— Это, говорят, возрастное и от размера зарплаты не зависит, — отшутился Борис.

Помолчав, Пластунов сказал:

— И все же, разумеется, не только забота о росте твоей квалификации и зарплаты обусловила наше предложение. И не думай, что мы выбрали тебя, как Адам Еву. Сам понимаешь, у Шахова возможности большие и мы можем подобрать куда более опытного, чем ты. Но в данном случае считаем: огонек важнее опыта. Понравилось, как ты с душой выполнил проверку. И то, что там, в Молокановке, уже не чужой, тоже плюс.

— Мальчики, обедать! — позвала их Елена Викторовна.

— Сейчас, — откликнулся Сергей Степанович и поспешил закончить: — Ты ведь сам, без давления на психику, высказался за поиск и понимаешь, к чему это открытие может привести. И осуществить это, говоря высоким стилем, наш с тобой гражданский долг! Если не мы, то кто же? Ну и еще, — добавил он тихо, — очень я к тебе за короткий срок привык…

— Я тоже, — начал Борис с волнением в голосе, — но…

Сергей Степанович жестом его остановил:

— Не торопись, обдумай! Жду ответа в понедельник, в 9.00. А пока забудем эту тему.

Он поспешил уйти от Пластуновых, сославшись на дела, а на самом деле потому, что ему трудно было поддерживать застольную беседу в привычном веселом тоне на темы, далекие от служебных.

До этого дня и он сам и Пластуновы воспринимали его уход из «стариковского» отдела и отъезд в дальние края как неизбежность.

Теперь все изменилось, и надо было решать.

Захотелось побыть одному, все обдумать спокойно, логично. Поэтому он решил дойти до поворота на шоссе…

Конечно, было приятно сознавать, что такие люди, как Шахов и Пластунов, высокого о нем мнения и готовы ему доверить дело, можно сказать, не по чину. Захотелось доказать, что они в нем не ошибаются! И конечно, он понимал, что взлететь из младшего в начальники отряда — удача редкая, любой скажет, кем надо быть, чтобы от этого отказаться!

Он ясно представил, как удивится Таня, и с удовольствием подумал, что, попросту говоря, утрет нос и ее папе, и этому троечнику Володе. Уж тому-то судьба пребывать в младших многие лета!

Борис тут же выругал себя за мелкое тщеславие. С приятным сознанием своего успеха решил обдумать все аргументы, перечисленные Пластуновым, но не смог. Логику подавили эмоции.

Елена Викторовна, прощаясь, вдруг протянула ему одно из своих книжных сокровищ — «Избранное» Бабеля, как бы показав этим, что о делах служебных осведомлена, но не хочет верить в скорый его отъезд.

— Дорогая Елена Викторовна, — пробормотал он, — я так благодарен вам и Сергею Степановичу! Общение с вами так помогло мне пережить трудную пору, и я, поверьте, готов сделать для вас все!

«Но и меня поймите! — воскликнул он. — Я избрал свою дорогу и пожертвовал даже своим личным, может быть, счастьем не для того, чтобы вильнуть в сторону при первой же соблазнительной возможности».

Он остановился и с трудом подавил желание вернуться, чтобы сказать это им.

Давно остался позади поворот на шоссе, а он все шагал и видел себя то в краю вулканов, то в «золотомедвежьей» тайге.

«Нечего себя оправдывать стремлением помочь Сергею Степановичу. Помощника он, конечно, подберет, и куда более опытного!»

Ответа он не нашел.

Почти два часа занял путь до общежития. Подходя к нему, Борис громко выругал прозаседавшихся. Ведь если бы вчера заседание закончилось пораньше, он успел бы оформить перевод, купить билет и все определилось бы само собой. Назад покойников не носят, как говорят.

А теперь… Везет же ему! Снова надо решать, как жить!

Спал он плохо, тревожно и потом весь день, снова и снова сопоставляя pro et contra:

«Конечно, ранняя специализация сужает кругозор и опыт поисков необходим любому геологу…»

«…Трубить младшим не сахар, но и должность начальника — медаль с оборотной стороной. На нем овес для лошадей, сапоги кирзовые для людей и прочие дела, наукой не пахнущие…»

«…На аспирантуре ставь крест…» и так далее.

Он даже выписал все соображения, попытался разделить их на эмоциональные, житейские, научные, но и это не помогло.

Устав от раздумий, надоев самому себе, несколько раз выходил на улицу.

Уже темнело, когда он вдруг подумал: «Ничего не могу решить, потому, что мое „я“ заслонило то, что должно быть на первом месте без громких слов: „Польза делу и людям!“ А с такой позиции выбор ясен!»

— К черту сомнения! — пробормотал он и вскоре оказался в Лиховеровке.

Как обрадовались ему Пластуновы! Так было с ними хорошо, что он опоздал на последний автобус и снова шагал пешком, бодро посвистывая, веря в успех нового дела.

Заявление: «Прошу меня перевести…» — Борис порвал и сочинил другое: «Прошу назначить…»

Пластунов сразу же отправился к Шахову, а вернувшись, сказал очень буднично:

— С сего числа ты начальник еще не существующего отряда, обязанный в двухнедельный срок сотворить его на бумаге в виде проекта и сметы. Еще неделя на подготовку, а там — «плыви, мой челн!..».

Борис попросил руководящих указаний.

— Привыкай обходиться без них — самостоятельность начальника украшает! Напомню только, что быть ему битым или процветающим — во многом зависит от того, насколько умно составлены проект и смета работ.

Борис признался, что и то и другое для него — «темный лес». Курсовую работу на эту тему он списал, в суть особенно не вникая.

— Теперь наверстывай, а то напишу в институт! Не спеши, изучи инструкцию, составь проект проекта, а проще говоря, перечень глав, обсудим — и начнешь писать!

Борис отправился в читальный зал и усердно трудился до самого перерыва.

Только вышел он в коридор — навстречу знакомый младший мерзлотовед. Уставился, заулыбался:

— Поздравляю! Ну, даешь!

— Что даю? — спросил Борис.

— Еще не видел? Посмотри.

Оказалось, на доске приказов на удивление быстро уже появился приказ о рождении отряда № 217 и его начальника.

И снова «медвежатник Боря» привлек к себе внимание, его поздравляли — кто с улыбкой, кто с усмешкой. Начался обеденный перерыв, и мимо доски приказов устремился людской поток.

Басов, эмоций не проявляя, сказал:

— Рад, что эта сомнительная затея обернулась для тебя реальной пользой!

— И я рад, что вызываю радость! — ответил Борис.

Косякин, крепко пожав ему руку, блеснул очками:

— Как говорил великий комбинатор, я человек завистливый, но тут завидовать нечему!

И весело засмеялся, Борис тоже, но сразу же сник. Только здесь, перечитывая приказ, он окончательно осознал, что рубикон перейден!

Это так взволновало, что он даже обедать не пошел, вернулся в библиотеку и незадолго до конца рабочего дня сообщил Сергею Степановичу, что уже готов к обсуждению первого раздела проекта.

— Итак, — начал он, — цель работ. В данном случае она очевидна — найти золото, и требуется лишь уточнить — какое?

Академик Вернадский назвал золото «бродягой», элементом «всюдным» и «сквозным». При ничтожно малом среднем содержании в земной коре его богатые скопления возникали на всех этапах человеческой истории, в самых различных условиях. Оно бывает видимым и невидимым, свободным и скрытым в других минералах. Соответственно, и методы поисков разнообразны. Какой же из них применим в данном случае?

Руководящие указания на этот счет есть — они исходят, так сказать, от медведя. Коль оказался он в золоте, как собака в репьях, значит, первоисточник — свободное золото месторождения, обнаженного на поверхности. Следовательно, не нужно предусматривать очень дорогой и трудный поиск месторождения «слепого», не достигшего земной поверхности и «погребенного», которое когда-то было обнажено, но теперь покрыто более молодыми толщами.

— С этим согласен, — кивнул Сергей Степанович.

— Месторождение, обнаженное на поверхности, легче всего найти, отбирая пробы из рыхлого слоя тем или иным способом. Помню, профессор Соловов нам говорил, что миновало время, когда одинокий геолог критически размышлял о способе взятия проб и их расположении. Индустриальные методы геологоразведочной техники получили теперь воплощение в массовом отборе проб по геометрической сетке и спектральном их анализе. Такой геохимический метод поисков составит основу проектируемых работ, — заключил Борис.