Он даже переоделся ради такого случая, сменил пижаму на джинсы и белую рубашку, аккуратно причесал волосы. Может, даже вымыл их и высушил, прежде чем набрать 911?

– Это прекрасно, Винни, что ты позвонил в полицию. Они будут просто счастливы, и все жители квартала – тоже, когда полицейский патруль со своими мигалками заявится сюда.

– Ты что, полицию вызвал, сынок? – спросил Бобби.

Банкир воинственно вздернул подбородок.

– Да, вызвал. Они прибудут с минуты на минуту. Если вы сутенер этой дамочки, смывайтесь, пока не поздно.

Бобби старался говорить ровным тоном, не теряя самообладания:

– Куда конкретно ты звонил, сынок, в окружное отделение или в центральное?

– Я вам не сынок! Не думайте, что меня можно купить, – вскипел Винни.

Бобби обернулся ко мне:

– А что, Вики, ты уже пыталась его купить?

Он снова повернулся к Винни и показал ему значок.

– Я понимаю, мисс Варшавски – не самая тихая соседка на свете. Сейчас я ее заберу. Но мне нужно знать, кому вы звонили, чтобы отменить вызов – не хочу тратить понапрасну городские деньги и гонять людей только из-за того, что у вас нелады с соседями. У каждого полным-полно своей работы.

Винни поджал губы – уж очень ему не хотелось сдаваться.

– 911, – нехотя пробормотал он в конце концов и добавил с вызывающим видом: – А ее давно пора забрать.

Бобби отвернулся от него и крикнул:

– Фери!

Из машины вышел Майкл. Господи, да он наверняка видел, как я тут обнималась с Робином! Как раз то, что нужно, чтобы роман превратился в фарс.

– Этот вот парнишка вызвал 911, ему не понравилось, что мы громко разговариваем. Отмени-ка вызов и выключи фары. Человек не может уснуть.

Майкл двигался, как деревянный, и даже не смотрел в мою сторону. Винни попытался было припугнуть Бобби – спрашивал номер значка, чтобы написать жалобу «начальнику», но Бобби положил свою тяжелую руку ему на плечо и сказал, что у людей есть дела поважнее и ему, наверное, завтра тоже рано вставать, так что пора домой.

– Тогда, по крайней мере, запретите этой женщине заниматься своими темными делишками прямо в холле среди ночи! – выкрикнул напоследок Винни и пошел в дом.

– Так вот, оказывается, чем ты занимаешься, Вики, – сказал Бобби. – Так и лицензии можно лишиться.

Я стиснула зубы, но промолчала. И не стала сопротивляться, когда он взял меня под руку и повел к машине; я поняла, что, если мы задержимся тут еще хоть минуту, следующим номером появится мистер Контрерас с собакой. Тем не менее надо было хоть как-то объясниться.

– Это все Элина, – коротко сказала я. – Она приходила несколько раз на прошлой неделе, и всегда поздно вечером.

– Я не видел ее с самых похорон Тони. Даже не знал, в городе ли она.

– Я тоже предпочла бы ее не видеть. Она жила в гостинице СРО, той самой, которая сгорела на прошлой неделе.

Бобби хмыкнул.

– Ясно. Поэтому и заявилась к тебе. Знаешь, если убрать все наносное, в душе-то ты совсем не отличаешься от своих. Точная копия отца и бабки.

Я буквально онемела. Просто не знала, как на это реагировать. И пока шла к машине, молчала, размышляя над этими словами.

У машины я обернулась и помахала Робину. Бобби открыл для меня заднюю дверцу.

Впереди сидел Майкл, а на заднем сиденье – сержант Джон Мак-Гоннигал. Я знала, что больше всего Бобби любил работать именно с ним. Всю дорогу до самого морга они оживленно беседовали о каких-то своих делах, занимавших полицейское управление. Даже при всем желании я не смогла бы участвовать в их разговоре.

НА УЛИЦЕ МОРГ [20]

Кто-то из наших городских чиновников очень ловко придумал поместить морг в Ближней Западной части Чикаго, где, как известно, самая высокая преступность во всем городе. Таким образом, получается вполне внушительная экономия на доставке трупов. Серый бетонный куб морга и днем-то напоминает бункер в зоне военных действий, а уж ночью это, пожалуй, самое мрачное место в городе.

Мы подошли к раздвижным металлическим дверям, на которых значилось: «Доставка трупов». Фери начал нести какую-то довольно неприятную чушь, видимо, для того лишь, чтобы уйти от мыслей о собственном возможном конце; Мак-Гоннигал не поддержал разговор. Чтобы ничего не слышать, я вошла в «предбанник» – маленькую комнату с армированным окном, за которым была запертая дверь. Там за конторкой беседовали несколько служащих. На меня они не обратили никакого внимания; и лишь когда за моей спиной показался Бобби, они прервали свою задушевную беседу, и кто-то отпер нам дверь.

Когда зазвенел зуммер, я широко распахнула ее и придержала, пока вошли Бобби и остальные. Фери все еще не смотрел на меня, даже когда я отступила в сторону, что уже было сверхвежливостью. Никогда больше не поеду с ним ни на какие светские приемы.

Для тех, кто приходит сюда для опознания родных и близких, в морге оборудована специальная комната ожидания. Труп показывают на видеоэкране. Но Бобби счел, что мне такие тонкости ни к чему, и распахнул дверь прямо в помещение, где проводится вскрытие. Я последовала за ним, стараясь держаться как ни в чем не бывало.

Там, в большой комнате с четырьмя раковинами и оборудованием для четырех патологоанатомов, сейчас находился всего один человек – мужчина средних лет в джинсах и зеленом хирургическом халате, накинутом на плечи. Он листал автомобильный иллюстрированный журнал и время от времени поглядывал на экран телевизора, там показывали матч с участием «Сокс». Он равнодушно взглянул на нас и поднялся только тогда, когда Бобби сказал ему, кто мы такие и что нам надо. Тогда мужчина, не торопясь, направился к толстой двойной двери, ведущей в холодильное отделение, и открыл ее.

А там, внутри, рядами были уложены сотни трупов. Почти все завернуты в черные полиэтиленовые мешки, так что видны только лица, почти все с раскрытыми ртами и застывшим выражением удивления. Я почувствовала, как отхлынула от головы и от сердца кровь. Наверняка я позеленела. Да, не хватало еще, чтобы в довершение сегодняшнего вечера меня тут вывернуло наизнанку, прямо при Фери и Мак-Гоннигале. Слава Богу, Фери прекратил свою болтовню.

Служащий заглянул в список, который достал из кармана, подошел к одному из трупов, посмотрел на прикрепленную в ногах табличку, еще раз сверился со списком и стал выкатывать труп.

– Спасибо, – поблагодарил Бобби. – Мы здесь ее посмотрим.

Он подвел меня к каталке и снял полиэтиленовое покрывало. На меня смотрела Сериз, без одежды, совсем-совсем худенькая, кожа да кости; признаков беременности пока не было видно. Тщательно заплетенные и перевитые бисером косы лежали рядом, на каталке. Я невольно потянулась к ним рукой. Бобби внимательно наблюдал за мной.

– Ты знаешь ее, – полуутвердительно произнес он.

Я покачала головой.

– Напоминает парочку женщин, с которыми как-то столкнулась. А почему ты решил, что я ее знаю?

Бобби едва сдерживался, чтобы не заорать на меня, – он принадлежал к тому поколению, у которого орать на женщин не принято.

– Прекрати свои штучки, Вики. Если знаешь, кто она такая, скажи, чтобы мы могли начать отслеживать ее связи.

– А как она умерла? – спросила я.

– Пока точно не знаем. Результаты вскрытия будут только в пятницу. Возможно, перебрала героина. А что, это поможет тебе отличить ее от других? – Юмор у Бобби еще тот.

– Не понимаю твоего беспокойства. Ну откинула копыта какая-то бродяжка. Таких полно. И на тебе – три лучших сотрудника из отдела тяжких преступлений в морге всего через три часа после того, как обнаружен труп.

Бобби сверкнул на меня глазами.

– Кто из нас руководит отделом, ты или я? По-моему, я не обязан отчитываться перед тобой, Вики.

Его исступленная ярость буквально потрясла меня. Я поняла, что он прибыл сюда не по своей воле. Я задумчиво смотрела на Сериз. В чем дело? Почему Сериз, точнее ее смерть, подняла на ноги чикагскую полицию?