ее всего 16 лет. Но через комсомольскую организацию Ворошиловграда она добилась своего, стала санинструктором. На Малой земле ей исполнилось семнадцать лет. Однажды она сопровождала раненого в береговой госпиталь. В это время налетели немецкие бомбардировщики. Укрыться было негде. Тогда Таня легла на раненого, прикрыв его своим телом. Разорвавшаяся поблизости бомба убила девушку. Раненый остался невредимым.

Тамарова Мотя в нашей дивизии с первых дней войны. Муж ее служил в летной части, но она потеряла с ним связь. Трудно найти более самоотверженную и смелую медсестру. Она работала и в перевязочной, и ухаживала за больными, и эвакуировала на берег. Кажется, она никогда не отдыхала, но всегда была бодрой, неунывающей. Своей энергией заражала других.