— Сын моего лучшего друга, и мой, соответственно, тоже друг, — пояснил профессор.

Вор застыл соляным столбом, открыв рот от возмущения. Он стоит здесь во вполне приличном наряде, чисто вымыт, почти не мят и почти брит, а на него смотрят как на последнего бродягу! Тогда как историк словно с храмового крыльца только что слез: весь перепачканный, рукава рубахи разодраны, а одна штанина так и вовсе до колена оторвана, но встречают его, словно принца! Встряхнувшись, он ухватил своего спутника за руку и потащил в сторону лестницы.

— Вы что, знакомы с этим хлыщом? — прошептал он на ухо профессору.

— Впервые вижу, — так же тихо отозвался тот, — несколько дней назад я написал Мэту письмо и попросил снять для нас комнату в "Ручье". Наверное, он не поскупился и хорошо описал меня.

— Мэт? А кто это? — спросил вор, по привычке вскрывая замок гнутым гвоздем.

— Ключ, у меня же есть ключ — запоздало спохватился геомант, хлопая себя по карманам.

— Поздно, — дверь беззвучно раскрылась, и юноша шагнул во внутрь. — Так кто такой, этот ваш Мэт?

— Это я, — раздался впереди приятный глубокий голос, который вполне мог принадлежать менестрелю, — тень внутри кресла зашевелилась и оказалась молодым человеком в темных одеждах, — А вы, как я понимаю, и есть тот несчастный бедолага, который ухитрился поссориться с Даркилоном, схлопотать селеритовый клинок в живот и заполучить столь важную для Тьмы магическую Печать на руку?

Айвен с нескрываемым интересом уставился на говорившего, изучая его с головы до ног. Мэт оказался несколько старше его самого. Примерно того же роста, черноволосый юноша с пронзительными черными глазами и тонкими напомаженными усиками, один из которых был заметно длиннее другого и топорщился вверх — увидав это, юноша сдавленно хихикнул. Одет он был в строгую "ученическую" куртку с нагрудным отворотом, которая была темно-синего цвета и с золотым шитьем в виде каких-то мистических символов. Белоснежная рубаха с кружевным воротничком, длинные рукава которой выглядывали из-под куртки, синие, опять же, брюки, на полтона темнее куртки и без шитья.

Несмотря на жару, куртка была плотно застегнута на все пуговицы, а на ногах Мэта красовались длинные мягкие сапожки, плотно обхватывающие его икры. Вор снова хихикнул — сапоги эти были белого цвета. Но не обнаружив на них ни единого пятнышка грязи, Айвен озадаченно нахмурился. И вообще, выглядел этот франт так, словно только что вышел из стригарни или модного салона — белоснежные сапоги и рубаха, нигде нет ни единой складочки, усы и брови аккуратно причесаны и блестят, словно смазанные гусиным жиром, да еще и пахнет от него как от цветочного сада зимой!

— Разрешите представиться, — коротко склонил голову щеголь, — Меня зовут Маттиуш дин'Ройбуш. Почетный член городской архитектурной коллегии, дипломант Имирского Магистериума и практик-геометр с перламутровым отличием.

— Ройбуш? Ты сказал Ройбуш? — Айвен уставился сначала на него, а потом на профессора, открыв в изумлении рот.

Словно кто-то в насмешку поставил перед ними лживое зеркало Локки. Старый и неопрятный, в своей изодранной одежде и перепачканный грязью господин Ройбуш, руки которого постоянно двигаются, а сам он и шагу не ступит, чтобы за что-нибудь не зацепиться и не удариться. Совершенно равнодушный не только к своему внешнему виду, но даже и к содержимому своей тарелки! Забывающий некоторые слова и постоянно за что-то извиняющийся.

А напротив — его полная противоположность. До рези в глазах аккуратный и подтянутый молодой человек лет двадцати восьми, не более. На одежде которого нет ни единого пятнышка или случайной складки — и это в белой-то рубахе и сапогах, да еще в такую жару! Который представился так, словно страницу из канцелярской книги прочел, а вставая из кресла сделал это исключительно быстро и ловко, даже не шевельнув шелковых кисточек, украшавших его подлокотники.

— Да-да, так и есть. Мэт — мой племянник. Собственно, с вашего позволения, единственный сын моего самого что ни на есть родного брата. Весьма перспективный и одаренный юноша, между прочим.

— Строитель, значит? — хмыкнул вор, протягивая руку. — А с виду и не скажешь.

— Э-э-э… С чего это вдруг? — открыв рот удивленно захлопал длинными ресницами молодой человек, став вдруг на один краткий миг похожим на своего дядюшку. Но фамильное сходство тут же улетучилось.

— Ну, архитектура там, геометрия…

— Ах вот в чем дело! Нет, я не строитель и даже не архитектор.

— Маттиуш — мой коллега. Геометр, это то же самое, что и геомант. Только вместо чувственной мантики, геометры предпочитают опираться на точные математические расчеты и выверенные формулы. То ли им таланта не хватает, то ли не доверяют своей интуиции, — по тону профессору казалось, что ему искренне жаль своего племянника.

— Послушайте, господин Ройбуш… Ну, в смысле, я к старому обращаюсь… То есть который постарше… Что он здесь делает?

— Дядюшка попросил меня с тобой поговорить и посмотреть на твою Печать, — отозвался Мэт.

— Ты про татуировку что ли? Так это и есть Печать, которая нужна даркам?

— Думаю, что так. Правда, непонятно, как и где ты ухитрился ее получить… Ну-ка, дай свою руку…

Айвен послушно протянул руку, закатывая рукав.

— Только ты ее сейчас не увидишь. Она появляется только тогда…

— Умоляю, не шуми, — перебил его молодой геомант. — Ты мне мешаешь.

Он сильно стиснул запястье вора и легонько царапнул ногтем. Ногти, кстати, у щеголя были длинные, слегка заостренные на кончиках и покрыты белым лаком. Когда капелька крови выступила из царапины, Мэт начал шептать какое-то заклинание и одним движением пальца размазал каплю крови по запястью, вычертив аккуратный круг.

И в этом кругу начал проявляться рисунок. Только сейчас Айвен наконец-то смог рассмотреть его во всех подробностях. Внешний контур сплетался из множества рунных символов. Внутри него шел еще один круг, но уже представлявший собою цепь, сплетенную из двух чередующихся знаков. А в центре круга был изображен какой-то неимоверно сложный рисунок из переплетающихся между собою контуров. Юноша попытался выделить хотя бы один из них, но у него закружилась голова.

— Никогда раньше не видел такого! — восхищенно выдохнул геометр.

— А ты что, раньше видел эти Печати? Сможешь избавить меня от нее?

— Видел, видел. А вот насчет избавиться… С этим сложнее. Обычно Печать исчезает сама через какое-то время или после того, как разрядится. В крайнем случае Печатник может сам же ее и вывести со своего тела. Вот только проблема в том, что ты не Печатник. Откуда она у тебя?! Кто нарисовал ее тебе? Зачем?

— Эй-эй, придержи лошадей! Это я должен был задать тебе эти вопросы! Сижу себе в тюрьме, никого не трогаю. Вдруг заваливаются два пьяных дарка, и начинают убивать моего соседа. А потом у меня на руке обнаруживается эта дрянь, и целая толпа порождений Тьмы на шее, которые так смешно лопаются, когда я до них дотрагиваюсь этой каббрами трижды проклятой Печатью! Больше я ничего не знаю.

— Сосед по камере?

— Он назвался Риулом. Сказал, что путешествует и собирает всякие редкости…

— Риуаллан тор'Дин. Печатник серебряного ранга. Пропал без вести три месяца назад, на связь не выходил все это время…

— Ага. Так его дарк и называл. Но то было пару недель назад. Значит, это он мне нарисовал татуировку? А почему она не появилась там, в камере?

— Не знаю, — задумчиво пробормотал маг, — ничего не знаю. Печатник не может сам нанести себе Печать. По крайней мере, раньше это никому не удавалось. И вообще странно то, что в одной камере с Риулом оказался человек, способный носить Печати.