— Айвен, сзади! — раздался неподалеку голос историка и загремела телега.

Юноша резко обернулся. Четверо тварей неторопливо приближалось к нему со спины. Медленно, но неотвратимо. Бросив беглый взгляд по сторонам он понял, что окружен. Вряд ли полтора десятка уморышей оказались на их пути совершенно случайно — это была засада.

— Пошли прочь, — взмахнул рукой юноша, — Кыш, богомерзкие создания!

И словно гигантская метла самого божественного Эразира-Чистильщика прошла по улице! Первых двух уморышей какая-то неведомая сила смяла, будто они были слеплены из хлебного мякиша. Остальных же просто отбросило прочь на несколько шагов.

— Какое интересное и необычное заклинание, — пробормотал профессор, вытаскивая несколько цветных камней из своего мешочка. — И такое эффективное…

— Кыш, твари! — снова повторил свой жест вор, но на этот раз ничего с уморышами не случилось. — А, плевать, у меня ведь есть кинжал, — буднично заявил он, одним даром отсекая руку подобравшемуся слишком близко монстру.

Рванувшееся к его лицу черное щупальце, мгновенно выросшее из обрубка, юноша спокойно отбил в сторону рукой, украшенной загадочным рисунком. Едва коснувшись его, щупальце вздулось и лопнуло, разлетевшись крошечными черными каплями. Айвен рубил и кромсал тварей, до которых мог дотянуться, и чувствовал себя при этом так, словно это были не смертельно опасные порождения Тьмы, а обычные сорняки на огороде. И ребра их хрустели так же, попадая под удары кинжала.

— Молодой человек. Не хотелось бы прерывать ваше увлекательное занятие, — голос профессора звучал настолько жутко и непривычно, что вор тут же замер, — Но у вас есть дела более важные, чем изничтожать этих неразумных чудовищ.

— И какие же это? — прохрипел Айвен, пронзая сердце очередной твари и отталкивая ее подальше сильным ударом ноги.

— Я так думаю, что старикашка говорит обо мне, — раздался сзади знакомый бесстрастный голос.

— Только не это, — прошептал юноша оборачиваясь. Позади него стояли два воина Тьмы с обнаженными мечами.

— Увы. Твое время вышло. Нам нужна Печать…

Последнее, что видел Айвен, это был тускло мерцающее серое лезвие меча, входящее ему под ребра. Хотя нет, это было предпоследнее. Последним он увидел, как что-то касается головы второго дарка, и та разлетается, словно лопнувшая виноградина. Пронзенный мечом вор и безголовый воин упали одновременно.

А потом наступила тьма. Нет, не зловещая сущность, называемая Тьмой, а просто стало вдруг очень темно, и мир под ногами закружился, пытаясь стряхнуть его с себя…

Сначала была тьма. И потом тоже была тьма. Тьма была так долго, что ему это надоело. И тогда сказал он:

— Эй, кто-нибудь! Какого каббра здесь так темно?

Стало немного светлее. Достаточно светло, чтобы можно было осмотреться, что Айвен и сделал первым делом. Итак, он лежал на кровати, укрытый белоснежным одеялом. Комната, в которой он находился, была невелика, и здесь был кто-то еще.

— Как себя чувствуете? Жар? Холод? Тошнит? А кончики пальцев немеют? — раздалось у изголовья кровати.

— А-а-а, профессор… Вас они тоже достали… А я-то думал, что вам удастся уйти, — собственный голос показался ему чужим и незнакомым.

— Наверное, вы считаете что мы с вами находимся в каких-нибудь райских кущах или на берегу озера Отдохновения?

— Увы. Если бы это было райское местечко, то вместо вас меня пробудила бы какая-нибудь знойная красотка. Так что я склоняюсь к противоположному варианту. Ну, где ваши раскаленные гвозди или расстроенная мандолина? Когда начнете экзекуцию? — Айвен попытался приподняться, но силы покинули его.

— Лежите-лежите. Рад, что чувство юмора вас не покинуло. Увы, вместо раскаленных гвоздей придется выпить пару чашек куриного бульона.

— Как долго я провалялся без памяти и где мы? И, главное, какого каббра я жив?

— Сначала вы опишите, что чувствуете, а уже потом я отвечу на ваши вопросы.

— Так. Гхм. Зверский голод. Пить хочется. И от горячей галисийской красотки я бы тоже не отказался.

— Озноб? А руки трясутся?

— Можно подумать, красивыми девушками только греться можно, — хмыкнул вор. — Хотя вы правы, я немного мерзну. А вот в груди наоборот, огонь горит. Справа, возле сердца. Хотя, сердце ведь слева, да? И… Ноги! Мои ноги! Я их не чувствую!

— Онемение пройдет. Мне пришлось перекрыть некоторые ваши жизненные потоки, чтобы справиться с инфекцией. К сожалению, яд селеритового лезвия вывести мне не по силам, так что пришлось просто изолировать его в области ранения. Поэтому там и жжет.

— Погодите-погодите… Получается, что вы или быстренько освоили искусство врачевания специально чтобы меня на ноги поднять, или я о вас кое-чего не знаю. Так?

— На самом деле все очень просто. Разрешите представиться. Магистр Лейцер Ройбуш, выпускник Ружского Университета Магии по классу геометрической мантики и некогда ведущий куратор арланийской школы фун-шу.

— Маг? То есть вы дипломированный чародей?

— Это было давно и я был молод. Да и насчет геомантии споры не утихают до сих пор — стоит ли считать это искусство магией.

— Геомантии?

— Геометрическая мантика. Основы ее зародились в восточной Империи Цинь, и там ее называют "фун-шу", "порядок вещей".

— То есть, вы маг! И при этом позволили себя обокрасть и даже пальцем не пошевелили, чтобы помешать нам? Не верю!

— Во-первых, геомантию сложно использовать в качестве оружия или для защиты. Во-вторых, я рассчитывал в ближайшее время вернуть вещи назад. Увы, вмешались неучтенные мною факторы…

— Интересно, как бы вам удалось вернуть украденное?

— То есть вы считаете, что совершенно случайно забрели в ту же гостиницу, что и я? И даже более того — поселились именно в моей комнате, а у меня случайно оказался под рукою яд и противоядие? Конечно, я не был уверен, что это будете именно вы — чароплетение было массового действия…

— Значит, не было никаких охранных заклинаний ригийских магов? — Айвен снова попытался подняться, и ему таки удалось принять сидячее положение. Старик утвердительно кивнул в ответ. — А голос в моей голове и арест — тоже ваша работа?

— Голос? Вы слышите голоса? Хм… Похоже, вам досталось сильнее, чем я думал.

— Не нужно притворяться! Если из-за ваших чар я попал в тюрьму, значит, и все остальное — тоже ваша вина! Дарки, нападение уморышей, гибель Хорта! И вы сами сказали, что Тьма идет по моим пятам!

— Молодой человек, вы бредите. Я просто связал наши пути простейшим приват-компасным заклинанием и все. Не проклинал вас и не натравливал полчища тварей. Не стягивал судьбоносные узлы и не подсаживал вам аурального несвезлоха. Разве похож я на даркилонского колдуна?

— Вам могли заплатить!

— Чтобы я вывез вас из города, защитил от дарков и пять дней выхаживал после удара селеритового клинка, расходуя свою ману на столь неблагодарного юношу?

— Мою ману. Я был "пузырем" у нашего колдуна и мне знакомо ощущение мана-истощения. Своей-то, небось, пожалели, а?

— Моя мана быстро вышла. Собственно, я геомантом стал потому что мои резервы маны более чем скромны. Я вижу, что беседа слишком утомляет вас. Поэтому остаток пути вам придется проделать тоже во сне.

— Куда мы едем? И зачем вы взяли подсвечник?

— Туда же, куда и раньше. И простите меня, мой юный друг…

— За что именно? Поводов у меня накопилось…

— Вот за это! — прервав его, господин Ройбуш обрушил подсвечник на голову Айвена, — Все равно голова у вас уже болит…

Убедившись, что юноша без сознания, профессор тяжело опустился на стул и вытер пот со лба. Рука его заметно дрожала, выдавая сильнейшее напряжение и усталость. Передохнув пару минут, он снова поднялся и подошел к кровати с бесчувственным вором. В руке его был мешочек с цветными камушками, которые историк, а еще точнее — маг-геомант, начал выкладывать хитрым рисунком на груди раненого.