Отступать было некуда — спиной он ощутил бревна стены. Оставалось одно — смотреть не отрывая глаз, по инструкции.
Пальцы так задрожали, что карандаш упал на пол.
Борис видел, что медведь тоже смотрит на него пристально, не мигая. На левой лапе он вдруг выпустил длинные черные когти…
«Он был в состоянии анабиоза, а в тепле очнулся», — подумал Борис, но что предпринять, не придумал.
На экране начался третий период. Помчались рыцари, но не к Борису, а в другую сторону. Помощи неоткуда было ждать!
Медведь неторопливо расчесал шерсть на груди и вдруг…
— Испугался? — спросил он дребезжащим фальцетом.
«Я же не сплю!» — Борис даже ущипнул себя и почувствовал — больно!
— Испугался, я спрашиваю? — повторил медведь более четко, почти басом.
Какая-то тяжесть сдавила грудь, и потребовалось усилие, чтобы выдавить:
— Не то слово…
— Есть от чего! — согласился медведь, блеснув золотыми зубами.
«Го-о-ол!» — закричал Озеров так, что всем в мире стало ясно: важнее события нет и быть не может!
Медведь поморщился, почесал в левом ухе.
— Кому гол? — спросил он.
— Когда вот так: «Г-о-о-л!» — значит, мы! А когда нам, то: «Конечно, с судьей не спорят…»
Бориса заглушил тысячеголосый рев.
Замелькали на экране клюшки, кулаки, искаженные злобой лица. Бесстрашно разнимал рыцарей полосатый судья, маленький но сравнению с ними.
— Вот звери! — возмутился медведь и выключил телевизор.
— Это спортивный азарт, — вступился Борис за своих, — все будут целы! И пожалуйста, не думай о нас хуже, чем мы есть.
— Если бы так думал, не стал бы и разговаривать. А с тобой поближе познакомиться мне захотелось еще там, в лесу, потому что ты почтительно так стоял, даже про свои золотые дела позабыл…
— Я сразу подумал, что ты живой, — перебил его Борис, — но, конечно, лишь духовно, по смыслу. Я могу понять и то, что твоя смерть была мнимой, но то, что мы разговариваем, и даже не жестами, а словами, — этого не может быть!
— Оставь этот аргумент для анекдотов!
— Вон что ты знаешь! — изумился Борис.
— И еще кое-что, — скромно заверил медведь. — Мне, например, понравился стих, который ты сочинял, когда ехал на телеге. В нем про меня красивая строчка: «Ходило чудо по тайге». Хотя я вовсе и не чудо!
— Не-е-е-т! — закричал Борис, почти как Озеров. — Ты чудо, коль узнал, что я иногда думаю стихами. Про это знает только Таня. Как же ты смог, объясни!
— Ты слишком много от меня хочешь, — ответил медведь и включил телевизор. — Все ваши академики не знают, как возникают мысли и живут в словах, но они возникают и живут…
На экране, вместе с вечерней сказкой, появилась тетя Валя.
— Могу лишь отметить, что людям для передачи информации нужны приспособления, вроде этого ящика. — Медведь показал на телевизор. — А у нас природный дар синтеза ее из потоков нейтрино…
Борису в этом разговоре важна была каждая деталь, поэтому он, решительно выключив телевизор, спросил:
— Неужели все ваши обладают этим замечательным даром?
— Конечно, только в различной мере, а для овладения разговорной речью нужно общение. Я научился в молодости, когда был пойман и отбывал каторгу у вас в цирке, по счастью недолго — сумел сбежать! — Помолчав, он добавил: — А теперь мне пора в последний путь. К утру я доберусь в наш пантеон…
— Ты не дойдешь и свалишься опять. Тебе надо окрепнуть, и мы сделаем для этого все! Сюда прилетят лучшие специалисты со всего мира, чтобы продлить твою жизнь. Ты, наверно, не представляешь, какое это открытие — наш контакт. До сих пор считают, что наиболее высокий интеллект у дельфинов, что с ними первыми мы достигнем понимания, а теперь ясно, почему вас издавна называют лесными людьми!
— Продлить жизнь вам не удастся, мой век уже отмерен. Надо собрать последние силы! — Медведь улыбнулся печально.
— Тогда разреши, — взмолился Борис, — я приведу сюда Степанковых, ведь без свидетелей мне одному не поверят, скажут, рехнулся!
— К Андрею я больших претензий не имею, — ответил медведь, — а деда его видеть не хочу! У него руки в нашей крови по локоть, а еще его за это уважают. Как же! Шестьдесят девять медведей убил и восемнадцать малолеток в рабство продал, в том числе и меня!
— Ты, пожалуйста, не суди его слишком строго, — вступился Борис, — время было такое, жестокое! Еще недавно и мы, геологи, считали вас первейшими врагами, потому что многие погибли, покалечены, хотя и не думали на вас нападать!
— А наших сколько убито и заболело с испугу, так что не помогли и все лечебные травы! А виноваты вы, — медведь стукнул лапой по столу, — лезете в чужие владения, а у самих слуха и обоняния ни на грош!
— Это верно, — согласился Борис, — и мы постепенно поняли, что вы предпочитаете не нападать, а уходить…
— Конечно, — подтвердил медведь, — никому не хочется нервы себе из-за вас портить!
— И люди придумали, как избегать столкновений. Помог прогресс радиотехники. С тех пор, как созданы портативные приемники, мы работаем в глухих местах, включая их на полную громкость, чтобы вы знали, где мы!
— Это хорошо, — согласился медведь, — но еще лучше — не лезьте в нашу глухомань!
— Быть первопроходцами — наше назначение! — горделиво ответил Борис.
— Звучит красиво: «Романтики, бродяги», но следом-то идут реалисты, и, как сказал ваш поэт, «железная лопата в каменную грудь, добывая медь и злато, врежет страшный путь!».
— Без этого не обойтись, — подтвердил Борис, — ведь нас, людей, природа обделила — ни шубы, ни когтей, да и синтезировать белок не можем, — поэтому все должны получать из недр.
— Мы уже давно все лучшие земли вам уступили, и пора бы остановиться!
— Где уж там! Коль ты даже нашу поэзию цитируешь, то, наверно, и о жизненной прозе осведомлен, о том, что творится в нашем мире, какая борьба идет между силами добра и зла! В ней очень велика роль полезных ископаемых, и в первую очередь — золота. Поэтому так взволновало сообщение о твоем золоте, и меня сразу же послали сюда.
Борис подумал: «Разговор об этом должен быть со свидетелем» — и снова попросил:
— Разреши, я позову Андрея, только его одного!
— Ему сейчас не до нас. Да и мне пора! — Медведь поднялся с кресла.
— Погоди! — взмолился Борис. — И поверь, твое золото пойдет па полезные, добрые дела, например на лекарства для таких же, как ты, старых и больных. Пожалуйста, помоги нам его найти. Это ознаменует новый этан — дружбу! И нам не придется тревожить в глухомани твоих соплеменников. Разработку, ручаюсь тебе, будут проводить так, чтобы им не было вреда — все для этого сделаем! И кормить будем, чтобы никто из ваших не отощал, как ты!
Медведь снова опустился в кресло. Несколько минут он задумчиво барабанил когтями по столу и наконец сказал:
— Джин выскочил из бутылки и назад его не загнать! Ты прав — меньше будет вреда, если я помогу вам.
Борис поспешно раскрыл карту, попросил:
— Покажи, где?..
Медведь почесал затылок:
— Я топографии не обучался да и вижу не лучше, чем дед Матвей, и могу напутать… Сделаем по-другому. Тебя отведет мой друг, дятел. Сейчас я настроюсь на его волну.
Он начал выстукивать какой-то, смутно знакомый Борису, мотив.
— Все, договорились, — сказал он, — завтра в полдень ты придешь на то место, где я лежал, и по ближней сосне палкой будешь выстукивать этот мотив, старый фокстрот, — я под него танцевал в цирке. Запоминай!.. «Под звездным небом юга, там, где не злится вьюга, жил-был красавец Джон, он был ковбой…» Повтори!
Борис повторил.
— А когда прилетит и сядет над твоей головой на ветку дятел, будешь выстукивать мотив, но уже не по сосне, а себе по лбу. Запоминай!.. А теперь давай повторим вместе.
И они, дружно отбивая такт руками и ногами, запели.
ОБЫСК С ПОНЯТЫМИ
И вдруг как током ударило! Борис вздрогнул и увидел над собой совсем близко чьи-то глаза, большие, изумленные. Услышал:
