— Смешной ты человек, Берды-джан, — пожал плечами Торлы. — Произносишь вроде бы и умные слова, а главного не понимаешь. Ведь для того, чтобы поставить на колени всю эту, как ты говоришь, сволочь, нужна стать богаче её.

— Нет, Торлы, — возразил Берды, — пе богатством давить их надо, а силой, правдой, законом! Ты этого пока не понимаешь. Честно говоря, я и сам не очень-то разбираюсь, по верю, что действовать надо именно так!

— Это хорошо, когда веришь, — задумчиво сказал Торлы.

— Поверишь и ты, Торлы, обязательно поверишь! — убеждённо воскликнул Берды и добавил после некоторого молчания: — Ложись, отдохни немного, наши вон уже спят.

К вечеру, когда дневная жара стала спадать, они тронулись дальше. Берды беспокоило положение в Чарджоу. Чтобы гарантировать себя от всяких случайностей, он решил обогнать караван и приехать в Чарджоу первым. Если там окажутся белые, он сумеет предупредить товарищей.

С ним согласились. Наказав Дурды смотреть в оба и двигаться осторожней осторожного, Берды хлестнул серого и умчался. С его отсутствием парни поскучнели, особенно Дурды, на плечи которого легла вся тяжесть ответственности за караван. Призадумался и Аллак. Ему, не отличавшемуся особым мужеством и решительностью, нравился энергичный, смелый, уверенный в себе Берды. С ним было как-то спокойнее и легче.

Опять караван шёл всю ночь и утро. На привал расположились в полдень. Колодца поблизости не было, чай заметно отдавал бурдюком, но парни пили его с удовольствием. Дурды воспротивился было поить коней — подождут, мол, до вечера, когда колодец встретится. Аллак укоризненно поглядел на него, повздыхал, но не выдержал и молча пошёл развязывать бурдюк. Дурды недовольно поморщился, однако не стал спорить.

Торлы, пристроившись возле Меле, говорил:

— Человека делает человеком только богатство, — в этом ты мне поверь. Который богатый — он возвышается над остальными, как дерево над овечьим гуртом. Отними у него серебро и золото — он станет таким же, как и мы, если не хуже. А пока богат, всё ему доступно — любую вещь купить может, любого человека унизит. Правильно я говорю, Меле-джан?

— Правильно, Торлы-ага. Это не Бекмурад-бай, а деньги его заставили нас всех испытать столько горя и лишений. Если он сам смелый, пусть приходит сюда!

Аллак, услышавший слова племянника, суеверно отплюнулся:

— Тьфу… тьфу… тьфу!.. Не говори так, Меле!

— Почему, дядя Аллак? — удивился Меле.

— Потому что Мары рядом, где Бекмурад-бай отряд свой собирает! Если он сюда заявится, ты места спрятаться не найдёшь!

— Я и не собираюсь прятаться! Из кого состоит его отряд?

— Неважно из кого, — отрезал Аллак, — а бежать, как зайца, тебя заставит!

Торлы ухватился за эти слова.

— Вот и я о том же толкую! Для того, чтобы не бегать от Бекмурад-бая, надо прежде всего богатым стать. Присмотритесь к людям — чем больше богатеет человек, тем больше у него авторитета, уважения, удачливости. Золото даже незримо действует на человека! Я вам историю одну расскажу, очень поучительную историю. Однажды чабан шёл. Усталый, еле йогами двигает. Сил нет на плече палку свою нести — по земле её за собой тащит. Однако вдруг приободрился чабан, вскинул палку на плечо и даже песню запел. Поблизости дайханин землю копал. Приметил он, с какого места к пастуху бодрость пришла, позвал сына и пошли они туда. Стали копать — полный хум золота выкопали! Поняли, какая у золоти сила? Под землёй находилось — и то бодрость в человека вдохнуло. А если оно в кармане, так и говорить нечего

— Ты к чему это речь завёл? — спросил Дурды,

— К тому, — сказал Торлы, — что в наших руках находится сейчас пять гружёных золотом верблюдов, но почему-то никто из пас не ноет и не прыгает от радости.

— Что же ты советуешь? Прыгать?

— Я советую к Хиве повернуть.

— Тогда оставь свой совет при себе!

— Ты, Дурды, много на себя не бери! — с вызовом бросил Торлы. — Нас пять человек в деле участвовало? У каждого равная доля! Раздели оружие на пять частей, отдай мою часть мне, тогда я и советы свои себе оставлю!

— Ни одного патрона не получишь! — твёрдо сказал Дурды. — Как ты не понимаешь, что это оружие — не паша собственность!

— А чья собственность?

— Это собственность Совета.

— Да ну! Значит, не мы, а Совет рисковал жизнью, чтобы добыть это оружие?

— Да, рисковал! Больше нас с тобой рисковал!

— Вот это ловко! — Торлы округлил глаза. — Я и волк заели верблюда, — сказал комар! Ничего не понимаю…

— Мало слушал умных людей, оттого и не понимаешь, — сердито сказал Дурды, чертя палочкой линии и завитушки иа песке. — Сергея тебе надо было послушать, тогда всё понял бы.

Торлы иронически фыркнул.

— Этот Сергей, смотрю, околдовал вас совсем!

— Жалко, что такое колдовство тебя не коснулось. Несёшь такое, что со стороны послушать — враг говорит, а не друг.

— Интере-есно!.. Может, ты и в чарджуйском Совете обвинишь меня, скажешь, что я — враг?

— Не буду обвинять. Надеюсь, что поумнеешь со временем.

— Я тоже надеюсь, что… ты поумнеешь.

— Ладно, Торлы, давай оставим спор! Ни к чему хорошему он не приведёт!

— Верно, ребята, кончайте, — поддержал Аллак и зевнул. — От споров только желчь разливается. Давайте отдохнём маленько. — И пошёл укладываться в тень.

За ним последовал и Торлы.

— Ложись и ты, Меле-джан, — сказал Дурды. — Я покараулю.

— Лучше я останусь, — попросил Меле. — Спать совсем не хочется. А ты — отдохни.

Дурды сумрачно глянул в сторону Торлы, но согласился:

— Карауль, если не устал. Но — только не усни! И вообще поосторожнее тут…

Меле понимающе кивнул.

Через несколько минут Дурды и Аллак уже спали. Торлы всё ворочался, устраиваясь поудобнее, никак не мог улечься. Мысль, гвоздём засевшая в голове, лишала его покоя. Почему товарищи не разделяют её? Из другого теста они слеплены, что ли? Предлагают им выгодное дело, а они от него, как от комара, отмахиваются! Разве только Меле…

— Не спишь, Меле? — негромко окликнул он парня.

— Караулю, Торлы-ага, — отозвался Меле. — А вы чего не спите?

— Блохи кусают, — пошутил Торлы и поднялся.

Меле смотрел на него насторожённо. Торлы подсел рядом.

— Берды и Дурды меня расстроили, не спится, — пожаловался он, ища сочувствия.

— Не стоит на них сердиться, Торлы-ага, — примирительно сказал Меле. — Они люди, которые верны своей цели.

— Цели, цели… — пробормотал Торлы. — Откуда известно, кто победит — большевики или меньшевики? Если большевики окажутся побеждёнными, значит эти твои люди до конца жизни будут гнуть спину на баев или погибнут где-нибудь бесславно. Другой дороги нам не дано.

— Это — так, — согласился Меле.

— Если так, то скажи об этом Дурды! Чёрт с ним, пусть хотя бы одного верблюда на двоих отдаст, а остальных четырёх ведёт в свой Совет! Мы бы с тобой, Меледжан, весь Иран и Туран объехали, свою выгоду нашли бы! Всю выручку по-братски поделим, а?

— Не согласится он, Торлы-ага.

— Если нас двое будет, согласится. К тому же Аллак— твой дядя, мы его на свою сторону перетянем.

— Дядя Аллак против Дурды не пойдёт, — покачал головой Меле. — Они давно дружат, они побратимы.

— Но зачем, скажи, выполнять им приказ какого-то Сергея! — возмутился Торлы.

— Сергей друг Берды, — пояснил Меле, — он помог Берды бежать из ашхабадской тюрьмы. Для Берды он тоже как брат, Берды во всём ему верит. А Дурды почитает Берды, как старшего брата, никогда его доверия не обманет. Нет, Торлы-ага, ничего не выйдет из вашей затеи. Лучше ложитесь спать.

Помедлив и пряча от Меле недобрый блеск глаз, Торлы сказал:

— Жаль, если не выйдет ничего… Вот у тебя жены нет ещё, у Дурды — нет, у Аллака — только название, что жена, калым ещё полностью не выплатил. Продали бы мы это оружие — сразу бы и семьями и землёй обзавелись, жили бы как люди. Эх, да что тут толковать со слепым о свете! — Он махнул рукой и ушёл под куст.