Прищурившись, сосед наблюдал за нами. Когда Элину качнуло и она чуть не налетела на него, на лице его появилось выражение ужаса. Он отшатнулся и быстро пошел к себе, нащупывая ключи. Я подтолкнула Элину вперед. Никакого результата. Мысли ее были заняты соседом.

– А почему ты не попросила его занести наверх мою сумку? – спросила она. – Это был бы прекрасный предлог для знакомства.

Я была на грани истерики. И тут в довершение ко всему открылась дверь южной квартиры и появился заспанный мистер Контрерас в ночном халате пурпурного цвета. Да, это было зрелище. Золотистый ретривер по кличке Пеппи, которого мы с ним выгуливаем по очереди, перестал рваться и сменил злобный, хриплый лай на радостное повизгивание, когда увидел меня.

– А, это ты, куколка, – с облегчением сказал мистер Контрерас. – Принцесса разбудила меня своим лаем. Я уж было перепугался. Подумал, кто-то ломится к нам среди ночи. Знаешь, куколка, ты бы все-таки подумала о соседях. Тем, кому утром идти на работу, тяжело просыпаться вот так, среди ночи.

– Совершенно верно, – заметила я. – Но вопреки общественному мнению я тоже отношусь к числу работающих, и, поверьте, мне совсем не хотелось вставать в три часа ночи.

Тетушка изобразила на лице сердечную улыбку и протянула руку жестом принцессы Дианы, приветствующей солдата.

– Элина Варшавски, – сказала она. – Счастлива познакомиться. А эта малышка – моя племянница. Могу вас уверить – самая хорошенькая и самая добрая из всех племянниц на свете.

Мистер Контрерас пожал протянутую руку, растерянно мигая, словно сова, внезапно ослепленная ярким светом.

– Рад познакомиться, – автоматически произнес он без всякого энтузиазма. – Слушай, куколка, – обратился он ко мне, – по-моему, этой леди – говоришь, она твоя тетушка? – пора спать. Похоже, с ней не все в порядке.

Значит, он тоже почувствовал кислый запах пива, исходивший от Элины.

– Да-да, мистер Контрерас. Это то, что я и хочу сделать. Пойдем, Элина. Пора в постельку.

Мистер Контрерас направился обратно к своим дверям. Пеппи это явно не понравилось – если уж все веселятся, то почему она в стороне?

– Не очень-то вежливо с его стороны, – фыркнула Элина вслед мистеру Контрерасу. – Подумать только, даже не представился!

Она ворчала до самого третьего этажа. Я не обращала на нее никакого внимания, только подтолкнула, когда она остановилась на площадке второго этажа, чтобы отдышаться.

Войдя в квартиру, я отодвинула кофейный столик, разложила диван, постелила постель и показала тетке, где ванная. Все ее охи и ахи по поводу новых вещей в моей квартире я тоже оставила без внимания.

– А теперь слушай меня внимательно, Элина, – сказала я. – Ты останешься только на одну ночь, поняла? И не думай, что я треплюсь.

– Да-да, конечно, детка. Слушай, а что стряслось с маминым пианино? Ты продала его, чтобы купить всю эту роскошь?

– Нет, – коротко ответила я. Не хотелось рассказывать ей, что пианино сгорело во время пожара в моей старой квартире три года назад. – И нечего заговаривать мне зубы, это не поможет. Ты здесь только до утра. Ну, я пошла спать, а ты как хочешь. Но утром чтобы духу твоего здесь не было.

– Знаешь, Вики, ох, извини, Виктория, если будешь так злиться, у тебя испортится цвет лица. Ну, скажи на милость, куда еще мне было идти среди ночи? Ты же моя плоть и кровь.

– Отвяжись, – устало проговорила я. – Надоело.

Я закрыла дверь, даже не пожелав ей спокойной ночи. И не предупредив, чтобы не рылась в кухонных шкафах в поисках спиртного. Бесполезно – если она захочет, все равно найдет. А утром будет без конца извиняться, что опять не сдержала своего обещания.

Я лежала без сна. Присутствие Элины в соседней комнате действовало на нервы. Слышались шаги, приглушенный звук телевизора… Я лежала и проклинала дядю Питера: ему-то что, он теперь в Канзас-Сити. Надо было и мне сбежать куда-нибудь подальше: в Квебек, там, или в Сиэтл – не важно куда, лишь бы подальше от Чикаго.

Только под утро, когда уже начало светать и запели первые птицы, я провалилась в тяжелый сон.

В восемь утра меня снова разбудил звонок в дверь. Я оделась и полусонная побрела в гостиную. Домофон не отвечал. Я выглянула в окно и увидела соседа-банкира. Он с торжествующим видом удалялся в сторону Дайверси. Отомстил…

Элина на диване в гостиной спала как убитая. Не проснулась, даже когда я кричала в домофон. На секунду у меня возникло желание разбудить ее так же, как только что разбудили меня, – пусть и ей будет плохо.

Я смотрела на нее с отвращением. Лицо одутловатое, нос с багровыми прожилками, рот открыт – она лежала на спине и громко храпела. Ночная сорочка давно не стирана; теперь, при свете дня, это бросалось в глаза. Зрелище, прямо скажем, не из приятных. С другой стороны… мало кто выглядит привлекательно во сне. Я уже раскаивалась, что рассматривала ее. Спящий так беззащитен.

Но как только я вернулась в спальню, злость на тетку снова захлестнула меня: она спутала мне все планы. Столько важных дел было намечено на сегодняшний день. И самое скверное – завтра презентация, необходимо закончить схемы, сделать слайды. А вместо этого, похоже, придется весь день провести в поисках жилья для Элины. В довершение ко всему голова гудела и была как чугунная.

Я прошла на кухню, села на пол, сделала несколько дыхательных упражнений, потом потянулась и, кажется, расслабилась. Теперь можно было переходить к бегу. Чтобы еще раз не смотреть на физиономию Элины, я прошла черным ходом к квартире Контрераса и взяла Пеппи на прогулку – она уже ждала за кухонной дверью.

Старик что-то кричал мне вслед, но я притворилась, что не слышу. На обратном пути, однако, избежать встречи не удалось. Он ждал, сидя на ступеньках с газетой в руке. Я попыталась было оставить собаку и проскользнуть мимо, но он схватил меня за руку.

– Постой, постой, голубушка. Ну-ка скажи еще раз, кто эта дама, которую ты привела прошлой ночью?

Мистер Контрерас когда-то работал машинистом, сейчас вышел на пенсию, овдовел. Свою замужнюю дочь, похоже, не очень любит. За те три года, что мы живем в этом доме, он ухитрился взять на себя роль не то моего дядюшки, не то опекуна.

Я выдернула руку.

– Моя тетя, младшая сестра отца. Имейте в виду, у нее нюх на пожилых мужчин с хорошими пенсиями. Так что хорошенько держите свои штаны, если она забежит поболтать.

Такого рода замечания всегда выводят его из себя, уж не знаю почему. Наверняка он слышал на своей работе выражения и похлеще, а может быть, и сам изредка ими пользовался. Но стоит мне произнести нечто подобное, как старик выходит из себя. Даже намека на секс не выносит. Сразу напыжится, побагровеет и приходит в ярость.

– Нечего тут выражаться, – бросил он. – Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все. И знаешь что, куколка, не стоит пускать к себе кого попало в любое время суток. А уж если впускаешь, не стой со своими гостями в холле, не буди соседей.

Нет, это уж слишком. Захотелось выдернуть прут из лестничных перил и избить назойливого старика.

– Я ее не приглашала! – заорала я так, что у самой в ушах зазвенело. – Я и не знала, что она сюда заявится! И вовсе не желала видеть ее у себя! И тем более выскакивать среди ночи и будить весь дом!

– Перестань орать, – произнес он с гневом. – Даже если ты ее не приглашала, все равно могла бы подняться с ней к себе в квартиру и поговорить.

Я стала ловить ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, не в силах найти подходящие слова. Меня душила ярость. Да и что говорить? Его не переспоришь. С другой стороны… Я-то знала, почему не пригласила Элину в свою квартиру сразу, почему пререкалась с ней на площадке. В надежде, что она возьмет свой полиэтиленовый пакет с ночной сорочкой, повернется и уйдет… И в то же время в глубине души я была уверена, что не смогу выгнать ее на улицу среди ночи. Так что старик Контрерас на самом деле прав, подумала я. Но легче от этого не стало.